Помимо прочих цементирующих материалов единым народом российских граждан делают и некоторые праздники. Один из них теперь так и называется - День народного единства. Он только что прошел, причем вполне спокойно. "С небывалым подъемом" - сказать не могу. Потому что советские времена миновали, и я пишу отчет не о праздновании 7 ноября. Дело даже не в том, что дежурная риторика, сопровождавшая краснознаменные шествия в честь очередной годовщины революции, вышла из употребления. "Спокойно" - это пока единственно точная характеристика того, как Россия отметила этот государственный праздник.
Впрочем, осталось ощущение, что страна живет по разным календарям. Согласно проведенным накануне опросам Левада-Центра, уже две трети россиян знают, какой праздник отмечается 4 ноября. Прогресс налицо: пять лет назад таковых было в четыре раза меньше. Четверть опрошенных до сих пор уверены, что это День примирения и согласия. А 29 респондентов затрудняются ответить. Что же касается празднования... По данным того же опроса, более 60 процентов граждан ничего не праздновали, 17 процентов отмечали очередную годовщину Октябрьской революции, 14 процентов - День народного единства, а 13 процентов - сами не зная что.
Почему такой разнобой в отношении народа к 4 ноября? Потому что многие еще не привыкли к новому празднику? Да, наверное, и поэтому. Но, пожалуй, еще и по той причине, что 4 ноября в календаре государственных дат появилось нежданно и, похоже, не только в память об освобождении Москвы в 1612 году от польско-литовской и шведской интервенции, но еще и затем, чтоб заместить собой 7-е - годовщину действительно грандиозного, как бы кто к нему сейчас ни относился, события, изменившего ход мировой истории.
Вообще-то рядовые обыватели не празднуют ни 4-е, ни 7-е. Маршировать на улицы в первую ноябрьскую неделю выходят только активисты и сторонники политических партий и общественных движений. Вот и в этот раз четвертого числа либерал-демократы под предводительством Жириновского митинговали на Пушкинской площади, расцветив ее плакатами "Только ЛДПР остановит коррупцию!", "Олигарх, экономика в России, а не в Лондоне!" В этот же день лидеры молодежных движений, поддерживающих власть, вывели на набережную Тараса Шевченко, по их собственным подсчетам, около 30 тысяч человек. А 7-го свой праздник отметили коммунисты, пройдя по Тверской в колыхании красных знамен. Так теперь каждый год. И эти ноябрьские шествия, все они - в разные стороны.
Сосуществование (пока, слава Богу, мирное) двух ноябрьских праздников, официально учрежденного и самостийного, возвращает нас к теме, ставшей для России актуальной с момента распада СССР и до сих пор не потерявшей остроты. Речь о единстве нации.
Ополчение Минина и Пожарского - единственный пример в русской истории, когда судьбу страны и государства решил сам народ, без участия власти. Тогда объединились все сословия, национальности, деревни, города... Означает ли это, что нация способна сегодня сплотиться только перед лицом какой-либо угрозы? На каких идеях можно консолидировать общество? Нужны ли России новые Минины и Пожарские? Эти вопросы возникают не только в первые дни ноября по календарному поводу. С тех пор как прекратила свое существование "историческая общность людей - советский народ", российская нация для осознания себя таковой пытается сконструировать новые идеологические скрепы. Но это пока не очень получается. Хотя известен такой, например, способ гражданской консолидации, когда страна, решая масштабные задачи, переживает общенациональный подъем, и усилия власти мощно подкрепляются энтузиазмом масс. Так было в Советском Союзе в 30-е и первые послевоенные годы.
Сегодня такое едва ли возможно. Слишком велико социальное расслоение. Слишком разнятся интересы различных общественных групп. А главное - несмотря на усилия власти, до конца не преодолен идеологический кризис. Патриотическая идея - в принципе абсолютно здоровая, доказавшая свое цементирующее воздействие в США и во многих странах Европы, - тут и там подменяется суррогатами. Ультрарадикалы перехватывают ее, пытаются наполнить своими смыслами, дают ей свою интерпретацию. Вот и 4 ноября регулярно становится поводом для националистических маршей. Но надо ли говорить, что здоровый патриотизм и агрессивный национализм маршируют в разные стороны. Первым движет нормальная любовь ко всему своему, вторым - патологическая ненависть ко всему чужому.
Общественное сознание расколото еще и по линии Россия - Запад. Не остывают угли главного российского спора: куда должна идти Россия? Этому спору более двух веков. Возникший как философская полемика между западниками и славянофилами, он сегодня трансформировался в политическую борьбу либералов и государственников. Первые считают, что Россия, восприняв западные ценности, должна интегрироваться в европейскую цивилизацию, вторые ищут для России какой-то особый третий путь. В этот спор вовлекают и общество. Слушая наших политиков, рассуждающих о том, куда должна идти Россия, невольно проникаешься ощущением исторического перепутья. Ощущением, будто страна не живет, а лишь выбирает, как ей жить, и все не может выбрать. Между тем Россия развивается, за постсоветские годы в ней произошли и продолжают происходить глубокие перемены. Так, может, пора прекратить вековечную эту дискуссию о выборе пути? Не добавляет ли она смуты в умах, и без того склонных к шараханью из крайности в крайность?
Однако есть и такая точка зрения: дескать, "народное единство" - это советский анахронизм. Единого народа нет и быть не может. Народ представляет собой различные группы интересов. Национальных, социальных, профессиональных и т.п. А единым народ становится только в моменты общих испытаний, таких, как войны, стихийные бедствия, чрезвычайные ситуации... Когда же опасность отступает, вновь возникают группы интересов. Пенсионеры заинтересованы в повышении пенсий. Военные - в увеличении расходов на оборону. Бизнесмены - в снижении налогов на бизнес. Но другим категориям населения это не требуется. На то оно общество, что в нем существуют и сталкиваются разные интересы. А призывы к единству - это все демагогия.
В подобных рассуждениях есть здравое зерно. Но очевиден и явственный смысловой провал. А именно: в вышеназванной цепочке социальных субъектов, в самом деле имеющих разные интересы, отсутствует скрепляющее звено - власть. Если власть не лидирует в обеспечении единства нации, тогда действительно - мы это уже видели - за дело принимаются "группы интересов" и начинают дробить страну согласно собственным потребностям. Тогда как с помощью власти нация консолидируется. Причем как раз там, где проходит межа, где возможны конфликты.
Придет ли время, когда 4 ноября будет отмечаться в России в атмосфере подлинного национального единения, как во Франции отмечается 14 июля - День взятия Бастилии? Не знаю. По правде сказать, и побаиваюсь наступления таких времен. Потому что в российской истории до сих пор превалировали два способа сплотить нацию. Первый - перед лицом какой-нибудь угрозы, то есть при наличии врага, внешнего или внутреннего. И второй - в условиях тоталитарного государства. Ни врагов, ни воссоздания тоталитаризма для достижения всенародного единения как-то, признаюсь, не хочется.