Поделиться
Перспективы развития единого следственного ведомства обсудили член Президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский и председатель Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, член Президиума АЮР Алексей Александров.
Михаил Барщевский: Мы оба были сторонниками создания единого Следственного комитета. Законопроект, внесенный по этому поводу, - то, что нужно?
Алексей Александров: Это логичный и обоснованный шаг в рамках реформы по совершенствованию правоохранительных органов. Мы создаем отдельный от других структур, самостоятельный следственный орган, главная задача которого - предварительное следствие до суда и для суда. При этом усиливается институт прокурорского надзора за законностью.
Барщевский: Но оперативная поддержка будет по-прежнему за МВД. Как же вы отделили следствие от МВД или ФСБ?
Александров: Некоторые предлагали создать в Следственном комитете оперативный орган, подчиняющийся следствию, а это неразумно. В МВД следователь организационно включен в структуру, начальником которой является не следователь, а сыщик. Он на самом деле должен заниматься оперативно-разыскной деятельностью по поручению следователя.
Барщевский: То, что предлагается сейчас, по-моему, еще хуже. Следователь будет писать поручения в МВД, а те не будут их выполнять. И дальше что?
Александров: Существует показатель "раскрываемость преступлений", за который отвечает орган дознания - полиция, а не следователь. Следователь отвечает за законность расследования и обоснованность привлечения лица к уголовной ответственности. Для следователя показателем являются, скорее, оправдательные приговоры и прекращение дел. Главная его функция - не привлечь к уголовной ответственности невиновного.
Барщевский: Мы же опять делаем винегрет: следователь не имеет собственного оперативного сопровождения, а МВД подсовывает ему Тяпкина вместо Пупкина. И дело невозможно до конца довести, потому что очевидно, что преступление совершил не Тяпкин.
Александров: Значит, следователь не привлекает Тяпкина к уголовной ответственности, а за полицией висит "глухарь", за который она будет вечно отвечать и искать дальше того, кто совершил преступление.
Барщевский: А как ты видишь развитие Следственного комитета? Перейдут ли к нему какие-то дела из подследственности ФСБ, МВД, наркоконтроля?
Александров: Сейчас создается Следственный комитет РФ с подследственностью Следственного комитета при прокуратуре. И пока мы не собираемся трогать остальное. Но в перспективе, и это наша позиция, мы заберем следствие у всех других следственных подразделений.
Барщевский: А Александр Иванович Бастрыкин как раз придерживается другой точки зрения. Он считает, что часть, может, и стоит забрать, но и у ФСБ, и у наркоконтроля, и у МВД есть свои наработки, накоплен опыт и группы их преступлений могут остаться в их подследственности.
Александров: У них все их преступления останутся, но только в оперативно-разыскной деятельности, не в следствии. У них же нет своих судей - судьи общие. И следователи будут общие. Пусть ведут оперативную работу - занимаются разведкой, подслушиванием, наблюдением, вербовкой агентуры, внедряют агентов в преступные организации. Мы в это не вмешиваемся. Мы просто их следователей переведем в перспективе в Следственный комитет, который занимается общей подследственностью. Мы вообще ликвидируем понятие подследственности в УПК.
Барщевский: А мелочовка типа ограбления табачного ларька, бытовые кражи - это у кого?
Александров: Теоретически в будущей конструкции предполагается разделить работу Следственного комитета МВД на две части. Наиболее сложные дела и по людям, и по подследственности передаем в Следственный комитет, остальные - в полицию, как в орган дознания. Например, муж убил жену из ревности. Много свидетелей. Он признает себя виновным. Его привозят в полицейский участок для дачи показаний. Сюда же приезжают судья, прокурор и адвокат, которые в полицейском участке практически рассматривают дело. После этого они, не переводя человека в следственный изолятор, в течение 10 дней заканчивают дело за несколько выходов, а может, даже одним выходом. Если нужно, проводят экспертизу. Виновный получает свои 4 года, и на этом уголовный процесс в отношении очевидного преступления завершается.
Барщевский: Мне очень не нравится эта конструкция. Во-первых, потому, что я вижу в ней огромную почву для злоупотреблений. Полиции "глухарь" не нужен - она может "нагнуть" свидетелей, и они признаются в чем угодно. Судье вроде бы тоже не с руки отказываться от признательных показаний. Во-вторых, в этой конструкции отсутствует сделка с правосудием. А в нормальных, цивилизованных странах в случае очевидного преступления заключают договор с прокурором. В США больше 95 процентов уголовных дел заканчиваются сделкой с правосудием, и суд носит чисто формальный характер. И, наконец, у меня такой Следственный комитет вызывает ассоциацию с НКВД. Это же такой монстр будет всемогущий.
Александров: Монстром он не станет именно потому, что там не будет оперативных служб. А НКВД как раз включал оперативные службы, там следователь и сыщик были в одном лице, и этот человек работал с агентурой. А следователь по своему процессуальному и психологическому состоянию, скорее, судья, а не сыщик. Он к агентурной работе не должен иметь никакого отношения.
Барщевский: А прокурору что в этой ситуации делать?
Александров: Осуществлять надзор за законностью, особенно на предварительном следствии. Думаю, усилить его следует даже больше, чем предлагается сейчас. Например, предлагается, чтобы прокурор отменял незаконный отказ в возбуждении уголовного дела, незаконное приостановление и прекращение уголовного дела. Я же считаю, что прокурор должен иметь право возбуждать уголовное дело. Кроме того, было бы правильнее, чтобы санкцию на арест судья давал по обращению не следователя, а прокурора.
Барщевский: Нормы, которые предлагаются, - в пользу потерпевших. А, может быть, имеет смысл подумать и о правах прокурора по защите обвиняемых? Почему мы не даем ему право отменять постановление о возбуждении уголовного дела? Раньше вообще любое действие следователя могло быть обжаловано прокурором.
Александров: Согласен, надо этот вопрос поддержать. Ведь прокурор несет ответственность за состояние законности на предварительном следствии.
Барщевский: Можно постановление прокурора о возбуждении уголовного дела обжаловать в суде?
Александров: Конечно.
Барщевский: А кто будет расследовать преступления следователей Следственного комитета?
Александров: Я глубоко убежден, что преступления следователей должны расследовать следователи Следственного комитета РФ. Так же, как, например, преступления судей рассматривают судьи в суде, а обвинения по делам прокуроров поддерживают прокуроры. Зачем создавать такой Следственный комитет, если мы ему не доверяем? Тем более что сохраняется прокурорский надзор, общественный, парламентский и в конечном счете судебный контроль. У нас все разумно.
Барщевский: Что можно сделать, чтобы судебная система в России стала реально независимой?
Александров: Если коротко, соблюдать те законы, которые уже приняты.
Барщевский: Есть закон о переназначении каждые 6 лет председателя областного суда. Сам факт его переназначения - это мера, способствующая независимости суда или зависимости? Или недавно изменили закон о Конституционном суде. Его председатель и заместители были выборными, стали назначаемыми. Это шаг в сторону независимости суда или в сторону зависимости? Трехлетний испытательный срок вновь назначаемых судей - это шаг в сторону зависимости или независимости?
Александров: Зависимости и независимости от чего? К сожалению, я не могу сегодня сказать, что судья, избранный пожизненно и обладающий полным статусом неприкосновенности, будет олицетворять независимую судебную власть. Потому что если этот судья подлец и взяточник, то мы будем страдать от его взяток и подлости, пока он не умрет.
Барщевский: Как ты считаешь, в отношении судей оперативно-разыскная деятельность допустима?
Александров: Да. Но оперативно-разыскную деятельность в отношении судьи должен вести не тот орган, который имеет мотив накопать то, чего не было. Например, оперативной деятельностью в отношении районного судьи должен заниматься не районный, а более высокий оперативный орган, у которого никакого интереса скомпрометировать конкретного районного судью из каких-то личных, низменных интересов нет.
Совет Федерации: 103426, Москва, Б. Дмитровка, 26
Для писем граждан: post_sf@gov.ru