Поделиться
Потрясающие фортели иной раз выделывает театральная фортуна. В двух театрах, связанных кровно-административным родством - в "Табакерке" (режиссер - Олег Тополянский) и МХТ им. Чехова - с разницей лишь в две недели сыграли одну и ту же пьесу. Отчего фаворитом афиши стала гоголевская "Женитьба", понять можно: пьеса превосходная, - но для удвоенной эксплуатации нужны резоны покруче.
Их, однако же, спектакль Игоря Золотовицкого в МХТ не предлагает. Ведь не может же участие в нем телезвезды Юрия Стоянова быть серьезным резоном? Но опыт МХТ им. Чехова говорит другое: может, еще как! Публика "Женитьбы" не то чтобы дурна, она просто только что отлипла от телеящика и с невероятным энтузиазмом покоряет новые для себя театральные высоты. А в них - бог из телемашины, "Наш городок" собственной персоной - Юрий Стоянов бегает, припадает к дамским корсетам, властно берет в оборот. От внезапной перемены участи сам "бог" ликует не меньше, чем его публика. Припадая к животику еще более грузного Подколесина (Станислав Дужников), он временами дает понять, что их связывает больше, чем крепкая мужская дружба. Впрочем, истинные мотивы его стараний так и не прояснятся.
Вальяжный и бойкий одновременно Юрий Стоянов просто царствует на сцене МХТ, в котором поистине наступила эпоха телезвезд. Взрываясь аплодисментами на каждое его "коленце", эта особая мхатовская публика уже предвкушает появление на прославленной сцене Максима Галкина, а может быть, и самого Ивана Урганта.
Одновременно с воцарением телезвезд пришло и "новое" понимание сценографии: вместе с художником Валерием Фирсовым Игорь Золотовицкий вернул отечественным подмосткам систему писаных кулис, введенную еще в XVIII веке Гонзаго. Красивые виды Петербурга шествуют торжественным маршем прямо к центральному полотну с Владимирским собором. И - о диво! - оказывается, что этот древний вид театральной декорации производит на неокрепшее сознание телеаудитории колоссальное впечатление.
Игра актеров тоже точно перенесена из тех давних времен. Причем предпочтение здесь явно отдано не московскому "театру переживания", а императорскому "театру представления". На сцене что ни актер - то Каратыгин, о монументальных фигурах Кочкарева и Подколесина я уже говорила. Им под стать дамы: Ирина Пегова, поражая своим величественным фасадом и богатым грудным голосом, играет Агафью Тихоновну; еще более величественная Ольга Барнет с голосом иерихонской трубы - ее тетушку.
За ними идут фигуры помельче, впрочем, сохраняя величественный императорский стиль. Яичница в исполнении Сергея Беляева почти достигает масштабов великого комика Давыдова - фигурой, разумеется. Самому именитому и субтильному из "женихов" - Жевакину в исполнении Бориса Плотникова - удается (впрочем, тоже по старой "императорской" традиции) извлечь слезу сострадания из слезных желез простодушной телевизионной публики.
О дальнейших "чувствах" говорить трудно. Еще менее - о мыслях. Если когда-то Анатолий Эфрос пытался "ошинелить" "Женитьбу", превратив ее из комедии в драму безнадежности, то Игорь Золотовицкий, напротив, лишает ее всяких признаков драмы, превращая в "имперский" фарс времен "Нашего городка".