Поделиться
На Венецианском фестивале теперь косяком пошли фильмы безразмерные, которые без запаса воды, пищи и будильника не высидеть.
Италия предъявила еще одну конкурсную картину из разряда тех, какие у нас называли "датскими" - снятую к 150-летней годовщине объединения Италии. Бурная политическая жизнь полуострова середины XIX века упакована в более чем трехчасовую эпопею с патетическим названием "Мы верили". Режиссер из Неаполя Марио Мартоне явно хотел повторить подвиг Бертолуччи в эпопее ХХ век: тот же принцип новелл-"фотовспышек" со сквозными героями -тремя членами политического движения "Молодая Италия" Доменико, Сальваторе и Анджело. Эти новеллы вкупе должны передать вкус накаленного времени. Громоздкая, без заметных актерских свершений, и монотонная, несмотря на боевой революционный дух героев, эта картина не поднимается над утилитарностью своих задач - "достойно отметить" важную в истории страны дату. Смотришь ее больше из уважения, чем из интереса, который лента ни возбудить, ни разогреть не сумела.
Чрезмерно растянута, хотя и в целом добротна, картина Абделлатифа Кешиша "Черная Венера" из Франции. Это классический "байопик", дотошно следующий судьбе Саарти Баартман - представительницы редкого африканского племени хойхой, которое славится нестандартными контурами женских фигур. Саарти жила на сломе XVIII и XIX веков, была вывезена ее голландским хозяином в Европу, где ей посулили хороший заработок за участие в шоу - она должна была выступать в качестве фрика, экспоната цирка уродов, демонстрируя публике свои грандиозные ягодицы. Их можно было потрогать, что и стало главным аттракционом - публика валила валом, о Саарти писали газеты, она стала знаменитым голландским, а потом и лондонским феноменом.
Ее вывозили на сцену полуобнаженной в клетке, держали на поводке, и умная, интеллигентная 25-летняя девушка должна была изображать дикарку - по-медвежьи огрызаться и пугать публику. Но в эти годы как раз был принят билл о запрете торговли рабами, возникло сильное общественное движение в защиту выходцев из черной Африки, и хозяина Саарти пригласили в суд, который он выиграл: Саарти подтвердила, что она не раба, а всего только играет роль.
Потом ее повезли "на гастроли" в Париж, она приняла христианское имя Сара и стала объектом унизительного исследования антропологов. Как свидетельствуют источники, много пила, занялась проституцией и в 26 лет умерла от сифилиса и оспы. Ее мозг, скелет и гигантские половые органы долго экспонировались в Музее естественной истории, но в середине ХХ века их сочли за благо убрать в запасники подальше от людских глаз.
Занятно, что эта история, которую я взял из интернетной англоязычной Википедии, фактически и есть сценарий фильма Кешиша, ни на шаг не отступившего от биографии Саарти. Почти трехчасовая лента тоже производит впечатление неоправданной громоздкости, и ее единственное достоинство, на мой взгляд, - исполнение этой нелегкой роли непрофессиональной актрисой Яхимой Торрес, которую режиссер нашел буквально на улице. Молодая женщина с умным и даже красивым лицом согласилась изобразить монструозность, поигрывая своим задним бюстом, который, впрочем, в наш век гамбургеров стал не такой уж редкостью. Впрочем, Кешиш утверждает, что не смог найти профессиональную чернокожую актрису таких габаритов.
Яхима Торрес, по-моему, имеет все шансы обыграть на этом фестивале профессионалов: взгляд ее героини трудно забыть - в нем жуткая тоска человека тотально и безнадежно одинокого. Это сильная - лаконичная и выразительная - актерская работа, я бы дал за нее Кубок Вольпи - так называют в Венеции актерский приз. У Тарантино есть возможность повторить знаменитый каннский парадокс, когда всех крупных актеров переиграла пара непрофессионалов в фильме "Розетта" - отставник-военный и, по-моему, повариха. Тем более, что в нынешней Венеции при изобилии хороших фильмов, режиссеров и операторов явный дефицит ярких актерских работ.