Поделиться
Большая часть российской нефти по-прежнему добывается на территории Югры. К 2030 году, по расчетам Научно-исследовательского центра рационального недропользования имени В. И. Шпильмана, добыча сократится на 22-28 процентов по сравнению с наиболее успешным 2007 годом. В чем таятся главные угрозы для нефтяников? Есть ли смысл интенсифицировать разведку и поиск углеводородов в Западной Сибири? Способны ли недра удивить исследователей? Об этом корреспондент "РГ" беседует с директором центра, кандидатом геолого-минералогических наук Александром Шпильманом.
Российская газета: Центр подготовил два сценария динамики извлечения нефти. И тот, и другой говорят о существенном падении объемов добычи. Иного не дано?
Александр Шпильман: По всей видимости, нет. Один прогнозный вариант я бы назвал оптимистичным, второй - реалистичным. Последний уже слегка скорректировали результаты прошлого, кризисного, года: добыто немного меньше, чем ожидалось. Могло быть хуже, но в трудное время нефтяники все-таки нарастили объемы эксплуатационного бурения. А ведь на него приходится основная доля инвестиций. От уровня такого бурения в ближайшей перспективе прямо зависит величина добычи. Сейчас суммарная годовая проходка превышает 10 миллионов метров. Для обеспечения относительной стабильности к 2015 году следует бурить не менее 16 миллионов метров, что заложено в проектах разработки месторождений.
Упор на экстенсивность работ вызван тенденцией снижения дебита скважин. На новых скважинах он оставляет в среднем 40 тонн сырья в сутки. Немало, кстати. В девяностые годы было в два раза меньше. В свое время скачок произошел благодаря массовому применению технологии гидроразрыва. Однако с середины нынешнего десятилетия его эффективность пошла на убыль. Со старых скважин берут скромно - в среднем 12-13 тонн. Сегодня львиная доля фонда скважин малодебитная. Обводненность некоторых залежей достигает 80-90 процентов.
Между тем коэффициент извлечения нефти (КИН) на многих месторождениях, которые еще предстоит вводить в эксплуатацию, приблизительно в полтора раза меньше, чем у ныне разрабатываемых. В частности, в силу сложности геологического строения. Ресурсная база оскудевает, добывать нефть становится все труднее. КИН периодически повышают на бумаге - путем перерасчета запасов, подчас оправданного. Тем самым их совокупный объем несколько увеличивается, что при резком снижении темпов разведочных и поисковых работ на кого-то действует как успокоительное снадобье.
РГ: Объем разведочного бурения опустился до беспрецедентно низкой отметки. Геологоразведочные предприятия, выжившие в 90-е, опять на грани банкротства. Придет день, когда югорскую нефтянку в связи с исчерпанностью недр вообще закроют?
Шпильман: Тот день, к счастью, пока не столь близок. Запасов достаточно, чтобы сохранить относительно приемлемый уровень добычи в ближайшее десятилетие. А в принципе, согласен, ситуация печальная, если думать о перспективе. В прошлом году пробурено всего 213 тысяч метров поисково-разведочных скважин - меньше, чем когда-либо. В начале десятилетия бурили почти по миллиону метров в год. Тогда действовал целевой налог на воспроизводство минерально-сырьевой базы (ВМСБ). С его отменой кривая пошла вниз. Надежда была на то, что добывающие компании направят на разведку распределенных участков недр столько средств, сколько необходимо для нормального воспроизводства запасов. Но они в основном озабочены днем текущим. Следовательно, экономический механизм не отлажен. Геологоразведочные партии в растерянности: они не знают, что будет завтра, когда и от кого поступят заказы, есть ли необходимость обновлять оборудование, готовить кадры. Это ведет к деградации и разорению профильных предприятий.
РГ: Простое воспроизводство запасов подразумевает: на каждую тонну извлеченной нефти в резерв поступает тонна разведанной. А фактически что происходит?
Шпильман: В 2009 году добыли больше, чем разведали, примерно на 220 миллионов тонн. При сохранении диспропорции за пятилетку "проедим" миллиард тонн. В разведочном бурении отдача от каждого погонного метра, исходя из среднего долгосрочного показателя, - 250 тонн. Следовательно, за год надо проходить около миллиона метров для простого воспроизводства. Дефицит запасов обязательно скажется на динамике добычи в третьем десятилетии.
РГ: Насколько я знаю, аховая ситуация и в поисках углеводородов в малоизученных районах автономного округа - на привычных горизонтах, тем более на больших глубинах. Вероятно, Александр Владимирович, далее нет смысла ходить в разведку, так как новых крупных залежей нефти в округе априори нет, а возиться с "мелочевкой" слишком дорого?
Шпильман: Ходить как раз стоит. Что мы имеем в глубинах, в отложениях Палеозоя, - вопрос. Ученые лишь дискутируют. Пробурены единичные скважины, поэтому информации мало. В более изученных горизонтах предстоит найти еще сотни месторождений, пусть некрупных. Но их совокупные извлекаемые запасы измеряются миллиардами тонн. В их наличии геологи не сомневаются. Себестоимость разведочно-поисковых работ в Западной Сибири, где развита инфраструктура, минимум вдвое дешевле, нежели в Восточной Сибири.
Необходимы желание и деньги. По нашему мнению, целесообразно вернуться к налогу на ВМСБ. Можно пойти каким-нибудь сходным путем. По нашим расчетам, величина централизованных отчислений составит 5-7 процентов от стоимости добытой нефти при цене одного барреля от 50 долларов. И тогда мы реанимируем геологоразведку. Ответственность за поисковые работы, я всегда это подчеркивал, может взять на себя исключительно государство, ибо только оно способно обеспечить гарантированный прирост минерально-сырьевой базы на среднюю и дальнюю перспективу. На недавнем заседании правительства премьер-министр России заявил: государство должно финансировать ранние стадии геологоразведки, а затем предоставлять бизнесу возможность проводить детальные исследования в целях разработки конкретных месторождений. Абсолютно солидарен с такой позицией.
Желание правительства воссоздать всероссийский геологический главк логично. Но важно, чтобы у главка были деньги.
РГ: В июне "РГ" опубликовала интервью с вашим коллегой, членкором РАН Иваном Нестеровым. В числе прочего он говорил о фантастическом потенциале пород баженовской свиты, из которых якобы реально извлечь сотни миллиардов тонн нефти. Одновременно вы выступили с докладом на "круглом столе" в Госдуме на тему перспективности "бажена". То есть мыслите в одном направлении?
Шпильман: Не совсем. Сейчас из пород баженовско-абалакской группы добывается за год около полумиллиона тонн. Всего-то. "Бажен" все еще непонятен по своему строению, свойствам, он всюду разный. Коллекторы нестандартные, каждая скважина индивидуальна, единой модели нет. Методики разработки - на уровне научных воззрений. Предлагается, к примеру, разогревать пласты для образования мощных притоков нефти. Интересные эксперименты идут на Средненазымском месторождении. Чтобы ускорить опытные работы, а они носят инновационный характер, необходим стимул. Депутаты Югры внесли на рассмотрение Госдумы законопроект о нулевой ставке налога на добычу полезных ископаемых при извлечении баженовской нефти.
О миллиардах тонн говорить не берусь. Если выйдем к концу следующего десятилетия на 15-20 миллионов тонн, будет, полагаю, неплохо.
РГ: Налоговые каникулы предлагают ввести и для малых предприятий, которые возьмутся за разработку малодебитных скважин, мини-месторождений.
Шпильман: Без фискальных послаблений тут не обойтись. Вот только малого бизнеса в нефтедобыче нет. Напротив, наблюдается тенденция к укрупнению, поглощению. На территории Югры сегодня действуют восемь компаний. Сказать, что конкуренции между ними нет, будет неправдой. С другой стороны, фирма со скромным капиталом на нефтепромыслах немыслима. Затраты в этой сфере велики. Учтем западный опыт: там участники разработки месторождения обязаны скрупулезно соблюдать единый для всех проект. Никто не имеет права урывать себе по кусочку, оригинальничать с технологиями, иначе залежь легко загубить. Как будут у нас на одной площади хозяйствовать несколько предприятий - не представляю.
Важно понять, что отсрочивать разработку малых месторождений глупо. Как правило, они являются спутниками средних и крупных. Там есть дороги, трубопроводы, электричество. Браться за "спутники" при завершении выработки основных запасов - опоздание втридорога обойдется. Курочка по зернышку клюет. Без введения налоговых льгот мы потеряем десятки миллионов тонн нефти. Она останется в недрах.
РГ: По вашему сценарию, в текущем году в Ханты-Мансийском округе сколько тонн нефти удастся добыть?
Шпильман: 263-265 миллионов. На 5-7 меньше, чем в 2009-м.