Поделиться
Сегодня Москва и Сеул отмечают юбилей. Ровно двадцать лет назад министры иностранных дел СССР и Республики Корея подписали соглашение об установлении дипломатических отношений. Долгое время два государства находились по разные стороны идеологических баррикад. Москва предпочитала развивать связи с КНДР, а южнокорейские власти укрепляли союз с Вашингтоном, осторожно поглядывая на Северную Страну (так СССР называли в Южной Корее).
Однако в конце 1980-х годов обстановка в мире стала меняться, что сделало возможным сближение двух стран. О том, как устанавливались первые контакты между политиками двух государств, в эксклюзивном интервью "РГ" рассказал бывший руководитель комитета по международным делам и объединению Национального собрания Республики Корея г-н Чон Чже Мун.
Российская газета: 20 лет назад были установлены дипломатические отношения между Москвой и Сеулом. Истории было суждено сложиться так, что вам выпала одна из самых важных ролей в процессе сближения двух государств. Как произошло, что вы оказались тогда на острие неофициальных переговоров между СССР и Республикой Корея?
Чон Чже Мун: Толчком к сближению СССР и Южной Кореи стала летняя Олимпиада, которая проходила в Сеуле в 1988 году. Тогда Корею посетила большая советская спортивная делегация, а также многие официальные лица, что позволило установить первые, пусть и не прочные, контакты. Все они носили неофициальный характер.
Однако начало уже было положено, и в Сеуле начали искать пути сближения с СССР. Тем более, что для этого сложилась благоприятная обстановка в самом Советском Союзе, где полным ходом шла "перестройка". В то время как раз вышла книга генерального секретаря КПСС Михаила Горбачева, которая рассказывала о переменах в СССР. Она была переведена также на корейский язык и издана в Южной Корее. Я ее прочитал и был сильно впечатлен. Все это в совокупности создало предпосылки для моей поездки в СССР.
Поскольку в то время я являлся членом Национального собрания и возглавлял комитет по международным делам оппозиционной Демократической партии за воссоединение (ДПВ), развитие международных контактов было в моих обязанностях. Но с другой стороны все официальные контакты с СССР были тогда запрещены, поэтому я отправился в Москву как частное лицо. Прибыв в Будапешт, я получил там транзитную визу на 72 часа. За это время я должен был успеть встретиться с представителями советских властей.
Еще до своего отъезда я знал, к кому необходимо обращаться. В Сеуле был хорошо известен Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО). По сути дела, тогда он играл роль неофициального канала общения между Москвой и странами, с которыми у нее не были установлены дипломатические отношения. И мы знали, что он внес большой вклад в нормализацию отношений между Западной Германией и СССР в 1960-х годах. Поэтому мы также надеялись, что данная организация сможет нам помочь. И мы не ошиблись.
РГ: Главным переговорщиком с советской стороны на этом "неофициальном канале" был Евгений Примаков, занимавший тогда должность директора ИМЭМО. Какие вопросы вы обсуждали с ним во время своего визита?
Чон: Когда я поехал в Москву в первый раз в марте 1989 года я смог встретиться только с заместителем директора ИМЭМО. Тогда этот пост занимал Владлен Мартынов. Сам Примаков не смог со мной встретиться, потому что был сильно занят. Тем не менее первый контакт состоялся, и мы смогли согласовать визит лидера Демократической партии за воссоединение и будущего президента Республики Корея - Ким Ен Сама. И уже через три месяца я сопровождал его в советскую столицу.
Когда мы прибыли в Москву в июне того же года, стало известно, что Примаков только что был назначен председателем Совета Союза Верховного Совета СССР. Поэтому мы встретились с ним только поздно ночью. Он приехал к нам в гостиницу и провел встречу с Ким Ен Самом. Говорили тогда о многом и в то же время ни о чем конкретно, поскольку это была первая встреча. Мы присматривались друг к другу. Я знаю, что он являлся изначально сторонником установления дипломатических отношений между нашими странами. И считаю, что он внес большой вклад в налаживание контактов между нашими странами на начальном этапе.
РГ: По итогам первого визита Ким Ен Сама было подписано совместное заявление. О чем в нем говорилось?
Чон: Да, это был первый двусторонний документ между СССР и Республикой Кореей. Хотя он и носил неофициальный характер и являлся всего лишь совместным заявлением ИМЭМО и ДПВ, но в нем были определены основные принципы развития контактов между нашими странами: поддержание мира и добрососедских отношений в Азиатско-тихоокеанском регионе и нормализация ситуации на Корейском полуострове. Они остаются актуальными и сейчас.
В нем также было оговорено приглашение советской делегации в Сеул. Ее визит состоялся в октябре 1989 года. Затем была вторая поездка Ким Ен Сама в СССР и его встреча с Михаилом Горбачевым. В общем, началось активное "знакомство" друг с другом. В итоге, обмен делегациями завершила встреча Михаила Горбачева и президента Ро Дэ У в Сан-Франциско в июне 1990 года, где было принято решение об установлении дипотношений между СССР и Республикой Корея.
РГ: Насколько известно, подписание договора об установлении дипломатических отношений произошло 30 сентября 1990 года в Нью-Йорке. Хотя первоначально оно было запланировано на декабрь того года в Москве. С чем связана была такая спешка? И в какой обстановке проходила подготовка к этому историческому событию?
Чон: Быстрому развитию отношений между СССР и Республикой Кореей, конечно же, мешали тесные связи Москвы и Пхеньяна. Северная Корея крайне чувствительно относилась к контактам советских властей с нами. Поэтому Москва была также осторожна: никто не хотел торопить события.
Тем не менее, во время моей второй поездки в Москву неожиданно к нашей делегации обратился представитель посольства КНДР в Москве с предложением о встрече. После некоторого раздумья мы согласились. В итоге мы провели беседу с членом политбюро ЦК Трудовой партии Кореи Хо Дамом. Тогда он являлся очень важной персоной в Северной Корее, поэтому встреча с ним для нас оказалась крайне полезной. Я думаю, что тогда, конечно, не обошлось без содействия Москвы, которая прилагала большие усилия сближению двух Корей.
С другой стороны было ощутимое сопротивление и внутри КПСС. Определенная часть советского руководства, включая министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе, была изначально настроена негативно по отношению к планам нормализации отношений между нашими странами. Огромное влияние тогда оказывал идеологический фактор. Однако обстановка в мире и в самом Союзе менялась очень быстро. И, можно сказать, неожиданно для нас советский МИД изменил кардинально свою позицию. На встрече в Нью-Йорке, проходившей во время сессии Генеральной ассамблеи ООН, Шеварднадзе предложил подписать договор об установлении дипотношений раньше. И мы не возражали.
РГ: Вы бывали в СССР много раз, налаживая неофициальные контакты с советским руководством. Как вы себе представляли СССР до первого приезда в Москву? И что вам больше всего запомнилось тогда?
Чон: Вы знаете, в Корее практически не было никакой информации о Советском Союзе. А та, что была, имела, как правило, сильную идеологическую окраску и существенно искажала реальное положение дел. Когда я прилетел в Москву в первый раз, я сразу почувствовал, что в стране идут перемены. Что это были за перемены, мне было довольно трудно понять сразу. Однако по мере того, как я встречался с разными представителями власти, я осознавал, что эти они идут с самого верха и имеют поддержку в обществе. Также, самые теплые воспоминания остались от приема советской стороной. Я несколько раз посетил СССР и всегда встречал интересных собеседников, какую бы организацию не посещал бы.
РГ: Как на вашей родине отреагировали на новости о вашей поездке в Советский Союз?
Чон: Несмотря на то, что в Москве мой визит не освещался совсем, в Южной Корее известия о том, что установлен первый и неофициальный контакт между Москвой и Сеулом, были встречены с большим одобрением. Корея тогда жила надеждами на нормализацию отношений с Советским Союзом.
РГ: Вы говорите Корея "жила надеждами". Какой смысл вы вкладываете в эти слова?
Чон: В то время многое в мире менялось. Одни государства исчезали, другие появлялись. Происходило кардинальное смещение полюсов на геополитической карте мира. Конечно, это чувствовали и в Сеуле. Многим тогда казалось, что пришло время забыть старые обиды и начать все с чистого листа. Тем более, что у СССР и Южной Кореи были взаимные интересы по развитию связей в совершенно различных областях.
РГ: Как бы вы оценили путь, который наши государства прошли за минувшие 20 лет? И какие перспективы, по-вашему, есть у российско-южнокорейского сотрудничества?
Чон: Все познается в сравнении. Если смотреть на развитие российско-южнокорейских отношений с исторической перспективой, то можно сказать, что мы находимся в самом начале пути. По сути дела, 20 лет - это совсем мало. Конечно, за это время удалось реализовать далеко не все, что мы планировали. Этому препятствовали различные причины. Но прогресс есть. И есть значительный потенциал, который необходимо развивать. Мы смогли достичь определенных успехов. Особенно в экономической сфере. Но для их дальнейшего укрепления, думаю, стоит уделить больше внимания человеческим обменам. Прежде всего, студентами. Поскольку студенты, прожившие какое-то время за границей, несут в себе частицу другой страны, ее культуру. И являются живым мостом между двумя государствами.