По данным аналитиков, Москва недавно снова поднялась по привлекательности вложений в недвижимость, обойдя по этому показателю даже прошлогоднего лидера - Мюнхен.
Сейчас она занимает второе место в мире после Лондона. А как при этом чувствуют себя сами инвесторы в российской столице? Готовы ли и дальше вкладывать деньги в ее развитие? Об этом беседа корреспондента "РГ" с президентом одной из крупнейших строительных компаний столицы ЗАО "Эко-Тепло" Юрием Шеляпиным.
Российская газета: Юрий Ефимович, вы согласны с оценкой экспертов ситуации в Москве?
Юрий Шеляпин: Да. Она свидетельствует прежде всего о том, что российская столица быстрее других встала на ноги после мирового финансового кризиса. Мы расплатились с долгами, несмотря на вчерашние трудности, завершили строительство сразу нескольких важных для нас проектов. Кризис даже снизил цены на столичную недвижимость, что, конечно же, хорошо для москвичей, но свело почти к нулю доходы строительного бизнеса.
РГ: Ну, не прибедняйтесь. СМИ пишут, что строительные фирмы имеют в Москве до 600 процентов прибыли. Отсюда и цены в городе на жилье мало кому по карману.
Шеляпин: Это всеобщее заблуждение. У безумной цены на квартиры в Москве другая причина. Она состоит в том, что инвесторы в столице несут множество оброков под названием доля города. Один из оброков - 30 процентов жилых площадей любого здания мы отдаем для московских очередников. Я бы смирился с долей города, если бы, взяв ее, столичные власти обеспечивали стройки, как положено, коммуникациями - подводили тепло, воду, канализацию, водосток, пожаротушение, слабые токи. Но в действительности потом мы платим 6 миллионов долларов США за инфраструктуру. Я должен также врезаться в теплотрассу, которая обеспечивает теплом не только мой объект, но и весь квартал. Затем плачу за подачу электроэнергии: раньше цена ее в Москве была 59 тысяч рублей за киловатт, теперь она поднялась до 106 тысяч. Умножьте на 1,5 тысячи киловатт, нужные для жилого комплекса, получается еще 159 миллионов рублей. И это еще не все.
Дальше наступает пора сотен согласований, и тоже не бесплатно, начинаются расходы на предпроектные проработки, проектную и рабочую документацию. Цены на все это сегодня неимоверные. Когда же приходит черед самого строительства - тоже раскошеливайся. Во всех зданиях именно мы несем расходы за лестничные марши, холлы и другую площадь, которая не реализуется как недвижимость. Но все же эти деньги ложатся на себестоимость жилья! В итоге доля города, которую я уже заплатил, вырастает с 6 миллионов долларов до 12 миллионов. Только за бумажки! Добавьте к этому еще 40 процентов нежилых помещений, которые город также забрал у меня, 20 процентов машино-мест... Таким образом Москва просто убивает инвестиционный бизнес.
Например, дом по улице Чаянова я построил за год, а проект согласовывал восемь лет! Там столько норм придумано, что если все соблюдать, то к финишу никогда не придешь. Смысл этого понятен: все время нужно добиваться исключений лично для тебя. Вот и делаешь по 5-6 кругов вокруг каждой подписи, что оборачивается так называемыми ненормативными расходами. А бывает, выделят участок, ты и деньги уже вложил, а землю возьмут и отнимут.
РГ: Разве такое возможно?
Шеляпин: Лично я так потерял уже два участка и ничего сделать с этим не могу. Дали мне, например, ветхий дом на Большой Никитской (компенсация за отселение 81 жителя в центре города к 850-летию Москвы в 1996 г.) за консерваторией - с тем, чтобы потом его реконструировать и надстроить. Жильцов, как договаривались, отселил, а дом у меня забрали. Обещали компенсировать равноценным участком, но до сих пор так и не получил его. Разве это нормально?
То же самое произошло и на Таганке. Там находится небольшой офис нашего банка, мы мечтали расшириться и переехать туда всей компанией из Свиблово, с территории РТС. Но и это, увы, не сбылось.
РГ: Юрий Ефимович, говорят, что вы готовы помочь стране удержать дома перспективных ученых...
Шеляпин: Проблема утечки мозгов из России меня давно волнует. А когда услышал, что два последних нобелевских лауреата-физика наши, из Черноголовки, но работают в Великобритании, до того обидно стало! Неужели мы дома, в родной стране, не способны создать такие условии нашим светлым умам, при которых они не будут даже смотреть в чужую сторону? Я поддерживаю Дмитрия Анатольевича Медведева в том, что для этого нужна государственная программа. Но первое, что нужно сделать, мне кажется, это обеспечить ученых жильем. И я готов в этом поучаствовать. На этот счет у меня уже есть договоренность с президентом РАН Юрием Осиповым. Две-три, а может, и больше элитных квартир мы хоть сейчас готовы выделить. Пусть академия наук выберет, кому они нужнее всего. Кто нужен стране, а сам, может быть, уже колеблется, не уехать ли за границу.
РГ: И где же эти квартиры расположены? В панельке, на окраине столицы, добраться до которой полдня потребуется?
Шеляпин: Обижаете. У меня таких нет. Есть элитный жилой комплекс в Кунцево, возле дачи Сталина. Есть комплекс, построенный у Донского монастыря, - там вообще дворцовая архитектура, в парке, из гаража в квартиру на лифте можно подняться. Пусть выбирают.
РГ: А ветеранам помогаете?
Шеляпин: Да. Тоже президент подтолкул, сказав, что мы обязаны всех ветеранов обеспечить квартирами. Вскоре случайно по ТВ услышал, как воин, прошедший всю войну, весь обожженный, чуть не сгоревший в огне на Курской дуге, до сих пор живет в ужасных условиях. А не получил он квартиру лишь потому, что в свое время не записался как ветеран на ее получение. Уважающий себя человек никогда не пойдет с протянутой рукой. Дал я задание своим сотрудницам найти его. Выяснилось, что этого человека уже обеспечили жильем. И тогда решил я помочь ветеранам с периферии - в Конаковском районе Тверской области, там таких обездоленных много. Это не Москва, где такие вопросы легче решаются. В итоге купили пять квартир для ветеранов и еще одну - молодому специалисту, молодым тоже надо помогать, на них вся надежда, что именно они поднимут Россию.
РГ: Но почему именно в Тверской области?
Шеляпин: Там у меня дача, еще с 1981 года, и я не по чужим рассказам знаю, как трудно живет наша провинция. Вот и стараюсь помочь чем могу. Например, было плохо совхозу "Шошинский" в 1998 году. У него 2 тысячи голов скота, а корма в августе сгорели, засуха была. Так бы все стадо и пошло под нож. Спросил у директора, что сделать, чтобы спасти его. Сели вместе, подсчитали, оказалось, нужно 225 миллионов рублей, чтобы купить необходимое количество комбикормов. Собрал состоятельных людей, говорю, поможем, как всегда на Руси помогали погорельцам? И собрали деньги, а тут через неделю дефолт, обесценились наши миллионы. Снова собрали и все-таки сохранили скот до вывода на пастбища. Я очень рад тому, что совхоз и сейчас жив-здоров.
РГ: И все-таки нуждающихся и в Москве хватает. В вашей же компании, например. Так?
Шеляпин: Мы своих никогда не обижали. Ни в советские времена, когда у нас еще РСУ-1 было, ни сейчас. Раньше зарабатывали квартиры сотрудникам, достраивая недострой, сейчас покупаем. Жильем обеспечены все. Поддерживаем и материально. Сейчас это легче делать. Многим помогаем. Умер, например, у меня начальник участка Дима Воропай, похоронили его. А как дальше жить его семье, в которой двое детей? Решили платить им папину зарплату, как при жизни, до тех пор, пока дети не вырастут. А самому младшему помогали, пока он не окончил институт. Потом это стало у нас правилом: никогда семью с детьми в беде не бросать и разовыми подачками не ограничиваться.
РГ: Вы помогаете через благотворительные фонды?
Шеляпин: Нет. Не хочу я эти жирные фонды кормить.
РГ: Правда, что у вас даже бабушки и дедушки получают "материнский капитал"?
Шеляпин: Правда. Это мы начали еще в 2006 году. Шел я как-то по коридору нашего предприятия и вижу объявление: выплачиваем пособия на детей - по 70 рублей на ребенка. Интересно стало. Пригласил сотрудниц посоветоваться, чем сами можем помочь тем, у кого в семействе прибавление. Смотрю, вяло реагируют, молодых-то у меня мало, а пожилым уже не рожать. Спрашиваю: а если бабушкам будем помогать? Оживились. Говорю: 150 тысяч рублей хватит положить на карточку, если у вас внук родится? Обрадовались люди, но, судя по всему, плохо поверили, что так и будет. Один водитель подошел и говорит мне: вот вы положили на мой счет в банке 150 тысяч рублей, можно я их заберу? Я сначала обиделся: не доверяет, значит, а потом понял, что это же будет лучшим доказательством того, что все у нас по-честному. Забрал он деньги. И так может теперь поступить каждый.
РГ: Юрий Ефимович! У вас много икон в кабинете. Это дань моде?
Шеляпин: Нет. К Богу меня жена привела, Ольга Ростиславовна Мономахова, с которой мы 53 года живем в любви и согласии. Окрестился я, когда понес в церковь крестить внука, которому сейчас 23 года. Тогда еще моды на это не было. Сделал для себя вывод: вера - это не лбом бить о пол, а жить по совести. Я не ворую, не обижаю слабых, помогаю бедным, ну и церкви тоже. Доверили построить жилой комплекс на территории Донского монастыря - 30 процентов квартир отдал патриархии, чтобы было где селить священников и тех, кто занят изданием православной энциклопедии. А в Конаковском районе Тверской области, в деревне Весна, которая называлась Поганцево до тех пор, пока я туда не провел нормальную дорогу и газ, отреставрировал знаменитую часовню Крестовоздвиженской церкви.
Там же, в Тверской области узнал как-то, что погиб батюшка, у которого осталось 12 детей, все - несовершеннолетние. А пенсия, которую жене его назначило государство, 780 рублей. Как им выжить? Да еще семье предложили освободить жилье для нового попа. Дом для священника мы построили, а семье и сейчас платим ежемесячное пособие в размере 12 тысяч рублей, по тысяче на ребенка. И будем платить, пока дети не вырастут.
РГ: Что-то вы все больше говорите не про Москву, а про Тверскую область...
Шеляпин: А я уже решил для себя. Если в Москве не изменится отношение к инвесторам, скорее всего, туда, в Тверь и уйду насовсем. Один поселок клубного типа - Ричмонд на четвертом километре 2-го Успенского шоссе уже построил и понял - там совсем другое отношение к людям, которые вкладывают деньги в развитие региона. Выделили мне землю под застройку, 33 гектара, а я спрашиваю по привычке: а доля города в каком размере? Там удивляются: какая доля?
ЗАО "Эко-Тепло" - член Ассоциации инвесторов Москвы, с 1995 года реализует масштабную программу вложений в недвижимость и строительство. За счет собственных и привлеченных средств за это время ею построен в столице престижный жилой комплекс "Золотые ключи". Всего проинвестировано более 274 тысяч квадратных метров жилой площади, из которых 35 процентов безвозмездно передано городу для очередников.
Юрий Ефимович Шеляпин - почетный и заслуженный строитель России, строит Москву с 1962 года. Участвовал в сооружении аэровокзала "Внуково", космодрома "Байконур", комплекса зданий СЭВ, онокологического центра на Каширке, десятков школ, больниц, гостиниц, 2-й очереди телецентра "Останкино" и многих других объектов.