Поделиться
Немедленно после каннской премьеры новый блокбастер Ридли Скотта "Робин Гуд" появился на мировых экранах - в том числе и в Москве.
Его вступительный титр гласит: "Когда в мире правит коррупция, на авансцену истории выходят преступники". Но не будем искать сколько-нибудь серьезный смысл в картине, которая прежде всего должна поражать. Пейзажами невиданного Лондона XIII века, где импозантность королевского дворца контрастирует с убожеством покрытых соломой изб. Варварской грубостью средневековых нравов. Размахом и грохотом боевых эпизодов. Величественной примитивностью военных сооружений. Все это сделано, как я писал, блестяще. А упреки, которые можно предъявить фильму, как ни странно, те же, что предъявляли нашей конкурсной ленте "Предстояние": крови, кошмарных ран и мучительных смертей очень много, но никого из персонажей не жалко. Персонажей много - хватит на все два с половиной часа. Понятно, что события столь давние не кровоточат в личной памяти зрителя. Но, наверное, проблема в самой природе современного кинозрелища: его шоковая техническая выразительность исключает сколько-нибудь глубокие человеческие переживания. Из зрителя сочувствующего мы быстро превращаемся в зрителя глазеющего.
Интересно, что в оскароносном "Гладиаторе" того же Ридли Скотта зрители еще имели возможность сочувствовать герою Рассела Кроу. Спустя десятилетие в "Робине Гуде" это уже невозможно: визуальный напор с экрана парализует в публике человеческие эмоции, а для проработки характеров даже у отличных актеров нет ни времени, ни драматургического материала. Получается захватывающий парковый аттракцион для выплеска адреналина - на вольно использованном историческом материале.
Более того: у Ридли Скотта возникают те же соблазны повторить - сознательно или бессознательно - чужие классические кадры на более совершенном техническом уровне: в его "Робине Гуде" легко заметить поклоны Эйзенштейну и Тарковскому.
Так что, вероятно, Каннский фестиваль, верный своей традиции открывать и делать явными новейшие тенденции кино, точно почувствовал этот момент, когда сама техническая революция в кинематографе начала постепенно, но неумолимо переводить его из ранга исследования человека в ранг развлекательного аттракциона. Даже в самых амбициозных образцах. Даже когда авторы преисполнены лучших и очень серьезных намерений.
...Пока Канн медленнее, чем обычно, раскручивает свою рулетку, бросим взгляд на фестивальную столицу Европы. Она тоже необычна - сам ее облик. На Круазетт, где вечно из-за кинорекламы не видно пальм, теперь спокойно и тихо, будто и нет никакого кино. Кое-какая реклама еще попадается вблизи "бункера" - фестивального дворца. Но отели, всегда густо увешанные ликами кинозвезд в самых причудливых гримах, демонстрируют девственно чистые фасады. Даже знаменитый "Карлтон" почти свободен от рекламных плакатов. Это финансовый кризис демонстрирует свою мощь: перед ним спасовали даже такие киты и мастодонты киномира, как MGM или Universal. Многие интригующие и уже запроданные проекты безнадежно застряли. Кризис особенно чувствуется на открывшемся сегодня в Канне кинорынке: и производство фильмов теперь осуществляется по принципу "лучше меньше, да лучше", и на продажу предлагается не столь богатый ассортимент картин. Причем, по свидетельству делового журнала Variety, ставки делаются на знакомые названия - типа "Трех мушкетеров", которые снимаются в 3D и с бюджетом около 100 млн долларов (режиссер Пол Андерсон), американского ремейка боевика "Побег из Нью-Йорка", 70-миллионного "Фантомаса", снова запущенного французами с Венсаном Касселем и Жаном Рено в главных ролях (режиссер Кристоф Ганс), и даже российских "Утомленных солнцем-2", от фестивального успеха которых в высокой степени зависит благополучие французской прокатной компании Wild Bunch.
Фестивальный резонанс крайне нужен и документальной политической сатире режиссера Сабины Гуццанти "Дракуила - итальянский невроз", прошедшей в первый день фестиваля в программе специальных показов. В названии фильма со значением сплавлены воедино имя героя ужастиков Дракулы и название старинного города Л Акуила, где весной 2009 года землетрясение разрушило памятники культуры и оставило тысячи жителей без крова. Автор фильма впрямую обвиняет премьер-министра Сильвио Берлускони в том, что он использовал трагедию в личных популистских целях: обещал всех пострадавших обеспечить жильем, даже сделал красивый жест, перенеся саммит "восьмерки" из благополучной Сардинии на место трагедии. Но большинство обещаний так и остались на бумаге, люди живут в палатках, а город, имеющий уникальную историческую ценность, до сих пор мертв.
Первый рабочий день фестиваля открылся французской конкурсной лентой режиссера и актера Матье Амальрика "Турне" - комедия-драма о попытках убежать от самого себя. Бывший телепродюсер бросил прежнюю жизнь, оборвал все, что было с нею связано, укатил в Америку, вывез оттуда команду разбитных шоу-герлс и теперь возит ее по родной Франции, показывает бурлеск-шоу. К финалу, ясно, давние болячки дадут о себе знать, старые друзья обратятся врагами, все закончится драматично. Фильм снят как хроника этих странных будней: идет череда гостиничных холлов и баров, репетиций в случайных сараях, сменяющих друг друга вечно хмурых городков и - концертными номерами - осколки шоу, где героини сбрасывают излишек одежды, изображают земляного червя или в танце извлекают из заднего прохода многометровые ленты серпантина - по их романтическому убеждению, выражают свою индивидуальность.
Очень неплохой фильм. Его можно смотреть, а можно не смотреть. Рядовой мейнстрим с претензией быть артхаусом не дотягивает ни до того, ни до другого. Наверное, Каннский фестиваль так осуществляет акт поддержки национального кино - берет если не качеством, то количеством. В конкурсной программе будут еще три французские ленты.