Тринадцатый по счету пуск оказался удачным для "Булавы"
Вчера пришло долгожданное известие: подводный крейсер стратегического назначения "Дмитрий Донской" под командованием капитана 1 ранга Олега Цыбина произвел успешный пуск ракеты "Булава".
Как сообщили в Управлении пресс-службы и информации Минобороны РФ, "пуск произведен из подводного положения в рамках программы государственных летно-конструкторских испытаний комплекса. Параметры траектории отработаны в штатном режиме. Боевые блоки успешно прибыли на полигон Кура на Камчатке".
Пуск был тринадцатым по счету и чрезвычайно важным - как для самой ракеты, так и для судьбы новых подводных лодок, которые под нее создаются. Накануне корреспондент "РГ" побывал в Центральном конструкторском бюро морской техники "Рубин", где рождался весь стратегический подводный флот СССР и те корабли, которые сейчас образуют костяк морской группировки ядерных сил России. Поводом для интервью с нынешним директором ЦКБ Андреем Дьячковым, который назначен сюда в декабре 2009 года, стало другое важное известие - о завершении заводских испытаний на "Юрии Долгоруком". Это головной корабль в серии ракетоносцев четвертого поколения, для которых и предназначается "Булава".
Российская газета: Вы, наверное, согласитесь, Андрей Аркадьевич: никогда прежде не наблюдалось столь широкого публичного внимания к судьбе новой подлодки и новой ракеты для нее. Причина понятна - очень многое поставлено на карту. Поэтому спрашиваем осторожно: что показали испытания и какие дальше перспективы у корабля?
Андрей Дьячков: Для начала, если не возражаете, постучу по дереву. Потому что хорошо помню, как нестабильно велось строительство этого заказа, как смещались графики. А сегодня все идет день в день.
Конечно, с учетом того, что это корабль головной, корабль нового поколения, технические вопросы, безусловно, возникают. Но чего-либо экстраординарного, что могло бы отсрочить сдачу, с нашей стороны не вижу. "Юрий Долгорукий" отходил достаточное количество миль, испытан во всех предусмотренных на этот момент режимах.
РГ: Но какие-то замечания возникали? У экипажа - к строителям, у строителей - к проектантам?
Дьячков: Практически все возникавшие вопросы со стороны экипажа и предприятия на этот момент сняты. Было много обсуждений по системам автоматики и системам управления. Но лично я считаю это болезнью перехода из поколения в поколение. У меня была возможность отследить, например, комплексные испытания новой энергетической установки - хотел специально посмотреть, как теперь работают операторы. Потому что раньше, когда на Севмаше испытывались корабли предыдущего поколения, мне самому приходилось быть оператором ГЭУ. И сейчас я для себя сделал важный вывод: практически все замечания шли от людей, выросших на третьем поколении кораблей. А молодежь вписалась очень быстро - они хорошо знакомы с компьютерной техникой, у них не вызывает вопросов работа с той же "мышкой". Теперь с ее помощью производятся переключения режимов, отслеживание параметров - объем информации, которую может видеть и принять оператор, увеличился в разы по сравнению с тем, что было раньше, на третьем поколении. А умение пользоваться информацией - это уже вопрос подготовки специалистов. Сегодня на Севмаше такие профи есть. Надеюсь, что и в Военно-морском флоте, где еще больше молодых людей, достаточно хорошо освоят это дело.
РГ: Уровень подготовки экипажей для работы с новой техникой всегда был острой темой. Нынешняя политика и практические шаги ВМФ адекватны тем требованиям, которые вы закладываете в проектную документацию корабля? С каким уровнем подготовки можно допускать к самостоятельному управлению на лодках четвертого поколения?
Дьячков: Осталась нерешенной застарелая проблема - подготовка экипажа на головные корабли. На тех, что потом идут в серии, все потихоньку решается - появляются тренажеры, эксплуатационный опыт. А вот на головных кораблях - проблема. Хотя изначально ставилась задача создать полноценные тренажеры еще до того, как появится сам корабль. Эта задача на сегодняшний день так и не решена.
РГ: Если такие тренажеры появятся, то появятся прежде всего в Сосновом Бору? Или в Обнинске?
Дьячков: Тут я определенно ответить не могу. Пока что оба учебных центра - в Обнинске и Сосновном Бору - ВМФ сохраняет. Что же касается личного состава, тут уже произошел определенный отсев. Кораблей реально стало меньше, появилась конкуренция среди подводников, а значит - и возможность более тщательного отбора профессионалов в экипажи и на командные должности. В общетеоретическом смысле, в том, что касается знаний своего дела, люди подготовлены достаточно хорошо.
РГ: Про это раньше говорили: в голове понимание есть, а к пальцам знания не привязаны. Обучение без тренажеров называли "табуреточным"...
Дьячков: Вы правы: очень важна отработка вазомоторики. Потому и нужны тренажеры. Это подтверждает опыт сдачи кораблей третьего поколения. Часто бывая на Северном флоте, я видел: люди, которые принимали корабли на заводе, заметно выделялись своей подготовленностью от тех, кто на заводе кораблей не принимал. А причина простая: в реальной жизни, когда корабль нормально несет боевую службу, он уже испытан, все болячки и детские болезни выбраны, сложных, а тем более экстремальных ситуаций практически не возникает. Если случается, то чрезвычайно редко. Идет размеренная служба. И человек зачастую просто не готов к сложным ситуациям, потому что он в них не бывал. А в процессе заводских испытаний корабль обкатывается по достаточно экстремальной программе, проходит через режимы, которые в реальной жизни многим операторам могут и не встретиться никогда. Как говорится, и дай бог...
РГ: Но быть готовым ко всему и "знать свой маневр" необходимо?
Дьячков: Обязательно! Не имея возможности обкатать свои практические действия на тренажере, человек может оказаться не готовым к тому, когда нужно реагировать очень быстро: анализировать данные, принимать управленческие решения и одновременно шевелить руками - реально что-то делать... А поскольку действия не отработаны до автоматизма, драгоценное время теряется.
РГ: От кого зависит, чтобы тренажеры создавались вместе со строительством головного корабля и даже чуть его опережая?
Дьячков: В ситуации с "Юрием Долгоруким" все объяснялось недостаточным и крайне нестабильным финансированием. Особенно на первых этапах. То немногое, что могли, вкладывали в первую очередь в создание самой техники. Потому что за этим стоит большая кооперация - сотни заводов и КБ, где живые люди.
РГ: А теперь появились какие-то подвижки? Есть надежда, что необходимые тренажеры появятся?
Дьячков: Подвижки есть. У нас этим занимается отдельная группа главного конструктора по созданию тренажеров и эксплуатации кораблей. Здесь мы работаем в полный рост, и определенных результатов уже добились.
Одной ракетой связаны
РГ: Вернемся к судьбе "Юрия Долгорукого" и его младших - по времени закладки - собратьев. Кто сейчас в КБ ведет корабли этого проекта? Прежний генеральный конструктор и ваш предшественник в должности гендиректора "Рубина" Владимир Здорнов, насколько я понимаю, отошел от руководства?
Дьячков: Главный конструктор на этом направлении - Суханов Сергей Оттович. Он вырос в группе Владимира Анатольевича, был его первым заместителем и сейчас держит этот фланг.
РГ: Он, понятное дело, свой человек на "Долгоруком". А вам самому доводилось выходить в море на новом корабле?
Дьячков: Пока нет. Когда работал на Севмаше, мечтал о двух вещах - сходить в море на "Долгоруком" и "Дмитрии Донском". Я ведь и на "Донском" в море ни разу не выходил. Надеюсь, что когда-нибудь эту мечту осуществлю...
РГ: Если два подряд пуска "Булавы" с "Дмитрия Донского" окажуся успешными, третий будет уже с "Юрия Долгорукого"?
Дьячков: На этот момент план действительно сверстан таким образом, что в случае подтверждения двух удачных пусков с "Дмитрия Донского" следующий пуск будет с "Юрия Долгорукого" - он запланирован в рамках госиспытаний.
РГ: А какие-то предварительные, например бросковые пуски "Булавы" с "Юрия Долгорукого" не планируются?
Дьячков: Нет. Это все делается в рамках отработки ракетного комплекса. И для этого есть "Дмитрий Донской". Он используется как стенд. А на "Юрии Долгоруком" будет уже чистая работа в рамках государственных испытаний корабля в целом - как боевой единицы.
РГ: То есть первый старт "Булавы" с "Юрия Долгорукого" надо расценивать уже не как испытания новой ракеты, а как ее штатный пуск в рамках программы государственных испытаний всего корабля? Я правильно понял?
Дьячков: Да, это испытание ракетного комплекса и корабля с целью подтверждения их общей работоспособности.
РГ: Вы вступили в новую должность практически в одно время со сменой руководства в Московском институте теплотехники. Как складываются отношения с нынешним директором МИТ Сергеем Никулиным?
Дьячков: Так сложилось, что мы лично еще не встречались. Хотя понимаю, что это встреча серьезная, и она необходима. У меня, вы понимаете, довольно сложная была ситуация - переход с судостроительного завода в конструкторское бюро, тем более в такое мощное, со своими традициями, наработками и, что немаловажно, загрузкой прядка 130-140 процентов по разным направлениям. Поэтому я основное время проводил в Питере - знакомился, вникал. Если выезжал в Москву, то скорее по каким-то организационным вопросам - их много возникает у директора.
По прежней работе в Северодвинске я хорошо знаю заместителя генерального конструктора МИТ Валерия Павловича Ефимова, у нас с ним замечательные отношения. Не раз пересекались и с Владиром Николаевичем Добрыченко. Именно они, как правило, представляли институт на этапе подготовки к испытаниям "Булавы". Прежний директор МИТ Юрий Соломонов приезжал непосредственно на испытания.
РГ: А с его книгой "Ядерная вертикаль", что недавно вышла, знакомы?
Дьячков: Прочитал.
РГ: Вам не кажется, что очень своеобразная у человека позиция - особенно для должностного лица такого уровня...
Дьячков: Мне кажется, написано немного в сердцах. С обидой на то, что произошло.
РГ: И с желанием доказать, что в предшествующих неудачах "Булавы" есть большая вина других людей...
Дьячков: Поспешил Юрий Семенович с этой книгой. Ее было бы интересно читать года через два...
РГ: Когда бы "все получилось"?
Дьячков: Ну, да. В том смысле, что вы не верили, а она полетела - скептикам и критикам вопреки. Тогда это было бы правильно. А сейчас, согласен, книга вызвала нездоровый интерес.
Что не видно в перископ
РГ: Проектная организация, которая теперь называется ЦКБ морской техники "Рубин", создавалась с вполне определенными задачами и долгие годы сотрудничала с несколькими военными верфями. Какие связи сохраняются сейчас?
Дьячков: Во времена СССР у нас было четыре базовых предприятия - "Севмаш" (он по праву считался флагманом), Амурский судостроительный завод, Адмиралтейские верфи и завод "Красное Сормово" в Нижнем Новгороде (а тогда - в Горьком). Сегодня "Сормово" из этой обоймы вышло: последний их проект - дизель-электрическая лодка по линии ВТС для китайского заказчика. С тех пор строительство боевых подводных лодок там не ведется. Завод в Комсомольске-на-Амуре переживает сейчас не лучшие времена и дальнейшие перспективы его пока не ясны. Продолжение строительства атомных подводных лодок тут уже проблематично в связи с потерей кадров и утратой важнейших технологий на самом заводе. Видимо, он будет переходить на надводное судостроение - в том числе для ВМФ. Таким образом, нашими основными партнерами остаются "Севмаш" и Адмиралтейские верфи.
РГ: Между ними есть конкуренция?
Дьячков: Тут произошло разделение. Из атомных кораблей, строившихся в Санкт-Петербурге, а тогда еще Ленинграде, последними были подводные лодки проекта 671 РТМ. Сейчас Адмиралтейские верфи сосредоточились на строительстве дизельных подводных лодок. А "Севмаш" как был, так и остается основной строительной базой для нашего атомного подводного флота. Поэтому сегодня мы работаем с двумя заводами очень плотно. В сотрудничестве с Адмиралтейскими верфями нынче завершили испытания и подняли флаг на дизель-электрической лодке четвертого поколения "Санкт-Петербург". Ввели ее в опытную эксплуатацию. А с "Севмашем" у нас очень большая программа. В этом году, как я уже сказал, главная задача - "Юрий Долгорукий".
РГ: Вы упомянули "Санкт-Петербург". В связи с ним приходилось слышать и читать довольно много критических оценок - и в адрес завода, и в адрес КБ...
Дьячков: Что могу сказать? Я и сам, когда еще в Северодвинске работал и не знал всей ситуации в деталях, тоже с ехидцей на это поглядывал: ну, надо же - "дизелюху" никак сдать не могут. Но посмотрев всю ее историю в развитии, во многом изменил свое мнение. Вспомним, как и когда все это начиналось? 90-е годы, обвал кооперации, почти никакого финансирования. При этом техническое задание ВМФ - создать лодку нового поколения. И - полное отсутствие средств на подготовку экспериментальной базы. НИОКРы худо-бедно финансировали, но этого мало - нужно ведь обкатывать опытные образцы на стендовом оборудовании. И только доведенный, испытанный образец ставить на лодку. А тут все экспериментальные образцы ставились сразу на головной корабль. И отработка совершено новой техники - а велось в общей сложности около 200 ОКРов - происходила непосредственно на нем.
РГ: То есть превратили его, по сути, в комплексный плавучий стенд?
Дьячков: Да. Идея в чем-то схожая с "Дмитрием Донским". Только в одном случае переоборудованный ракетоносец с большим водоизмещением использовали как платформу для отработки "Булавы", а в другом - испытывали все, что только можно. Спустя время об этом почему-то забыли и стали говорить лишь о том, почему так долго корабль не могут ввести в боевой состав. По поводу "Санкт-Петербурга" могу ответственно заявить: все внедренные на нем образцы техники подтвердили свою работоспособность и заявленые характеристики.
РГ: Значит, обидные слова в адрес "Рубина", вроде того что "бюро ослабело, вопросы решаются вяло...", вы оставляете на совести ваших недоброжелателей?
Дьячков: Конструктивную критику мы не отвергаем. И слабые места в своей работе, как мне представляется, знаем. Но "Рубин" как многопрофильная проектно-конструкторская организация в год своего 110-летия уверенно стоит на ногах. И в финансовом отношении, и в том, что касается кадрового потенциала - тут надо отдать должное академику Игорю Дмитриевичу Спасскому, который еще в 90-е годы, будучи директором и генеральным конструктором "Рубина", верно определил направление развития. Сегодня у нас средний возраст работников - 43 года. И он снижается. Курс на работу с молодежью дал зримые результаты - трудоустроиться в "Рубине" сейчас почитают за честь. Но просто с улицы мы не берем: перспективных ребят присматриваем уже на третьем курсе - целая система кадровая выстроена.
РГ: Связь с вузами удалось сохранить?
Дьячков: На наше счастье есть базовая "корабелка" - Санкт-Петебургский кораблестроительный университет. Он сохраняет свой статус и должен быть, насколько я знаю, внесен в перечень вузов, которые имеют право готовить специалистов - без этой схемы "бакалавр - магистр". Тут борьба была тяжелая и длительная.
РГ: И Севмашвтуз - филиал "корабелки" в Северодвинске - в этом деле, насколько я знаю, тоже был задействован...
Дьячков: Я говорил недавно с ректором - у меня сын в этом году поступил в Севмашвтуз. И было важно понять, не уйдет ли наш филиал в объединенный университет, который создается в Архангельске путем слияния педагогического с лесотехническим.
РГ: И что - не уйдет? "ЛесоПед с перископом", как я назвал в свое время статью в "Российской газете" обо всей этой затее, так и не будет запатентован чиновниками от образования?
Дьячков: Честно говоря, не понимаю, зачем это надо? Оторвать "Севмашвтуз" от питерской "корабелки" - значит погубить его.
Не потеряться на рынке
РГ: Молодежь, которая, по вашим словам, стремится в "Рубин", видит перемены в самом ЦКБ? Общий курс на модернизацию, взятый руководством страны, как отражается на вашей работе?
Дьячков: Модернизация - главное, что всем нам необходимо. Строишь ты ледостойкую буровую платформу или новую подводную лодку, современные технологии, новое оборудование, обучение специалистов, вычислительная техника - без этого уже никуда. И нам, в "Рубине", нельзя оставаться на прежней базе проектирования.
Еще до моего прихода в KБ было принято решение о внедрении автоматизированной системы. Начали отрабатывать это на гражданских заказах, хотя прекрасно понимаем, что создание вооружений для ВМФ - это основная задача, она никогда не снималась с "Рубина" и снята, естественно, не будет. Второе направление - это военно-техническое сотрудничество, которое позволяет, во-первых, заполнять паузы, поскольку нагрузки по гособоронзаказу всегда пиковые. И с финансовой точки зрения это большое подспорье для "Рубина", позволяет достаточно уверенно себя чувствовать.
РГ: Как и для заводов...
Дьячков: Разумеется. Мы прекрасно видим, какая борьба идет за экспортные заказы. И, в-третьих, это позволяет поддерживать мировой уровень разработок, постоянно сравнивая себя с конкурентами. Потому что внутри страны конкуренция достаточно относительная. Есть специализация, и я не думаю, что здесь надо развиваться с конкурентной точки зрения. Сохранение специализации тут гораздо более полезно, на мой взгляд. А конкуренция на внешнем рынке будоражит кровь, заставляет думать и позволяет сравнивать, где мы находимся в настоящий момент. Это оселок, на котором можно оттачивать технические решения.
Так вот, еще в конце 90-х, когда занялись разработкой проектов платформ для нефтегазового комплекса и стали выходить на рынок гражданского судостроения, столкнулись с тем, что на Западе уже давно работают с системами автоматизированного проектирования. А в "Рубине" в тот момент это только-только начинало зарождаться. Было закуплено программное обеспечение, позволяющее вести эту работу. В первую очередь упор был сделан на 3D-моделирование. Было проведено обучение специалистов, и в проектах, за которые брались, мы использовали эти методы.
Важно, что тут мы встречаем полное понимание со стороны Объединенной судостроительной корпорации и практическую поддержку от департамента судостроительной промышленности минпрома.
Дьячков Андрей Аркадьевич родился в мае 1957 года в Северодвинске (Архангельская область), в 1980-м закончил Севмашвтуз - в то время филиал Ленинградского кораблестроительного института - по специальности судовые силовые установки. Вся последующая трудовая деятельность связана со строительством атомного подводного флота и прошла на Севмашпредприятии: слесарь-монтажник, инженер, сдаточный механик, начальник участка, заместитель начальника цеха. Последние четыре года - заместитель генерального директора - начальник производства военной техники ОАО "ПО "Севмаш". С этой должности в декабре 2009-го переведен в Санкт-Петербург и назначен генеральным директором ОАО "ЦКБ МТ "Рубин". В том же году удостоен премии Г.К. Жукова в области укрепления обороноспособности РФ. Ранее награжден орденами Мужества и "За морские заслуги".