Поделиться
Количество бездомных в стране не сокращается, и хоть мы и кое-как выкарабкались из бомжевого пика 90-х, когда бомж спал чуть ли не на каждой лестничной площадке, решение проблемы так и не найдено.
В Москве, по данным департамента социальной защиты населения московского правительства, за прошлый год бродяжничество выросло. Среди мужчин - на 10 процентов, среди женщин - на 8.
Андрей Пентюхов, начальник отдела социальной помощи бездомным в московском правительстве, обращает внимание, что количество бездомных мужчин растет быстрее, чем женщин.
- Это происходит не потому, что мужчины более слабохарактерны. По нашим данным, на две трети армию бездомных пополняют приехавшие на заработки гастарбайтеры. Это, как правило, отцы семейства, одна треть из которых обычно остается без жилья из-за развода.
Прежде чем искать выход из социального тупика, я попробовала измерить его глубину. Решила опуститься "на дно". С проводником.
Позвонила координатору движения "Курский вокзал. Бездомные дети" Ане Федотовой и попросила взять меня с собой кормить бездомных. Аня обрадовалась.
На Павелецком вокзале уже собралось около двадцати человек, все они знают, что каждый день, кроме воскресенья, в 8 часов вечера маленький синий Мatiz приезжает на Кожевническую улицу, дом номер 6.
- Извините, но сегодня только чай с хлебом, - просит прощения Аня, пока ее помощница вытаскивает из багажника контейнеры.
Аня разливает чай и раздает по два кусочка хлеба. Ее благодарят, отходя в сторонку.
Сегодняшний ужин нетипичный, обычно бездомных кормят приготовленными в Свято-Даниловом монастыре и Троице- Сергиевой лавре кашами и супами, всегда горячими и вкусными.
Аня достает пакет, в который собирает пластиковые стаканчики, здесь принято за собой убирать. Еще одно правило - строго запрещено курить и пить спиртное.
После уборки мусора - раздача одежды. Ее тоже привозят из монастырей от прихожан. Бездомные делают "заявки": кому-то нужен теплый свитер, кому-то ботинки сорокового размера.
Но бездомные, собравшиеся на Павелецком вокзале, так не похожи на тех, кого мы чуть ли не каждый день встречаем в метро.
Возвращаясь с Павелецкого вокзала, на станции "Лубянка" в углу нахожу более подходящую натуру - грязного и пьяного спящего человека. Вызвав на помощь однокурсника, бужу его. Он не готов давать бесплатное интервью, требует водки. А после похода в ближайший ларек за выпивкой "дядя Ваня", как он нам представился, пытается настоять на том, чтобы мы составили ему компанию: "Один пить не люблю". На наше счастье, лишней кружки у него не нашлось, он сунул бутылку в карман куртки и начал исповедь.
- В моей судьбе нет ничего интересного. Раньше была семья. Женился рано, на однокурснице. Вообще перед вами врач-хирург. После рождения дочки стали часто ссориться, молодые были, денег вечно не хватало. Когда дочке исполнилось 3 года, она ее забрала и ушла. Я их не искал. Но когда дочке исполнилось 20, она меня сама нашла и пожаловалось, что ей с мужем негде жить. Я предложил переехать ко мне. А как-то вернулся с работы, а она замки сменила. Но знаете, я ее не виню, она молодая, ей тоже хорошо жить хочется. Я перед ней виноват, вот Бог и наказывает.
- Но почему вы бросили работу? Почему не обратились к знакомым?
- А мне жить не для кого. А для себя я уже пожил.
"Дядя Ваня" тоже питается в машинах "армии спасения", но сегодня ему поесть не удалось. Там ведь не любят, когда к ним пьяные приходят.
Хотят ли эти многочисленные "дяди Вани" (а их в Москве, по данным разных экспертов, от 10 до 100 тысяч) поменять свою жизнь? Кто может не только накормить и напоить, но и подтолкнуть их к этой перемене?
Галина Лебедева девять лет проработала в больнице социальным работником, уверена, что среди бездомных тех, кому нужна помощь, не меньше тех, кто привык и ничего не хочет менять в своей жизни.
Примерно половина историй обратного свойства. Люди могли бы вести нормальную жизнь, но предпочитают стиль жизни бездомного.
На Павелецком вокзале меня удивил пришедший за бесплатным обедом персонаж в новой кожаной куртке и хороших ботинках, похожий скорее на столичного таксиста, чем на бездомного.
У Муссы (так он представился), приехавшего в Москву на заработки, на вокзале украли документы. И вот он уже несколько лет живет на Казанском, приобретя по ходу дела четыре судимости за кражу и мошенничество. На мой вопрос "Зачем воровали?" ответил: "Меня же обокрали, чем я хуже".
- Бездомные, конечно, любят сочинять истории, - охлаждает мои подозрения Аня Федотова, - но история Муссы на самом деле правдивая. Большинство из тех, кто приходит к нам питаться, лишились документов потому, что выпили водки с клофелином на вокзале.
По долгу службы с бездомными чаще всего сталкиваются милиционеры и врачи.
Отношения с милицией у бездомных складываются не самые теплые. Пришедшие подкормиться на Павелецком вокзале рассказывали мне, что милиция их не просто выгоняет с "насиженных" мест, но и жестоко избивает.
По словам "доктора Лизы", самая жестокая - транспортная милиция. Но местные участковые, по ее словам, наоборот, часто помогают оказывать бездомным медпомощь. "Причем еще год-два назад до людей было не достучаться, а сейчас сами подходят и предлагают помощь".
Интернет переполнен негодованиями в адрес милиции, в Сети лежат записанные на видео ролики о том, как избивают бездомных. Но защитников гораздо меньше, чем свидетелей.
Милиционер, задержавший бездомного и не настроенный к нему агрессивно, обычно передает его в больницу, у задержанных почти всегда букет болячек.
Большинство же больниц заниматься бомжами не хотят. До тех пор пока мэр столицы не издал приказ, обязывающий больницы принимать бездомных, никто не хотел их даже брать в отделение.
По словам социального работника Галины Лебедевой, главврачи могли отдавать приказы вывозить бомжей на свалки и вокзалы и оставлять там.
- Бездомные не любят больницы? Это ошибочное мнение, - считает "доктор Лиза", - они просто не любят, когда их оттуда гонят. Ко мне постоянно обращаются бездомные, которым в больнице отказали в помощи.
Большинство бездомных страдают серьезными заболеваниями, такими, как СПИД, гепатит, туберкулез, а таких людей преступно выгонять из больниц - погибнут сами, заразят других.
Летом бездомные обычно спят на улице, а зимой покупают билет на электричку до конечной станции и спят часа два там, потом гуляют по городу, пока не замерзнут, и опять покупают билет уже в другой конец.
Бывает, что человек не спит по двое-трое суток, потому что все время ходит, чтобы не замерзнуть. И почти все они, по мнению экспертов, страдают хроническим недосыпом. А прохожий думает, что человек пьян.
- В заброшенных домах, где бездомные самостоятельно устраивают ночлежки, всегда живут собаки, у них температура тела выше, чем у человека, поэтому единственный способ согреться - это спать в обнимку с собакой, - рассказывает социальный работник Галина Лебедева.
Решить проблему бездомных можно, только дав им дом. Пусть временный, пусть казенный.
В Москве 8 ночлежек и приютов, предназначенных для них, общей вместимостью 1500 мест. Это, конечно, капля в море.
Интересно, что во многих приютах принимают "только мужчин" (по данным "Справочника бездомного", только в двух ночлежках Москвы принимают женщин).
Но чтобы попасть, например, в Центр социальной адаптации "Филимонки", при себе необходимо иметь направление и путевку из Департамента социальной защиты города Москвы. Принимают туда на один год, а в большинстве ночлежек вообще на одну ночь. И почти везде необходимо предъявить документы: паспорт, выписку из домовой книги, справки из милиции и больницы, причем все эти справки действуют только 10 дней.
Один из социальных работников рассказал нам, как хозяин здания, которое по документам числится как ночлежка для бездомных, на самом деле использует ее как обычную гостиницу. Хорошо отделанные комнаты сдаются "проверенным людям", торгующим на ближайшем рынке коврами.
По словам Елизаветы Глинки, ситуацию спасет только очень серьезное отношение мэрии к созданию приютов и реабилитационных центров для бездомных.
- Особенное внимание нужно уделить созданию специальных центров для бывших зэков, - считает она. - Дело в том, что примерно 40 процентов бездомных - это люди, покинувшие места лишения свободы и не знающие, что с этой свободой делать.