Поделиться
Осенью на экраны выйдет психологическая драма "Не скажу" питерского режиссера Игоря Копылова. Экранная история разрыва героев в жизни, напротив, привела к свадьбе исполнителей главных ролей - Елизаветы Боярской и Максима Матвеева. О том, насколько близок Матвееву его герой, о "клоун-терапии" актер рассказал "РГ".
Российская газета: Я спросила Лизу об этом фильме, и она рассказала, что это картина о любви, о людях, которые не смогли уберечь то, что им было дано. Вы что-то добавите к ее словам?
Максим Матвеев: Я с Лизой полностью согласен. Это история, с одной стороны, простая - пара на грани разрыва, один человек пытается сохранить их отношения, а другой, по определенной причине, не хочет. А с другой стороны, взаимоотношения между ними настолько запутаны, что и зритель будет находиться в таком же запутанном состоянии: кому же ему сопереживать в данную минуту. И только финал расставит все точки над i, и станет понятно, в чем и в ком причина. Если же говорить о моем герое, что он - романтик, который предпочитает жить придуманным миром и придуманными отношениями.
РГ: Вам самому этот романтик близок?
Матвеев: Нет, я реалист. А он такой барон Мюнхгаузен...
РГ: И что же в этом плохого?
Матвеев: В чем проблема Мюнхгаузена, почему от него уходила жена? Такие люди заигрываются в своей фантазии. В результате рождается хаос, непонимание. Женщине надоедают вечные придумки, ей хочется стабильности, определенности, конкретности. Ей хочется детей, а не летать на воздушном шаре, вот и все. И мне тоже не нужно прийти домой и увидеть всю комнату, разрисованную словами "я тебя люблю". Я хочу прийти домой и, грубо говоря, увидеть накрытый стол. Это же нормально.
РГ: Я знаю, что вы участвуете в проекте "Доктор-клоун".
Матвеев: Да, это такая клоун-терапия - мы с ребятами в костюмах клоунов ходим по больницам и даем представления с фокусами.
РГ: Невозможно не испытывать психологический стресс от постоянной близости к смерти. И вы на это идете - зачем?
Матвеев: Действительно, бывает трудно этим заниматься. Порой выступаешь, а дети, в силу своего тяжелого состояния, не могут подключаться к тому, что ты делаешь на все сто процентов, и в результате не чувствуешь взаимообмена - для актера это тяжело. Но потом обязательно наступает очень дорогой момент, когда ты понимаешь, что они тебя помнят, что они тебе благодарны. Понимаете, актерская профессия настолько зыбка по своей сути. А там, рядом с этими детьми, которые ничего от тебя не требуют, которые не оценивают, "хороший ты актер или плохой", ты ощущаешь, что приносишь реальную пользу, - считается, что у детей с опухолью мозга или больных лейкемией показатели анализов от нескольких часов смеха улучшаются.
РГ: Признайтесь, окажись вы на месте вашего главного героя фильма "Стиляги" Мэлса, смогли бы пойти против всех?
Матвеев: Я достаточно максималист в этом смысле. Думаю, я был бы настолько внутренне принципиальным, что не свернул бы со своего пути, даже зная, что меня ожидают впереди жесткие обстоятельства. Для меня важно оставаться верным самому. Другое дело, что внутренняя свобода Мэлса в конце концов оказалась внутренней решеткой, за пределы которой трудно выйти. Быть постоянно свободным - это сложно. Мой герой, Фрэд, уезжая за границу, ведь тоже поехал туда за идеей. Но в какой-то момент он пережил момент перерождения, и его внутренние двери оказались открыты для чего-то нового. Это нормальный процесс - однажды надо просто осознать, что что-то уже свое отработало. У меня одно время тоже был идейный взгляд на свою внешность.
РГ: В чем это заключалось?
Матвеев: Например, я мог в достаточно криминальном городе Саратове носить длинные волосы. И признаюсь, это было страшно, - можно было попасть очень жестко. Но я считал, что в этом выражается некоторая степень моей свободы: я - так - хочу. И все. Потом я приехал в Москву, поменялись какие-то обстоятельства, и я понял, что для ощущения внутренней свободы мне это уже не нужно.
РГ: Но можно ли быть свободным, живя в таком мегаполисе, как Москва? Приходится от чего-то отказываться, как вы, к примеру, - ведь раньше вы занимались верховой ездой, рисовали пейзажи.
Матвеев: Да, Москва может много дать, но она и много забирает. Приходится от многого отказываться, хотя я пытаюсь найти лазейку, чтобы сохранить то, к чему лежит душа. Но Москва действительно подавляет. Ее нельзя пускать в свой мир, надо быть немножко "рядом". Не погружаться в нее, она ведь хищная. И если ты ей откроешься, рискуешь погрязнуть в негативе. Здесь каждый грызет и рвет на части, не глядя на окружающих. От этого надо отключаться.
РГ: Ваша профессия позволяет вам вырываться из нее.
Матвеев: Да. Я как раз сейчас снимался на Мальте в русском проекте, который называется "Последние римляне". Он, к сожалению, сейчас заморожен.
РГ: О чем этот фильм?
Матвеев: Об армяно-азербайджанском конфликте. Поскольку тема очень спорная, в Баку нас не пустили снимать, так что столицей Азербайджана стала Мальта. У меня в этой картине главная роль, я играю русского моряка, который попадает между этих двух наций как между двух огней.
РГ: Вас тема национальных конфликтов тревожит?
Матвеев: Я пообщался с людьми и с той, и с другой стороны, и мне кажется, я их понимаю. В школе я был в курсе подобных проблем, но не вдавался в них. А сейчас читаю соответствующую литературу, пытаясь разобраться - кто кому враг, друг, брат. Мне интересно знать, что подвигает людей на какие-то поступки, что лежит в основе конфликтов, что они не поделили, почему.И кстати, эта попытка узнать - "почему это произошло" - лежит в основе актерской профессии. Так что все это мне интересно. Не как в кино.