Поделиться
Накануне лауреат Филдсовской премии ученый Станислав Смирнов отпраздновал в Северной столице свое 40-летие.
Молодой математик уже давно живет и работает за границей - в Швейцарии, но, несмотря на это, связь с родным городом старался не терять. В Санкт-Петербурге он с блеском окончил СПбГУ, а ранее - знаменитую физико-математическую школу N 239, в которой в разное время учились Григорий Перельман, Борис Гребенщиков, Инна Друзь, Алиса Фрейндлих и Сергей Фурсенко. Как признался именитый ученый, знания, полученные именно в российской математической школе, легли в основу его недавнего открытия.
Российская газета: Вам присудили премию "за доказательство конформной инвариантности двумерной перколяции и модели Изинга в статистической физике". Как ваше открытие применимо на практике?
Станислав Смирнов: Не каждому научному открытию возможно сразу же найти применение в быту. Мое открытие больше применимо к теоретической составляющей науки. Доказательство поможет физикам-экспериментаторам лучше объяснять то, что они видят. Такого немедленного практического применения, например, как улучшение работы какого-либо устройства за счет моего открытия, нет. Но не стоит забывать, что для развития практической составляющей науки в первую очередь необходимо развивать ее фундаментальную часть.
РГ: То есть ваша работа подвела четкую теоретическую базу под ряд важных методов современной статистической физики?
Смирнов: Да, но вполне возможно, что с годами практическое применение моему открытию будет найдено. В науке нет четкого разграничения на то, чему можно найти применение, а чему - нет. Большая часть процессов, происходящих сегодня в Интернете, мобильной полифонии, ядерных реакторах, была придумана исключительно из научного любопытства. А уже спустя годы открытиям было найдено применение. Так, например, было и с кодировкой картинок в Интернете. Алгоритм, который используется для пересылки, изначально был придуман исключительно для математических целей. Но через 10 лет метод внедрили во Всемирную паутину.
РГ: Сколько времени у вас ушло на доказательство теоремы, за которую вам присудили премию?
Смирнов: В общей сложности я потратил порядка двух лет. В моей жизни были разные проекты: и посложнее, и попроще. На какие-то у меня уходила неделя, а над некоторыми я ломал голову по пять лет. Помню, когда узнал, что мне присудили премию Филдса, даже сразу не поверил. В феврале мне позвонил председатель Международного математического союза Ласло Ловаш и сообщил приятную новость. Мы условились никому не говорить об этом, кроме моей семьи. Это своеобразная традиция: все держится в строжайшей тайне вплоть до дня награждения. Даже своим петербургским педагогам, без которых, вполне возможно, я бы не смог сделать свое открытие, не сказал ни слова.
РГ: То есть в основе вашего открытия знания, полученные в российской математической школе?
Смирнов: Сложно дать однозначный ответ на этот вопрос. За годы своей научной карьеры я успел поработать в университетах разных стран. Закончив матмех СПбГУ, поступил в аспирантуру Калифорнийского технологического института, после стажировался в Америке, затем попал в Шведскую королевскую академию наук, а конечным пунктом назначения стал Женевский университет, где я работаю и по сей день. В каждом из университетов были разные традиции, изучались разные области, что, безусловно, сильно обогатило меня. Но основную роль в моем открытии все-таки сыграл математический анализ, который я выучил в Санкт-Петербурге. Когда я учился в СПбГУ, у меня был замечательный научный руководитель, профессор Виктор Хавин. И хотя я уверен, моя научная карьера - это череда случайностей, ту базу, которая помогла мне сделать свое открытие, я обрел благодаря Виктору Петровичу Хавину.
РГ: Говорят, после того, как вам присудили Филдсовскую премию, вашего бывшего научного руководителя даже наградило руководство вуза.
Смирнов: Да, ему присудили специальную денежную премию. Стоит отметить: у него и сейчас есть десятки учеников, которые ничуть не хуже меня разбираются в математике. С Виктором Петровичем мы поддерживали связь на протяжении всех лет моей жизни за границей, впрочем, как и с университетом. Несмотря на то, что я работаю в Женеве, каждый год выступаю в стенах СПбГУ с докладом, а в этом году еще буду читать студентам свои лекции.
РГ: Я знаю, что вы уже успели побывать в стенах родного вуза, пообщаться со студентами. Ваши ощущения - в России есть талантливая молодежь?
Смирнов: В России немало талантливых молодых людей. Но сейчас все меньше ребят идет в математику, потому что с каждым годом у молодого поколения появляются новые возможности. В Советском Союзе было меньше профессий, поэтому все люди с математическими способностями, не раздумывая, шли в математику. У меня, например, папа был физиком, а мама - инженером, для меня заниматься этими науками было вполне логично. Потом в школе я начал одерживать победы на математических олимпиадах, пошел в математический кружок во Дворце пионеров. В нем же занимались многие из современных математиков, и Григорий Перельман в том числе, правда, он был постарше. В принципе, интерес к теоремам стал появляться в старших классах, после того как я осознал, что в мире еще очень много неоткрытых вещей.
РГ: Если у молодого поколения есть интерес к математике, что, по вашему мнению, мешает им посвятить себя науке?
Смирнов: Отсутствие материальных гарантий со стороны государства. Ребята развивают свои математические способности и поступают в соответствующие вузы, но вот как их удержать в науке, чтобы они остались, например, работать в университете, - вот в чем вопрос. Ведь если студенты и аспиранты работают на энтузиазме, на следующем этапе карьеры, когда человек заканчивает аспирантуру, обязательно встает избитый жилищный вопрос. А с зарплатой в 15 тысяч в Петербурге квартиру не купишь.
РГ: В Женеве по сравнению с Петербургом таких проблем нет?
Смирнов: В любой европейской стране зарплаты у доцентов и профессоров больше, чем у нас, в разы. Это и мотивирует молодых специалистов не бросать науку. При этом практически в любой стране на Западе на зарплату начинающего ученого можно в рассрочку приобрести квартиру. Как говорится, делайте выводы сами.
Справка "РГ"
Филдсовская премия и медаль вручаются один раз в 4 года на Международном математическом конгрессе молодым математикам не старше 40 лет. Среди лауреатов престижной награды помимо Станислава Смирнова уже числится много советских и российских математиков: Сергей Новиков, Григорий Маргулис, Владимир Дринфельд, Ефим Зельманов, Максим Концевич, Владимир Воеводский, Андрей Окуньков и Григорий Перельман, отказавшийся от нее в 2006 году.