Поделиться
Чем дольше аналитики изучают достигнутое 17 мая соглашение о дообогащении иранского урана за пределами Ирана, тем меньше остается сомнений в том, что для Тегерана первостепенное значение имеет не снятие международных санкций, а затягивание переговорного процесса. При этом на вопрос, зачем это нужно иранскому руководству, есть только один логичный ответ.
Очень хочется верить в то, что достигнутая Ираном договоренность с Турцией и Бразилией об обмене 1200 килограммов 3,5-процентного иранского урана на 120 килограммов урана, обогащенного уже до 20 процентов, нужна Тегерану, во-первых, чтобы получить новое топливо, без которого работающий уже несколько десятилетий тегеранский реактор не сможет производить уникальные медикаменты, а во вторых, чтобы снять все опасения экспертов МАГАТЭ в немирном характере иранской ядерной программы. Такова и официальная версия иранского руководства.
Однако большое количество вопросов, которые возникают по мере изучения ирано-турецко-бразильского соглашения, а также отсутствие со стороны Ирана желания прояснить ситуацию, говорит лишь об одном: Тегеран продолжает искусно мутить воду.
Начнем с того, что нет никакой ясности ни относительно того, когда Иран передаст свой низкообогащенный уран Турции, ни когда получит обратно высокообогащенное топливо. Известно лишь, что обмен будет происходить в короткий промежуток времени. Что это значит? Четкого ответа нет.
Возможно, на территории Турции Иран намерен произвести одновременный обмен. То есть отдать 1200 килограммов и тут же получить 120 взамен. Если так, то, по прогнозам западных экспертов, произойдет это не раньше чем через год. Произвести 120 килограммов высокообогащенного урана в более краткий срок просто технически невозможно.
Предположим, что у Бразилии уже есть искомые килограммы. Тогда почему ничего не сообщается о том, что обмен произойдет, к примеру, в июне. Такая информация явно охладила бы наиболее горячие головы на Западе. Однако Иран молчит.
Не исключено, что в иранском руководстве просто боятся предоставить западным разведкам какие-либо подробности предстоящего обмена. Тем не менее трудно поверить в то, что, к примеру, американские спутники не засекут передвижение контейнеров с урановой рудой в сторону турецкой границы.
С другой стороны, зачем Ирану вообще передавать свой уран Турции, если Тегеран собирается ждать целый год, пока не будет подготовлена партия высокообогащенного топлива для тегеранского реактора? При этом турецкая сторона клянется, что готова отдать иранский уран обратно при первом же пожелании со стороны Ирана. Иными словами, международному сообществу опять предлагается подождать. На этот раз год.
Остается открытым и вопрос, сколько же всего малообогащенного урана останется в Иране после того, как 1200 килограммов отправятся в Турцию? И зачем нужно было иранскому руководству в день подписания ирано-турецко-бразильского соглашения торжественно объявить, что Тегеран не собирается отказываться от национальной программы по дообогащению урана? Ведь после этих слов ни один уважающий себя эксперт не станет отрицать вероятность того, что в Иране продолжает реализовываться секретная программа по созданию собственного ядерного оружия. А для чего еще нужно иранскому руководству тянуть время?