Поделиться
Генеральный секретарь Совета Европы Турбьерн Ягланд - человек немногословный. Уроженец Норвегии, он возглавил организацию в прошлом году. Сам он считает, что, будучи из страны, которая соседствует с Россией на севере, ему легче находить общий язык с Москвой, чем его предшественникам.
Российская газета: В интервью "РГ", которое вы дали в прошлом году сразу после своего избрания, вы рассказали, что на родине много занимались зимними видами спорта. Каково вам в Страсбурге, где практически не бывает снега. Вы еще не "освоили" футбол?
Турбьерн Ягланд: Я немного тоскую по Норвегии, поскольку там зима действительно замечательная. Но здесь тоже существуют некоторые возможности для зимнего спорта - есть горы, леса, и время от времени у меня появляется шанс попрактиковаться. И, конечно, хорошее выступление норвежской команды на зимних Олимпийских играх до некоторой степени "компенсировало" мне отсутствие полноценной зимы в Страсбурге.
РГ: Вы возглавляете Совет Европы всего год. За это время что вы считаете вашим самым серьезным разочарованием, а что вы могли бы назвать удачей?
Ягланд: Самое большое разочарование - это то, что в нашей организации наблюдается большое дробление. Очень много действует различных структур, институтов. Свести их вместе, координировать их работу трудно. В то же время я еще раз убедился в преимуществах Совета Европы. В его состав входят практически все страны Старого света, и мы, наверное, единственная поистине общеевропейская организация. У нее сохраняется большой потенциал для усиления своей роли на континенте.
Одним из достижений за это время я считаю то, что Россия ратифицировала 14-й протокол европейской конвенции по правам человека (о реформе Страсбургского суда. - Прим. ред.). Не считаю это именно своим достижением, но ратификация произошла вскоре после того, как я занял свой пост. К числу своих успехов отношу и то, что мне удалось построить очень конструктивные отношения с руководством России. Считаю также своим существенным достижением, что получил полную поддержку со стороны Комитета министров своим планам реформирования Совета Европы.
РГ: 29 апреля вы встретитесь с российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым. Иногда для создания более дружеской атмосферы на переговорах некоторые иностранные руководители специально учат одну-две русские фразы. А вы знаете что-нибудь по- русски?
Ягланд: (Смеется.) Я ваши слова воспринимаю как очень хороший намек.
РГ: Какой первый вопрос вы хотели бы задать российскому министру при встрече?
Ягланд: Первым будет не вопрос. Прежде всего я поблагодарю Лаврова за приглашение участвовать в торжествах по случаю 65-летия победы. Я, безусловно, приеду в Москву для того, чтобы почтить память солдат, которые отдали свои жизни за победу.
РГ: В прошлом году вы впервые побывали в Москве, где встречались с руководством России. Вам удалось раскрыть секрет пресловутой "русской души"?
Ягланд: Я ответил бы, нет. Иностранцу раскрыть секрет души другого народа, думаю, невозможно.
РГ: Вы упомянули, что реформа Совета Европы уже началась. В чем, если кратко, ее смысл?
Ягланд: Самое главное - создать возможность оптимально использовать ресурсы, которые есть у организации, чтобы она лучше выполняла свои задачи. Сейчас ресурсы нередко распыляются. На мой взгляд, необходимо укрепить офис комиссара по правам человека, уделять больше внимания органам по мониторингу в рамках двух важнейших конвенций - по борьбе с торговлей людьми и борьбе с коррупцией. Все это нужно делать, если мы хотим, чтобы Совет Европы был политически востребован.
Министр иностранных дел Сергей Лавров в одном из своих выступлений обратил внимание на необходимость укрепления так называемой "мягкой безопасности" и повышения в этом вопросе роли Совета Европы. Я полностью согласен с ним относительно бесперспективности "силовых методов". Вы спрашивали, какой первый вопрос я бы задал господину Лаврову? Одним из первых вопросов станет просьба развить те мысли, которые министр высказывал относительно "мягкой безопасности".
РГ: Вы возглавляете комитет по присуждению Нобелевской премии мира. Не испытываете сегодня неловкости от того, что последняя премия досталась президенту США Бараку Обаме? Многие критиковали это решение, утверждая, что американский лидер получил премию авансом.
Ягланд: Действительно, хороших кандидатов на премию было немало. Но выбрать надо одного. Обама уже к тому времени сделал многое для улучшения политической атмосферы в мире. С тех пор это привело, в частности, к подписанию нового соглашения о Стратегических наступательных вооружениях в Праге. Я думаю, что с тех пор большинство людей пришли к пониманию того, что решение о присуждении Обаме премии мира было правильным. Мне кажется, что его инициативы в особенности должны быть высоко оценены в России. Ваша страна сейчас имеет дело с американским президентом, который говорит, что можно вести диалог по любому вопросу. Это очень отличается от односторонней линии прежнего руководства США.