Поделиться
Центр охраны дикой природы оценил ущерб от лесных пожаров в России в 300 миллиардов долларов. Дмитрий Медведев уже обозначил стремление кардинально пересмотреть лесное законодательство, подчинив Рослесхоз напрямую правительству. "Огненный шторм", который с устрашающей легкостью опалил этим летом беспомощные муниципалитеты, заставил власти оперативно наводить порядок в сосняках и дубравах.
Воронежская область
Несовершенство федеральной нормативной базы проявилось еще до "черного четверга" 29 июля, когда после урагана запылали леса по периметру Воронежа, а затем по всей области. Комментируя первый крупный пожар близ села Каменно-Верховка Каширского района (уничтожено около 20 строений, погиб местный житель), руководитель главного управления МЧС Игорь Кобзев заявил, что претензии граждан вроде "спасатели к нам долго не ехали, хотя лес горел два дня" необоснованны:
- Полномочия по пожарной охране разграничены: первичные меры принимают власти на местах. К тому же сам по себе лес пожарные тушить не должны - это функция структур управления лесного хозяйства и арендаторов леса. Мы подключаемся только тогда, когда есть угроза населенному пункту или стратегическому объекту.
Лесная охрана же в связи с хроническим недофинансированием не располагает в нужных количествах техникой и рабочими для тушения пожаров. Новый Лесной кодекс критиковали и прежде, но за время пожаров он стал по-настоящему одиозным. И чиновники, и лесники указывают на то, что после принятия этого документа число специалистов в отрасли - именно на местах, способных оперативно обнаружить угрозу и справиться с ней, - катастрофически сократилось. Надежды на добросовестных арендаторов не оправдались. (Отметим, правда, что госслужащие, даже окружного уровня, предпочитают не комментировать открыто проблему с кодексом - мол, это дело министерств, вопрос известен.)
Ситуацию усугубляло то, что местные власти в недостаточном объеме выполняли мероприятия по предупреждению пожаров: между домами и лесом - трава по колено, минерализованные полосы вдоль опушек если и есть, то узкие. Однако вызвано это, как правило, тем, что финансирование противопожарных мероприятий по закону идет из самых тощих - муниципальных - бюджетов. Нередко на счете сельского поселения - ноль, местные жители - сплошь старушки, сельхозпредприятий (которые могли бы предоставить технику для опашки) вокруг нет. Администрации районов тоже небогаты: содержат по несколько пожарных машин на всю подведомственную территорию.
Вскрылись некоторые нестыковки и в процессе выплаты компенсаций. Так, часть сгоревших строений не была зарегистрирована в установленном порядке - формальных оснований их восстанавливать нет. К примеру, семья в Масловке имела большой двухэтажный дом, но по документам он был одноэтажным: мансарда не "учтена". Другой случай - в доме постоянно проживали родственники, прописанные в другом месте ("финты" с регистрацией делаются, к примеру, для того, чтобы стоять в очереди на улучшение жилищных условий), или квартиросъемщики. В каждом конкретном случае спорные вопросы решаются комиссионно, нередко приходится закрывать глаза на отсутствие правоустанавливающих документов.
Проблема заложена также в самих критериях отбора погорельцев, которым следует возместить ущерб. Шквалистый ветер 29 июля и в последующие дни раздувал малейшие искры, и иногда определить, было ли возгорание природным или техногенным, было почти невозможно. Заложниками ситуации оказалась, в частности, семья Надежды Сальниковой со станции Сагуны Поворинского района. Огонь принесло со стороны заброшенных домов, все постройки на участке Сальниковых выгорели дотла, другого места для проживания нет и не предвидится (строить слишком дорого). По сути, трагедия случилась тоже из-за стихии - иначе бы дома не выгорели за считанные секунды. Но комиссия госпожнадзора затруднилась назвать причину пожара на заседании рабочей группы, а значит, он не был признан природным и компенсации семье не светят. В то же время пострадавшим при недавнем пожаре в селе Мечётка Бобровского района обещали выплатить деньги и восстановить дома, как "полноценным" погорельцам, - хотя возгорание, по официальным данным, произошло в результате перехлеста проводов на ЛЭП при сильном ветре (то есть было техногенным).
Любопытно, что в сосняке на Кожевенном кордоне (окраина Воронежа), где по закону могут строиться разве что спортивно-оздоровительные комплексы, сгорел ряд коттеджей местной элиты. Обстоятельства, при которых некоторые люди получили участки в лесу, забыты, владельцы имеют право на компенсации из бюджета.
Мордовия
Наравне с Нижегородской и Воронежской областями республика вошла в число регионов, где природные пожары достигли угрожающих масштабов. Произошло это в значительной степени потому, что на первоначальном этапе укротить бушевавший на сотнях гектаров лесных угодий огонь оказалось просто некому. Одна из причин тому - ведомственная разобщенность.
Согласно принятому в 2007 году Лесному кодексу, тушить лесные пожары должны прежде всего организации, нанятые региональными властями. Однако в список лицензируемых эта деятельность не включена. В ходе августовского селекторного совещания в правительстве РФ, посвященного этой проблеме, прозвучала информация о том, что в Мордовии, четверть территории которой составляют лесные массивы, тендер на тушение лесных пожаров выиграла организация, численностью 50 человек, оснащенная двумя единицами техники.
В результате в июле-августе, когда ситуация в лесах региона характеризовалась самым высшим - пятым классом опасности, МЧС ежедневно приходилось отвлекать на эти участки свободные подразделения, пожарные работали в авральном режиме, на износ. Всего за три дня в Зубово-Полянском районе республики пожары практически уничтожили три села - Свеженькая, Вадовские Селищи и Подлясово. Огонь бушевал в окрестностях крупнейшего тюремного анклава Европы - колоний УФСИН по РМ, где содержится около 15 тысяч осужденных. Пламя из пылающего заповедника им. Смидовича, что в Темниковском районе республики, несколько раз прорывалось к федеральному ядерному центру в Сарове.
Для борьбы со стихией в республике была объявлена мобилизация - в объятые пожарами леса отправились тысячи добровольцев. Именно они составляли подавляющее большинство тех, кто находился в зоне бедствия: так, 3 - 4 августа на тушении пожара в заповеднике им. Смидовича было занято около 1100 человек, более 900 из них - добровольцы. По информации МЧС, из защитных средств волонтерам выдавались лишь маски, в отдельных случаях - противогазы, причем ни те, ни другие от отравления продуктами горения не спасают. К тому же, никаких льгот и мер поддержки для этой категории законодательством на сегодня не предусмотрено - добровольцам "огненного фронта" не положено ни страховки, ни компенсации на случай ЧП.
Показательный пример - трагедия, случившаяся с 56-летним волонтером из Саранска Василием Телятниковым, тушившим пожар в окрестностях РФЯЦ. В условиях сильного задымления мужчина отбился от группы, заблудился в лесу и задохнулся угарным газом. Единственное, на что может рассчитывать сегодня его семья - компенсация в один миллион рублей, полагающаяся родным погибшего от природных пожаров.
Марий Эл
Главы муниципальных образований, столкнувшиеся с лесными пожарами, считают, что если бы не помощь правительства республики, то им было бы очень сложно отстоять у стихии населенные пункты. Проблема, как и у других, - в ограниченности полномочий, к тому же районы недостаточно оснащены спецтехникой.
- В борьбе с огнем нам помогали с техникой, потому что своей у нас в районе, можно сказать, нет, в том числе тяжелой, - говорит глава муниципального образования "Килемарский район" Николай Сорокин. - И что интересно, согласно 131-му закону мы ее и приобрести-то не можем. Ее бы купить, а прокурор скажет: нецелевое использование средств.
Тем не менее в прошлом году в этом районе выделили из местного бюджета 960 тысяч рублей на покупку пожарной машины стоимостью 1 миллион 500 тысяч рублей (остальные средства по программе софинансирования были направлены из бюджета республики), построили пожарное депо, но содержать команду оказалось накладно.
В Килемарском районе столкнулись и с другой проблемой. Лес подступает прямо к огородам, к домам поселков, и огнеборцы не могут уложиться в рамки установленных 50 метров противопожарного барьера. Специалисты говорят, что на сегодня этот барьер должен быть хотя бы метров 200-300. Одним словом, руководители муниципальных образований считают, что законодателям необходимо пересмотреть эти нормативы или создать "вилку", допустим, от 50 до 200 метров, чтобы можно было принимать решение в зависимости от населенного пункта, характера леса и ситуации.
Тем временем уроки и выводы из ЧП на территории Марий Эл были на днях сделаны и на заседании правительственной комиссии по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций и обеспечению пожарной безопасности. В частности, в РМЭ планируется создать центры по борьбе с лесными пожарами на территории Моркинского района, Куярского и Визимьярского сельских поселений. В республиканском бюджете будут предусмотрены средства для их оснащения пожарными машинами, бульдозерами, трейлерами, емкостями для воды, мотопомпами. Управлять деятельностью этих центров будет Министерство лесного хозяйства и подведомственные ему структуры. В районах сформируют мобильные группы, обученные тушению лесных пожаров.
- Поставлена также задача довести в 2011 году уровень обеспеченности муниципальных образований пожарной техникой до 95 процентов, - сказал первый заместитель главы правительства Николай Куклин. - А значит, на место пожара расчет должен прибыть уже через 20 минут после получения сигнала. Будут проводиться и другие мероприятия по укреплению пожарной безопасности. Тем более что леса в Марий Эл занимают 53 процента территории.
Ульяновская область
В Ульяновской области, которая также вошла в число "пожароопасных", все сложилось совершенно иначе, чем у соседей. Вокруг полыхали Мордовия, Пензенская и Самарская области. Пожары были и в Ульяновской области, однако она стала первым регионов, где были ликвидированы все возгорания.
- И все это - не благодаря, а, скорее, вопреки действующему лесному законодательству, - пояснил Директор департамента лесного хозяйства министерства лесного хозяйства, природопользования и экологии Ульяновской области Владимир Бузоверов. - Самая большая проблема, с которой столкнулись все регионы - то, что была ликвидирована, без сомнения, важная и нужная структура - лесная охрана. За каждым участком был закреплен специалист, который отвечал, в том числе, за своевременное обнаружение очагов возгорания и первоначальное их тушение.
В регионе постарались по максимуму сохранить остатки прежней системы. В прошлом году здесь еще действовали должности лесников. С 2010 года их упразднили. Однако люди, выполняющие их функции, все же остались - при лесничествах и лесхозах, за счет административного ресурса.
Еще один пробел в законодательстве - организация тушения лесов, согласно 94 ФЗ, через проведение конкурса. В Ульяновской области на этом нововведении обожглись: в 2008 году на участие в аукционе заявилась лишь одна организация, которая не имела необходимых для проведения работ сил и средств. В 2009 году в закон внесли поправки: разрешили заключать договора с организациями без конкурса, при условии, что сумма не будет превышать 100 тысяч рублей в квартал. В результате лесхозы теряют деньги: они вынуждены привлекать собственные средства, вместо того, чтобы развиваться.
И последний нюанс. В регионе было создано ОГУ "Центр по обеспечению пожарной безопасности". Это организация, которая занимается исключительно тушением лесных пожаров. Однако для ее нормальной работы нужно сперва четко прописать, что она будет вестись за счет прямого сметного финансирования. Деньги на ее содержание брались из федеральных субвенций, а в этом году, частично, из областного бюджета.
Кстати, создание Центра должно значительно облегчить жизнь лесхозам и лесничествам: сейчас на борьбу с пожарами людей "мобилизуют" прямо с рабочих мест.