Поделиться
В Большом Манеже открылась персональная выставка Василия Нестеренко "Россия - связь времен".
На пресс-конференции перед открытием выставки было объявлено решение о строительстве на Новинском бульваре Московской государственной картинной галереи Василия Нестеренко. Таким образом, Василий Нестеренко будет третьим художником (наряду с Ильей Глазуновым и Александром Шиловым), для показа работ которого правительство Москвы создает государственную галерею в центре столицы.
На персональной выставке в Манеже наряду с иконами представлены пейзажи, портреты, исторические картины, а также эскизы. Среди последних - эскиз новой картины "Избавление от смуты", посвященной событиям 1612 года.
Перед открытием выставки Василий Нестеренко ответил на вопросы корреспондента "РГ".
Российская газета: В экспозиции можно увидеть портрет патриарха Алексия II. Вы с ним были знакомы или писали портрет по фотографии?
Василий Нестеренко: Были фотографии, были и сеансы позирования. Я с ним лично общался. И, слава богу, не только по поводу двух портретов, которые написал. В течение 12 лет я имел возможность время от времени присутствовать рядом с ним. Он открывал мои выставки, благословлял книги, которые я издавал. Даже написал приветственное слово для альбома о моей живописи в храме Христа Спасителя. Последняя работа, которая меня связывала с ним, делалась для Марфо-Мариинской обители. Он на всю жизнь останется у меня в сердце. Единственное, о чем жалею, это то, что редко бываю в Елоховском соборе, где место его упокоения.
РГ: Как у вас возникла тема религиозной живописи? Вначале же была вполне академическая школа института имени В.И. Сурикова, потом стажировка в Америке в 1992-м...
Нестеренко: Приход к вере у каждого свой. У меня он совпал с общим движением народа. Нельзя сказать, что моя семья была абсолютно нерелигиозная. Мы по праздникам ходили в церковь. Даже в советское время. Но первый раз я начал соблюдать Великий пост в 1993 году. Как ни странно, мое пребывание в Америке укрепило меня в православии, духовности. Тогда только это поддерживало меня. Русские из первой волны эмиграции, с которыми я общался в США, были очень религиозными людьми.
РГ: У каждого из живописцев прошлого, обращавшихся к религиозной теме: Александра Иванова, Николая Ге, Василия Поленова, был свой образ Христа. Скажем, на полотнах Поленова Христос предстает как человек. У Иванова - "Явление Мессии". Какие традиции вам ближе?
Нестеренко: Мне импонирует подход Александра Иванова и Виктора Васнецова. Оба были очень верующими людьми. Много души своей отдали религиозной живописи. Особенно Александр Иванов. Это вообще для художника пример служения в высоком смысле.
РГ: Вы не находите, что традиции иконы и академической живописи противоречат друг другу?
Нестеренко: На Афоне храм в Андреевском скиту, где находится глава Святого Андрея Первозванного, расписан полностью в академическом стиле. Это божественная живопись. Афон - цитадель академического стиля. А поскольку я работаю в академическом стиле, то для меня это интересно.
Я могу работать в византийском иконописном стиле. Но это не мое. Мое - это академический стиль. И он имеет такое же право на существование, как и другой.
РГ: В зале Манежа выставлены написанные вами иконы...
Нестеренко: Тут далеко не все. Если бы я мог выставить все, что сделал! Возвращаясь к разговору о традиции... Традиция сама по себе не означает, что работа хорошая. Язык не определяет, насколько хорошо высказывание. Важно, что ты говоришь на этом языке. Искусство должно быть духовно, если оно для церкви. А может быть бездуховно. Примеры есть и в том, и в другом стиле.