Дума солдатская
Вспомнил я не раз свой домик
На далёкой стороне:
На столе - поэта томик,
Олеандры на окне,
Зарисовки Левитана,
Нечадящий яркий свет,
Репродуктор у дивана...
Было это или нет?..
Но пройдут лихие годы,
Будет радости черед,
И лишенья, и невзгоды
Вновь забудет наш народ.
Лишь когда-нибудь далеко,
Где гармоники поют,
И солдату ненароком
Думы давние придут.
Вспомнит он с друзьями встречи
У походного костра,
Весь в ракетах зимний вечер
И обстрелы до утра…
Вдруг захочется сначала,
Как и много лет назад,
У днепровского причала
Повстречать своих ребят.
Вспомнить ловкие атаки,
Беспощадные бои
За гулянье в летнем парке
И за домики свои.
И дороже дома станут,
Позабытые в тиши,
Реки, рощицы, курганы,
Фронтовые шалаши.
Евгений Разиков
май 1944 года
Это единственное из сохранившихся военных стихотворений поэта Евгения Разикова. Оно было напечатано в армейской газете "На рубеже". Вырезку со стихотворением Евгений послал своей учительнице литературы, подписав "Моей милой Анне Порфирьевне - от её ученика, а ныне - офицера. Женя". Дата: 6 июня 1944 года. День рождения Пушкина.
А дня рождения Жени мы не знаем. Только год: 1921-й.
Если бы сохранилось то, что он писал на фронте не для газеты, а в заветных тетрадях, то, возможно, имя Евгения Разикова звучало бы рядом с именами его павших сверстников: Михаила Кульчицкого, Павла Когана, Николая Майорова, Георгия Суворова, Владислава Занадворова…
Статья о нем в литературных энциклопедиях стояла бы тогда между статьями об Эдварде Радзинском и Валентине Распутине.
Но весь сохранившийся архив Жени Разикова - вот эта вырезка из газеты со стихами, да три письма с фронта. Они адресованы учительнице литературы московской школы №15 Анне Порфирьевне Тодоровой.
С тех пор как в 1937 году были арестованы родители Жени, Анна Порфирьевна стала для него самым близким человеком. В письмах Женя часто зовет ее мамой.
"8 июня 1943 года.
Милая родная Анна Порфирьевна!!
Хочется петь, смеяться, шумно выражать свой восторг: сегодня я получил десять писем и среди них - Ваше… Значит, я не забыт, значит, еще любим. Как это хорошо, моя дорогая мама! Ваше письмо, как всегда, придало мне новые силы и уверенность в будущем, уверенность в том, что я не только солдат…"
Не только Анна Порфирьевна верила в то, что ее ученик обязательно скажет свое слово в литературе, но и Константин
Георгиевич Паустовский - одна из ключевых фигур в русской литературе ХХ века.
Вот что рассказал мне сын Анны Порфирьевны, доктор педагогических наук, председатель жюри Всероссийских олимпиад школьников по литературе Лев Всеволодович Тодоров:
- Паустовский считал Женю надеждой русской литературы. Так же тепло к нему относился Рувим Фраерман. Мальчик Коля из "Дикой собаки Динго" во многом списан с Жени.
После ареста родителей он жил один, сестру Галю увезли в детский дом. Ему предлагали приют родственники, но он в свои пятнадцать лет считал себя взрослым человеком, от опеки отказывался.
Моя мама любила его, как родного сына. Она была бестужевкой, закончила до революции знаменитые Бестужевские курсы.
Мы со старшей сестрой Олей очень любили, когда к нам приходили мамины ученики. Бабушка всегда готовила обед в расчете на то, что они зайдут. Помню, как Женя с Олей спорили о Достоевском…
В моей детской памяти Женя остался светлым отроком. Ах, если бы он успел поступить в ИФЛИ, как мечтал… Но в 1939 году всех мальчишек-выпускников по приказу маршала Тимошенко забрали в армию. Помню, однажды он приехал с фронта и сразу пришел к нам, долго говорил с мамой. Проводив его, она не могла успокоиться, плакала…
"13. 07.41 г Юго-Западн. фронт.
Дорогая Анна Порфирьевна!
Пишу Вам из лесов, пропитанных запахом пороха, обожженных снарядами, поломанных бомбами. То и дело рвутся снаряды совсем близко… Несколько раз был в окружении, несколько раз мысленно прощался с Вами, но должен признаться, что ни разу не сдрейфил, не испугался. Однажды чуть не остался в плену, попав с одним старшим политруком в руки немецкого разъезда, состоявшего из 14 всадников. Только чудом я уцелел и спасся. А теперь я, кажется, обжегся и закалился войной. Каждое мгновение не уверен, будешь ли жив в следующую минуту. Но я почему-то уверен, что для меня еще не сделали пули… Ну, пока все, моя дорогая мама. Подробности расскажу потом. В Ковеле погибли три моих рассказа, и несколько стихотворений. Я их никому не показывал, а восстановить невозможно. Крепко Вас целую, Ваш Женя".
"8.06.43 года.
…Получил письма от Константина Георгиевича, Валерии Владимировны и Сережи Паустовских. Милая мама, какие они чудесные люди!.. Вчера получил два письма от воспитательницы Галчонка. Пишет, что она лучший ребенок в детском доме по рукоделию, рисункам, скромная, умная девочка. Она уже умеет читать и писать. Сейчас уже вечер. Сижу в палатке. Из неё виден край голубого неба… Как много чувствуешь, как мало можешь передать словами! Хочется жить, быть хорошим, хорошим и любить, всех без исключения любить!...
Мама, если можно, пришлите "Войну и мир”, только в дешевом издании, чтобы не жалко было трепать. И обязательно пришлите свою фотокарточку. Пишите мне чаще, моя родная, милая мама. Крепко Вас целую. Ваш любящий Женя. Привет Ольге и Лёвушке".
"Фронт. 22 августа 1943 г.
Милая дорогая Анна Порфирьевна!
Не знаю, дойдет ли это письмо, но пишу. Сейчас мне очень трудно уцелеть, и только какая-то необъяснимая внутренняя уверенность убеждает меня, что я еще буду жить. Бои носят ожесточенный характер. Нахожусь примерно в тех местах, где произошла моя сентябрьская трагедия. Много опасностей, но я сам часто иду на риск, чтобы забыть все свои печали и невзгоды и лишний раз испытать судьбу.
Недавно поймал немца обер-ефрейтора Пауля Кине. Он мой ровесник, старый вояка. Мне с ним уже приходилось однажды встречаться… Он был и под Москвой, рассматривал в бинокль башни нашего родного города. Я смотрел на него и думал: "Это он лишил меня счастья”. Я не убил его.
…От Галюшки давно ничего нет. Дядя Вася, наверное, уже умер. Люба прислала мне на днях письмо и сообщила о его безнадежном положении. Если так, я остаюсь почти совсем один, а вернее - абсолютно один…
Поддерживают меня письма Паустовских. Какие они чудесные, замечательные люди! Милая Анна Порфирьевна, пишите скорее. Крепко, крепко целую Вас. Ваш любящий Женя. Привет Ольге и Левушке. Жду письмо! Простите, что плохо написал. Сейчас бы я уже шел на пятый курс!.."
Анна Порфирьевна сберегла и два листочка со школьными стихами Жени. Одно без даты, называется "Зимняя природа".
…Люблю я зайца след пробежный
И отыщу его всегда,
Какой бы ни был белоснежный,
Косой не скроется тогда.
А вот дорога, что знакома
Мне с самых ранних детских лет…
На другом листочке есть дата: 18.02.37.
Стихотворение посвящено Пушкину.
Твой легкий стих, твоя живая радость,
Свобода милая и горькая печаль…
Еще сохранилась фотография: на длинной скамейке сидят семь девочек со своей учительницей. За ними вытянулись одиннадцать мальчишек. На обратной стороне синим карандашом написано: "Литературный кружок 7-х классов 15 школы". Снимок сделан, очевидно, в 1935-ом. Женя Разиков здесь третий слева, ему четырнадцать лет.
Если кто-то узнает на этом снимке своих близких - сообщите, пожалуйста, в редакцию.
Стихотворение "Дума солдатская" было последней весточкой от Жени. На обратной стороне газетной вырезки - заметка старшины Каплунова "Победа берется с боя". "Красная Армия вышла к нашим государственным границам с Румынией и Чехословакией… Полная победа над коварным врагом близка, но эту победу надо завоевать…" Ниже - заметка "Сильнее удары". "Товарищ Сталин требует от Красной Армии и народа больших усилий и новых подвигов…"
Из архивных данных мне удалось выяснить (спасибо сайту http://www.obd-memorial.ru) , что старший лейтенант Евгений Федорович Разиков, командир роты 318-го стрелкового полка 241-й стрелковой дивизии, умер от ран в медсанбате 25 сентября 1944 года. Похоронен в селе Гловенка Кросненского воеводства, Польша. Похоронка была отправлена в Москву Любови Сергеевне Мухановой (очевидно, жене дяди) по адресу: Нижне-Масловский переулок-10, кв.1.
Быть может, жива Галя, младшая сестра Жени?
Еще у Евгения была любимая девушка. Звали ее Аза или Азоча. Судя по письмам Жени, она закончила факультет иностранных языков, служила переводчицей при нашей военной миссии в Иране.
"…Что же касается Коли, то если его Таня назвала тогда гордым, Филька должен был признать, что это неправда. Он не находил его гордым. Он, может быть, несколько слаб здоровьем, слишком узки у него руки, слишком бледно лицо, но гордым он не был - это видели все..." (Р.Фраерман. Дикая собака Динго или Повесть о первой любви. 1939 г.)
На снимке: Литературный кружок 7-х классов школы №15, 1937 год. В центре сидит Анна Порфирьевна Тодорова. Женя Разиков стоит третий слева во втором ряду. Почти все ребята с этого снимка погибли на войне…
E-mail: dmitri.shevarov@yandex.ru
