Поделиться
Благодаря Году Франция - Россия-2010 и Чеховскому фестивалю в Москве познакомились с неизвестной у нас пьесой Одена фон Хорвата "Казимир и Каролина". Трое суток на перекладных, сквозь вулканическую мглу, добиралась до Москвы труппа Театра де ля Виль (Париж), чтобы показать спектакль Эмманюэля Демарси-Мота, успевшего стать хитом прошлого сезона во Франции.
Пьеса "Казимир и Каролина" принадлежит тем, что будут всегда тревожить и провоцировать театр. Как и судьба ее автора Эдена фон Хорвата, родившегося в первый год ХХ века, всю жизнь боявшегося молний, бежавшего от Гитлера и погибшего в 38 лет от удара молнии на Елисейских Полях, где он оказался совершенно случайно.
"Казимир и Каролина" хранит в себе эту странную тайнопись судьбы. Написанная в 1931 году, за два года до прихода Гитлера, она, точно сейсмограф, улавливала еще не наступившую катастрофу. За это до сих пор ставят на всем пространстве бывшей Австро-Венгрии, где Хорват родился и жил, а также в Германии и по всей Европе. Ставить пьесу, где ужас притаился и точно спит, убаюканный будущим, чертовски увлекательно. Неудивительно, что пьеса обрела особую харизму.
Между тем в России ее, как и другие пьесы Хорвата (например, прекрасные "Сказки Венского леса"), совершенно не знают и никогда не ставили. Возможно, причиной тому - обилие почти фантастических для отечественного уха и глаза реалий. Действие пьесы происходит на ярмарке, во время Октоберфеста, праздника молодого пива. Кинематограф, цирк уродцев с женщиной-обезьяной и сиамскими близнецами, кайзер-панорама и цеппелин, пролетающий над ярмаркой предвестием неведомой беды, - все то, что порождает в головах центрально-европейских жителей массу волнующих ассоциаций, оставляет нас равнодушными. Но сама коллизия - кризис и безработица; накануне свадьбы Казимир теряет работу, а Каролина мечтает о богатой жизни, и диалоги, сжатые в пружину, не могут не породить интереса к этой пьесе. Так что виной тому, что Хорвата не знали у нас, - традиционные лень и отсутствие любопытства к чужому. Тревожный красный свет, легкие трибуны, разъятый, точно в супрематическом балете, корпус лошади, на которой восседает Каролина с кружкой октябрьского пива, всполохи киноэкрана с фильмами Мурнау (художник - Ив Колле), наконец, женщина-обезьяна, выставленная в цирке уродов (такой реально существовал накануне Второй мировой войны), - вся эта атмосфера начала рубежа 1920-30-х годов перемешана с признаками времен поновее: с короткими юбками, цветными колготками. Эксцентрика и тоска сосредоточены в трех главных актерских работах. Символическим "черным человеком", предвестником судьбы является здесь Шюрцингер (Юг Кестер), с лицом чистой трагедии, незаметным и неотвратимым.
Гуляя между танцующих и пьющих парочек, он наталкивается на Каролину (ее играет известная киноактриса, обладательница премии "Сезар" - Элоди Буше), чтобы сказать ей, восторженной и влюбленной, что безработных бросают. Еще не веря, она становится жертвой предсказания, с какой-то веселой обреченностью обнимая и отталкивая Казимира. Тома Дюран играет своего героя обреченным с самого начала. В нем есть что-то от героев Кольтеса - романтических отщепенцев постиндустриальной эпохи. Да и в Каролине отчетливо видна девушка вовсе не 1930-х, а нынешних времен, романтически-ранимая и предательски-хищная одновременно.
Режиссер с легкостью и явным удовольствием мешает признаки всех времен и стилей - экспрессионизм, шоу, сгущенный психологизм и сюрреалистическую логику сна. Не боясь обвинений в эклектике, сын португальской актрисы и французского драматурга Демарси-Мота создает свой вариант "народного театра" - театра, понятного парижским предместьям, где люди по-прежнему теряют работу вместе с любовью, которая разбивается о бедный быт.