Поделиться
Все три выступления дивы прошли под знаком "впервые" - в заглавной партии в "Турандот" Пуччини, в партии Одабеллы в премьере "Аттилы" Верди и в трехчасовом сольном концерте с оркестром Мариинского театра под управлением Альберто Веронези. Программу сольного концерта выбирали слушатели, проголосовав на сайте Мариинского театра, что в многолетней практике певицы произошло впервые.
Российская газета : Идею "концерта по заявкам" придумали вы?
Мария Гулегина : Эта гениальная идея пришла в голову Наталье, моему менеджеру. Слушатели выбрали самые сложные арии из списка, предложенного на сайте Мариинского театра. Такая программа из шести арий в первом и четырех во втором отделениях не приснится никому и в страшном сне. Я открыла концерт сценой письма Татьяны из "Евгения Онегина" Чайковского, поскольку начинала с нее свою карьеру, хотя с тех консерваторских времен больше не пела ее.
РГ : Несколько лет назад вы говорили, что не хотите петь Турандот, потому что считали, что кроме этой партии вам не будут предлагать никакие другие.
Гулегина : Да, но, как видите, кроме Турандот сегодня я пою много чего другого. А "турандочу" я уже два года, и кажется, что уже не осталось места на планете, где бы я ее не спела. Биргит Нильсон говорила, что оперы Вагнера сделали ее знаменитой, а опера "Турандот" Пуччини - богатой".
РГ : Вас Турандот обогатила?
Гулегина : Для меня богатство заключается не в деньгах. Эта партия доставляет мне огромную радость. Мне нравится образ этой женщины - нежной, с болью - с генетической болью. Я, как армянка, понимаю это очень хорошо, и часть моей еврейской крови тоже дает почувствовать это. В арии In questa reggia Турандот, когда ей приводят очередного принца, поет о том, как тысячу лет назад была захвачена ее страна, как насиловали и убивали ее прародительниц и как она сейчас мстит потомкам насильников, иностранцам.
РГ : Вам нравится свой голос?
Гулегина : Я его и люблю, и ненавижу, потому что из-за того, что он большой, над ним надо было очень много работать. Ради него и профессии я от многого отказываюсь. Но я остаюсь одесской девчонкой, и для меня ныряние с волнорезов было главным развлечением на море. Я любила делать кульбиты в воду, и сегодня показываю это своему сыну, когда встречаемся с ним на каникулах, и он меня останавливает, понимая, как я рискую. Сегодня я чувствую, что голос находится в поре расцвета - он может быть и бронебойным, и тихим, нежным, выражать всю гамму чувств. Ревнители барокко, ненавидящие Пуччини и Верди, пишут, что у меня "много голоса". Какой ужас! Большой бриллиант - фу, какая мерзость! Нам, пожалуйста, посыпьте мелко битым стеклом.
РГ : К вопросу о "большом бриллианте". Куда исчезают большие голоса?
Гулегина : В этом - вина неправильных огранщиков. Все определяет педагог. Если бы я не позанималась после окончания консерватории у Евгения Николаевича Иванова, у меня бы не было такого голоса. Если говорить о занятиях вокалом, то мои пять лет учебы в консерватории ушли коту под хвост, все время были слезы. Я считаю, что молодой певец сам должен выбирать, у кого учиться.
РГ : В Facebook на вашей страничке есть фотография, где вы в окружении Пласидо Доминго, Анны Нетребко, Ольги Бородиной, Дмитрия Хворостовского и других оперных знаменитостей. Это ваши друзья?
Гулегина : Это происходило в день рождения Пласидо. Шла репетиция оперы "Адриана Лекуврер", и многие певцы, участвовавшие в спектаклях Метрополитен-Опера в это время, зашли к нам в репетиционный зал. Своих близких друзей, большинство которых не из оперного цеха, я очень ценю за то, что они меня рассматривают как человека, а не как "птичку певчую". Мой самый близкий друг среди коллег - Лена Заремба, которая тоже живет со своей семьей в Люксембурге.
РГ : Часто удается встречаться с друзьями?
Гулегина : Люблю принимать друзей, если позволяет время, но сегодня мы все чаще общаемся по скайпу, главное - не перепутать, кому что написать. С сыном Русланом, которому уже десять лет, я тоже держу связь через скайп, но при любой свободной минуте стараюсь, чтобы он был рядом.
РГ : На Facebook есть и фотографии с вашей недавней свадьбы, где вы - в умопомрачительном белоснежном костюме.
Гулегина : Свадьба и венчание были в армянской церкви, где присутствовали многие мои друзья: Барбара Фриттоли, Сальваторе Личитра, Пол Каран, Наталe де Каролис. Пласидо Доминго с женой Мартой оказали нам честь и присутствовали на венчании в церкви. Лена Заремба была свидетельницей. Я очень рада, что в моей жизни появился Вячеслав, который все понимает - и мою работу, и мое материнское стремление в освободившееся между спектаклями время лететь не в Москву (Вячеслав Мкртычев - москвич, государственный тренер России по греко-римской борьбе), а в Люксембург - к сыну. Муж тоже летит туда.
РГ : В вашей жизни появилось больше спорта?
Гулегина : Нет, муж только говорит, что надо идти в спортзал, хотя сам обожает играть в футбол. Правда, когда я приезжаю в Москву, его уже никто не видит ни на футболе, нигде. Я не хожу в спортзал, потому что там опасные для меня кондиционеры, а занимаюсь обычно у себя в номере.
РГ : Семейные ценности для вас важны?
Гулегина : Это самое главное. Ради этого я ушла от прежних отношений, когда семья была только на бумаге. Если женщина одна работает и сама содержит семью, это неправильно.
РГ : Какое самое сильное впечатление было у вас в последнее время?
Гулегина : Паралимпийские игры. Я увидела людей без рук, без ног, которые плавали, бегали, толкали ядра протезами. Я вручала им награды как почетный член Попечительского совета. Это великие люди с ограниченными возможностями, но с неограниченной силой духа и жизнелюбия. Эту тему нужно поддерживать в России. Здесь многие нуждаются в помощи. И таких людей, как Ирина Громова, которая поддерживает спортсменов, получивших травмы, должно быть больше. Жизнь каждого человека ценна: пока у него бьется сердце, он должен идти вперед и что-то делать.