Поделиться
Две великие русские комедии появились на сцене "Табакерки" в этом сезоне. Одна из них - "Волки и овцы" Островского в постановке Константина Богомолова, другая - "Женитьба" Гоголя в постановке Олега Тополянского.
Формально обе постановки объединяют сценография Ларисы Ломакиной и участие в них двух ярких актерских индивидуальностей - Розы Хайруллиной, сыгравшей здесь тетушку, а в "Волках и овцах" - Мурзавецкую, и Сергея Угрюмова (Кочкарев здесь и демонически-секретный Беркутов там).
Но на этом сходство двух спектаклей, пожалуй, заканчивается. Во всем остальном они - полная друг другу противоположность. Пьесу Островского Константин Богомолов рассказывает так, точно она написана Брехтом в 30-е годы и предостерегает от фашизма. Немецкие песни 30-х годов, мешаясь с религиозным ханжеством и лощеным стилем "яппи" времен Путина и Медведева, создают ореол "современного" спектакля, в котором концепция преобладает над живым веществом пьесы. В Германии таким театром, кажется, уже натешились, а у нас (примерная задержка в развитии составляет 15-20 лет) только начинают.
Спектакль актера МХТ им. Чехова Олега Тополянского - намного скромнее. В нем нет амбиций сокрушить публику радикально новым взглядом на пьесу. Когда актер Виталий Егоров, играющий Подколесина, прячет под подушкой своего старого плюшевого медведя, чтобы его, не дай бог, не заметил его приятель Кочкарев, ворвавшийся в дом холостяка с явным намерением покуролесить, становится ясно, что здесь не "надругаются" над классикой, а будут внимательно "вслушиваться" в пьесу.
И вслушиваются, не нарушая заветных смыслов. Маленький подвальчик на Чаплыгина превращается в подмостки старинного театра, актеры играют, посылая звук, точно перед ними - могучий амфитеатр с балконами и галеркой, приноравливаясь к большой сцене, для которой они явно созрели. И "Женитьбу", и "На всякого мудреца довольно простоты", и "Женитьбу Белугина" можно хоть сегодня играть в Малом театре - никто не признает "генетическую" подмену. Здесь так же ценят красоту слова, смакуют его - особенно Виталий Егоров, который играет Подколесина не каким-то экстравагантным чудаком, сбежавшим перед свадьбой в окошко, а впечатлительным ленивцем, загнанным в тюрьму собственного эгоизма. Он с воодушевлением ждет венчания, ему нравится его очаровательная невеста (Алена Лаптева играет Агафью Тихоновну милой, простодушной барышней), и потому уж и пьеса Гоголя кончилась, а он все сидит и ждет. Но вдруг, не ожидая сам, точно подхваченный ветром, выпрыгивает в окно.
Режиссеру не столь важно, что дело происходит в пост, когда венчание запрещено, и, стало быть, Кочкарев - не кто иной, как черт; он не мудрствует лукаво, изобретая концепции, подбирая инфернальные или злободневные аллюзии. Ему важно, что Виталий Егоров, превосходный артист, способен тонко и точно существовать в предлагаемых обстоятельствах.
Пьеса Гоголя "утекает" сквозь пальцы у "традиционалиста" Тополянского так же как полная поэзии нежнейшая пьеса Островского "утекает" сквозь пальцы "экстремиста" Богомолова. Один досаждает публике агрессивным концептом, другой лишает пьесу какого бы то ни было ракурса. Один в плену "нового" театра, другой - театра решительно "старого". Но, кажется, ни тот, ни другой не являются театром подлинно живым.