Поделиться
Ровно семь минут длилась церемония вручения Президентом Академии Российского телевидения Михаилом Швыдким заслуженной ТЭФИ Манане Асламазян. Но что это были за минуты!
Вручение "Орфея" Манане состоялось на очередном 14 Международном конгрессе Национальной ассоциации телевещателей (НАТ), который традиционно проходил в рамках Международной выставки профессионального оборудования и технологий для теле, радио и Интернет - вещания и кинопроизводства NATEXPO 2010. И президент НАТ Эдуард Сагалаев, прервав выступление докладчиков, объяснил, что сейчас произойдет исторический момент. Включились многочисленные камеры, торжественно замерли гости (а ради этого момента специально на конгресс приехали именитые теледеятели, такие, как Марианна Максимовская, Ирэна Лесневская, Ирина Петровская, Анна Качкаева и другие).
… А теперь, как в кино - флэшбек. Десятью минутами ранее. Еще не приехали к павильону на ВВЦ, где проходил конгресс, главные виновники торжества, а уже на входе журналисты атаковали экс-президента Академии Российского телевидения Владимира Познера. Напомню, что после того, как на торжественной церемонии ТЭФИ в этом году в Санкт-Петербурге, в Михайловском театре, даже не объявили со сцены, что премию "За вклад в развитие отечественного телевидения" присудили Манане Асламазян, Владимир Познер сказал, что выйдет из Академии.
- Я не так сказал, - разъяснял Владимир Владимирович. - Я сказал, что то, что произошло, заставляет меня задуматься над тем, не выйти ли мне из Академии. Да, конечно, я испытывал чувство протеста, неприятия того, что произошло. Другое дело, что, хорошенько подумав, я все-таки задался вопросом: а кто же, собственно, присудил Манане этот приз? Академия! Мои коллеги! Что ж, я, выходя из Академии, выражу свое несогласие с ними? И решил этого не делать. Я не согласен не с ними, а с руководством. Это - разные вещи.
Владимир Познер, охарактеризовав ситуацию, произошедшую с Мананой на церемонии, назвал ее трусливой и позорной. И терпеливо объяснял журналистам, что бывают ситуации, когда трудно говорить правду:
- Я люблю цитировать Евтушенко, который написал "Сосед ученый Галилея/ Был Галилея не глупее/ Он знал, что вертится Земля/ Но у него была семья". Люди защищаются и прикрываются в случае чего. Что такое самоцензура, когда человеку никто ничего не запретил, а он об этом не говорит? Это все оттуда же. Но нужно быть осторожным, потому что можно столько раз пойти на компромисс, что себя потеряешь и уже не вернешься.
- А как бы вы поступили в этой ситуации? - спросила у Познера обозреватель "РГ".
- Это некорректный вопрос, потому что все скажут: да, ему легко говорить. Но могу сказать без тени сомнения, я бы, конечно, все со сцены объявил. Сто процентов!
Возвращаемся к торжественному моменту. На трибуне Михаил Швыдкой:
- Мы с Раисой Яковлевной (Р.Я. Беспечная - генеральный директор Фонда "Академия Российского телевидения" - прим. С.А.) и с коллегами думали, как нам поздравить НАТ. Что мы можем подарить? Камеру или какой-нибудь дисплей? Это все у них есть. Поэтому мы решили перенести сюда церемонию награждения Мананы Асламазян "За вклад в развитие российского телевидения". Я с удовольствием выполню сейчас ту миссию, которую мне поручило руководство телеакадемии. Дорогая Манана, я искренне от всех нас поздравляю тебя с действительно серьезной и важной наградой, которая достается людям, чьи шаги привели к необратимым и важным результатам в развитии нашего телевидения. Если бы мы вручили эту награду на ТЭФИ, никто бы не заметил. А тут целых два месяца ты была в центре внимания!
Ты заслужила премию, и тысячи молодых людей, которые сегодня делают региональное телевидение и документальное кино, вспоминают и говорят о тебе с благодарностью. И нечего жить в Ереване! Приезжай в Москву, мы чего-нибудь придумаем.
Манана буквально утонула в цветах, аплодисментах и криках "Браво".
- Я чувствую себя крайне неловко, - призналась она в микрофон. - Я не готовила никакой речи. Какие бы слова не написала, я бы все равно их забыла. Но я хочу поблагодарить и телеакадемиию, и Эдуарда Сагалаева за награду и за все годы, что мы были вместе. Вы хорошо придумали, что я получаю премию не на каком-нибудь обеде или где-нибудь еще, а в кругу людей, о встрече с которыми я мечтала годы, ради которых существовал "Интерньюс" и я сама. Когда человек не был в стране три года, и его помнят, и за него голосуют множество людей - это до конца оценить невозможно. Я счастлива быть сегодня здесь в Москве. И хотя я живу не здесь, все равно душой с вами. Я смотрю российские каналы, читаю российские новости в Интернете. Нахожусь в курсе всех событий, и у меня ощущение, что я никуда не уезжала. И самое главное, что я хочу пожелать российскому телевидению - чтобы оно было готово к тем требованиям, которые предъявляют новые технологии и современный мир.
После этого, Манана ответила на вопросы журналистов. И рассказала, что, несмотря на приглашение Михаила Швыдкого, в ближайшее время в Москву не переедет: "У меня контракт, я не могу бросить все и вернуться. По крайней мере, до осени будущего года буду в Армении жить и работать. В моем возрасте нельзя бросаться работой". Что региональное телевидение, как и телевидение в целом переживает тяжелые времена, в условиях развития новых технологий новости нельзя доносить старыми способами ("все думают о переходе на "цифру", а о том, что в эту "цифру" вкладывать задумываются мало"). На вопрос, не обидно ли за такое вручение премии, сказала, что "не бывает худа без добра… я сейчас думаю про тех людей, которые за меня голосовали, и оцениваю все в целом весьма положительно. Произошла ошибка. Давайте все забудем, простим и будем радоваться".
Особенно впечатляющим был рассказ Мананы о том, что "три с половиной года я не была в России, и, когда сошла с самолета, подошла к паспортному контролю, протянула паспорт, то мне было странно и скучно, что сотрудница погранслужбы просто поставила штамп, и ничего не произошло. Наступило облегчение, но все равно я, конечно, волновалась. Решение Конституционного суда меня оправдало. Мне вернули деньги, закрыли дело. Я понимала, что все закончилось, но все равно был страх и волнение. Я собиралась в Россию, дважды покупала билет, и… его сдавала. Я не могла решиться. Даже не знаю чем это объяснить. Это - эмоциональное. Но сейчас уже все в порядке".
Саму статуэтку ТЭФИ, которая весит семь килограмм, Манана с собой обратно в Ереван не возьмет: "Внук требует, чтобы оставила дома (в московской квартире - прим. С.А.). С утра говорит "бабушка, мы поставим "Орфея" на пианино". Я, скорее всего, и оставлю, чтобы вернуться".
…Внук Саша стоял рядом, помогал бабушке держать ТЭФИ и на многочисленные вопросы, собирается ли связать свою судьбу с тележурналистикой, отвечал отрицательно.