Культурные итоги 2010 года глазами обозревателей "РГ"
Пестрые сумерки
Для российского кино теперь каждый год - переломный. 2010-й не был исключением, предъявив несколько событий из разряда судьбоносных. Правда, никто пока не скажет, в какую сторону они эту судьбу развернут.
Первое событие - внедрена новая система государственного финансирования кинопроизводства. Почти все деньги отданы в распоряжение крупнейших кинокомпаний, которые, считается, работают успешно и с прибылью. Отбор этих компаний неубедителен и нарушает объявленный принцип - но этого замечать не принято. Поддержка дается фильмам массового назначения, а кино авторское, документальное и дебютное остается в ведении минкультуры - денег там мало. Артхаус встревожен: все фильмы, которые принесли нашему кино мировую славу, от "Так я провел этим летом" до "Овсянок", созданы в лоне авторского кино. Но ему придется искать деньги за пределами России - нам грозит утечка талантов. Впереди брезжит малокартинье, хотя принцип "лучше меньше, да лучше" себя скомпрометировал еще в сталинские 50-е. Есть весьма пессимистичные прогнозы, вплоть до очередной смерти отечественного кино. Но большинство наблюдателей сходятся в том, что делать выводы рано - посмотрим, как новая система будет работать.
Второе событие: давно назревавший раскол в кинематографической среде оформился окончательно. Создана, зарегистрирована и обрела помещение творческая организация, альтернативная Союзу кинематографистов - Киносоюз России. Таким образом, к двум Киноакадемиям и двум Национальным кинопремиям добавились два творческих союза. Сам факт такого размежевания товарищей по общему делу вызывает тревогу, но отколовшаяся часть кинематографистов заявляет, что постоянные раздоры и дрязги надоели, пора заниматься делом - снимать кино и коллективно защищать права его творцов, помогать киноискусству выживать в волнах нашего дикого рынка.
В 2010-м в России снято более 120 игровых фильмов. На экраны попали ленты уровня "Яиц судьбы" или "Любови-моркови-3", но и они не собрали ожидаемой публики: за этот год наше кино потеряло примерно половину зрителей. А большинство лент вообще прошло мимо внимания не только зрителей, но критиков. Я в этом убедился, поговорив с некоторыми экспертами "Белого слона": не смотрели ни "Брестскую крепость", ни "Багровый цвет снегопада", ни "Дочь якудзы", ни "Одноклассников", ни "Рябиновый вальс", ни тем более "Пестрые сумерки" - ни одну из картин, где есть потенциальные претенденты на критические призы. Смотрели "Кочегара" - и за него дружно голосовали, включая провальную музыку. Но раз так, может, стоит честно признать: мы не можем оценивать киногод и распределять премии, ибо не в курсе дела?
В мировом прокате нашего кино по-прежнему нет, оно заметно только участием в международных фестивалях. В Венеции получили пять призов "Овсянки" Алексея Федорченко, став затем золотым лауреатом фестиваля в Абу-Даби; в Берлине две премии взял психологический триллер Алексея Попогребского "Как я провел этим летом". Успешно прошел на фестивалях в Карловых Варах и Мар-дель-Плата байопик Андрея Хржановского "Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину". Завоевал два приза, включая главный, в Киеве фильм "Счастье мое" - игровой дебют документалиста Сергея Лозницы.
В заключение субъективная "топ-десятка" кинообозревателя "РГ". В нее входят:
- "Брестская крепость" Александра Котта, вернувшая идее подвига его главную движущую силу - человеческое достоинство.
- "Как я провел этим летом" Алексея Попогребского - образец высокого психологического саспенса.
- "Счастье мое" Сергея Лозницы - точный, горький, беспощадный и всеобъемлющий анализ российской ментальности.
- "Багровый цвет снегопада" - недооцененная критикой последняя работа Владимира Мотыля с первоклассной работой молодой актрисы Даниэлы Стоянович.
- "Дочь якудзы" - остроумная и емкая по смыслам комедия Сергея Бодрова и Гуки Омаровой.
- "Овсянки" Алексея Федорченко - успешная попытка исследовать генетическую память средствами киноискусства.
- "Мелодия для шарманки" Киры Муратовой - без сантиментов о том, почему у нас нет общества.
- "Воробей" - еще один дебют документалиста в игровом кино, на этот раз Юрия Шиллера; фильм о том, почему и как люди потеряли свою родину.
- "Одноклассники", где Сергей Соловьев увидел пропасть, разверзшуюся между поколениями, глазами своей студентки Сони Карпуниной; она написала сценарий и сыграла главную роль.
- "Пропавший без вести" - интереснейший дебют Анны Фенченко, точная по стилю, атмосфере и актерской игре импровизация на темы "Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью".
Возможно, в кладовых годового кинопроизводства есть и другие ленты, которые могли бы изменить состав этой "топ-десятки". Но, увы, посмотреть их, в силу особенностей национального кинопроката, не удалось: это у нас фильмы-невидимки. Как подумаешь, сколько труда, таланта, надежд и денег вложено в создание таких картин, и как все это бесследно исчезает в черной дыре всеобщей апатии, - не по себе становится.
Год обретений и потерь
Кажется, чеховские Ферапонт с Фирсом становятся главными культурными героями России. Оба мало что помнят, путают времена и события, волю считают бедой и всегда хотят жить при господах. Событием года стал, конечно, юбилей великого драматурга и фестиваль его имени, прошедший летом в Москве, в рамках которого был показан спектакль Жозефа Наджа "Шерри-бренди".
В начале сезона Адольф Шапиро поставил в МХТ спектакль о нашем беспамятстве. Роман Гончарова "Обрыв" дал ему тему, важнейшую в нашей культуре - тему обрывов, забвения собственной истории.
В этом году, кажется, окончательно забыли, что в Москве работал Анатолий Васильев, а в его знаменитом подвале на Поварской, где начинался новаторский театр "Школа драматического искусства", бесчинствуют не помнящие родства новые театральные деятели проекта "Открытая сцена".
Только в беспамятной стране можно было разрабатывать закон, который в просторечии окрестили законом о коммерциализации бюджетной сферы. Как и большинство бюджетных учреждений, сокращениям, "оптимизации расходов" будет подвергнут и театр, везде, кроме Москвы, живущий более чем скромно. Эта главное предлагаемое обстоятельство уходящего года, который и без того был полон зловещими приметами.
Шесть лет прошло с тех пор, как "погорел" московский театр "Около", который в новом, 2011 году, должен был восстать из пепла в обновленном виде. Уже явно не "встанет" - в этом году так и не согласовали проект его реконструкции. Архнадзор тормозит реконструкцию другого театра - уже оперного - "Геликон", полагая, что здание знаменитого театра может испортить зону исторической застройки. Московские власти в конце года пошли на беспрецедентную акцию закрытия театра "Человек".
Под конец года перед угрозой реальной "зоны" оказался директор Кукольного театра им. Образцова Андрей Лучин, став жертвой очередного абсурдного закона о госзакупках (№94). Желая поменять что-то в декорациях, он вынужден был пойти на нарушения, без которых спектакль для детей мог бы не выйти. В итоге - ему грозит до 10 лет лишения свободы, и никакие заявления министра культуры о том, что Лучин пал жертвой такого закона, по которому театр работать не может, остаются безответными.
В этом году мы стали свидетелями полного согласия власти и культуры, когда Олег Табаков объявил о том, что в "Табакерке" Кирилл Серебренников поставит роман Натана Дубовицкого "Околоноля".
В этом году власти Нижнего Новгорода пытались изгнать из города художественного руководителя ТЮЗа Владимира Золотаря, но в этом году его удалось отстоять.
В этом году Дмитрий Черняков поставил "Воццека", и Большому театру едва ли не впервые пришлось рекламировать на TB собственную продукцию - публика оказалась не готова к сложному музыкальному языку оперы Берга, идущей по всему миру. Еще раз встал вопрос о серьезной культурной деградации не общества.
Год потерь, начавшийся смертью театрального критика Марины Зайонц, гибелью актера Юрия Степанова и ранней смертью режиссера Романа Козака, закончился безвременным уходом историка театра, постоянного завлита Анатолия Васильева Марины Батретдиновой, до последних дней спасавшей архив мастера и его легендарного театра.
Таковы скорее печальные итоги уходящего года. Видимо, все хорошее приберегли на 2011.
Что нам стоит дружбу народов построить
…В три часа ночи месяц назад я шла по проспекту Руставели в Грузии. Над головой не свистели пули, тротуары были идеально чисты, хотя вечером здесь стояла почти стадионная толпа и активно митинговала по какому-то своему внутреннему поводу. Никаких "врагов" в окрестностях не наблюдалось (они, похоже, все остались жить в нашем телевизоре). И ощущение безопасности кожей чувствовалось такое, будто гуляю я в столь позднее время не по горячему Тбилиси, а по какому-нибудь нордическому Осло, где весь город находится под прицелами видеокамер и полиция приезжает буквально через пару минут по первому же громкому крику. Даже в ситуации, когда кто-то кому-то просто нечаянно наступил на ногу…
Юрий Мечитов, великий (не побоюсь этого слова) фотограф наших дней, живущий в Тбилиси, друживший с Параджановым и запротоколировавший на пленку почти каждый параджановский шаг, выпустил в Грузии роскошный фотоальбом о Параджанове и пригласил своих друзей (а собралось их почти полгорода) на презентацию.
Не знавших грузинского языка набралось всего человек десять. И вот пример отношения к гостям: сначала нам хором бросились переводить речи выступавших, а потом вообще все высокое собрание перешло на русский, чтобы всем было комфортно и понятно, что здесь происходит.
А происходили в Тбилиси первые Дни российского кино. Вопреки прерванным дипломатическим отношениям между двумя странами и благодаря двум грузинским и одному российскому продюсеру. Искренне убежденных: с тем, что не получается у политиков, иногда отлично справляются деятели культуры. И, привезя около тридцати российских картин и их создателей в Грузию, здорово убедивших: когда возникают межгосударственные конфликты, в их страны-участники необходимо срочно отправлять десант из известных и всеми любимых актеров и режиссеров, которые не за официальным столом переговоров, а за банкетным столом разруливают ситуации уже на счет третьего тоста. И налаживают-таки даже самые запущенные отношения.
Сегодня Тбилиси для нас оказался более дальней точкой, чем Париж или Нью-Йорк. И если раньше мы говорили о дружбе народов, то теперь все больше - о межнациональной терпимости, ставшей одной из главных проблем нулевого десятилетия нового тысячелетия. Которая прекрасно решается в рамках отдельно взятых Дней кино, отдельно существующего кинофестиваля стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии "Киношок", на почти двадцатилетней практике которого понятие дружбы народов не выглядит пережитком социализма. Или же отдельно открытого, например, азербайджанского театра Рустама Ибрагимбекова в центре Москвы - и это в контексте, когда многие российские театры оказались на грани закрытия… Но сколько еще нужно по каплям точить остроугольные камни межнациональных проблем, хоть круглогодичные дни культуры, кино, театра и всех искусств вместе взятых проводи, чтобы эти отдельные мероприятия сложились в комплексный глобальный и личностно-персональный подход.
Ведь проблема эта, на самом деле, намного глубже, серьезнее и даже трагичнее, чем это недавно выглядело на Манежной площади. Приятельница, живущая в собственном загородном доме, не смогла отдать учиться сына в местную школу в ближайшем Подмосковье, когда пришло время вести ребенка в первый класс, - из девятнадцати записавшихся первоклашек только трое детей говорили по-русски, а для остальных это был иностранный язык. "А где я вам возьму других детей, если наши не рожают", - разводила руками директор школы, номер и район которой я намеренно не называю. В той или иной степени, это становится общим положением в стране. И пока маленькие дети не знают, что такое толерантность, и им наглядно еще никто не объяснил, к каким последствиям приводит ее отсутствие, в интересах всех и каждого как можно скорее поменять векторы от терпимости межнациональных отношений к старой доброй советской "дружбе народов". Да пусть даже на первых порах и насильственно культивируемой. Как это сделать без кровопролитий и диктатуры - одна из сложнейших задач дипломатов. А деятели культуры им всегда помогут.
Где кончается искусство?
Радикализация общественной и политической жизни не могла не сказаться на искусстве. И прошедший год продемонстрировал это со всей очевидностью. Причем годом раньше казалось, что страсти и "обострение" чувств касаются только политизированных "левых" художников, а остальные могут надеяться, что их хата с краю. Сегодня ясно как дважды два, что даже самые тихие, незлобивые и традиционно консервативные люди имеют шанс почувствовать себя в шкуре "радикалов".
Два процесса много способствовали вовлечению всего общества в эстетические, а главным образом идеологические распри. Это судебный процесс над организаторами выставки "Запретное искусство" Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым и широкое обсуждение проекта и принятие закона о передаче объектов религиозного назначения церкви. В первом случае появился прецедент решения художественного спора с помощью судебных приставов. Но несмотря на абсурдность этого судебного процесса, тут можно считать, что катализатором бурной общественной реакции послужили работы художников. Во втором случае появился опыт рассмотрения памятников культуры (в том числе находящихся под охраной ЮНЕСКО) просто как объектов недвижимости. В этом случае инициатором приватизации памятников культуры выступила церковь, которую поддержали законодатели. Таким образом, как говорил один известный политик, "процесс пошел". Причем так быстро, как если бы бикфордов шнур запалили сразу с двух сторон.
Вопрос, где кончается искусство и культура и начинается идеология и духовность, перестал быть академическим. Может быть, кого-то это радует. Но мне-то кажется, что само это решительное размежевание - симптом радикализма. Сама болезненность этого размежевания доказывает, что режем по живому и без наркоза. Во всяком случае нельзя не видеть, что для значимых событий художественной жизни это размежевание неактуально. Я имею в виду выставку "Небеса ручной работы" в ВХНРЦ им. И.Э.Грабаря, тогда еще не горевшем. На ней были представлены отреставрированные "небеса" - деревянные росписи северных церквей и часовен XVIII-XIX веков, расположенные на территории национального парка "Кенозерский" в Архангельский области. Реставрация, выставка, книга и фильм о "небесных часовнях" Кенозерья стали плодом совместной работы центра им. И.Э.Грабаря, музейной программы "Первая публикация", Гуманитарного проекта Ивана Полякова. Точно также именно музейщикам, реставраторам, исследователям творчества Андрея Рублева мы обязаны выставке к 650-летию иконописца, которая сейчас проходит в ГТГ. Точно так же невозможно и не нужно разделять художественное и духовное на одной из лучших выставок этого года - выставке картин Марка Ротко, показанной в Центре современной культуры "Гараж". Или на редкой в наших краях выставке Марианны Веревкиной в ГТГ. Я уж не говорю о собравшей толпы поклонников выставке Пикассо в ГМИИ им. А.С.Пушкина.
Вообще слухи о "бездуховности" современного искусства сильно преувеличены. Другое дело, что художники не оповещают о своей особенно насыщенной внутренней жизни аршинными буквами. Их поиск не публичен, но результаты его всегда явлены публике. Отсюда - столь частая драма "невстречи" со зрителем. Но, на мой взгляд, лучшие ретроспективы, которые проходили в ММСИ в Ермолаевском: Леонида Тишкова "В поисках чудесного" и "Лабиринты" Ивана Чуйкова - своего зрителя нашли.
Уходящий год дал возможность подготовиться к биеннале в Венеции, где в следующем году Россию будет представлять Андрей Монастырский, один из классиков второй волны московского концептуализма. Две отличные выставки можно рассматривать в качестве "репетиции" к проекту биеннале. Это "Поле действия" в фонде "Екатерина" и персональная выставка Андрея Монастырского на Гоголевском бульваре. Важным шагом представления русского искусства на западе стали выставка Бориса Орлова в Венском музее истории искусства и выставка современных российских художников в Лувре. С Лувром без скандала не обошлось, но это, видимо, из разряда особенностей национальной арт-политики.
Кстати, к удачам последней я бы определенно отнесла 1-ую Уральскую индустриальную биеннале современного искусства. Это один из самых ярких и динамичных проектов России.
Контрастность пейзажа художественной жизни тем выше, что наши внутренние баталии предстают в контексте отличных западных выставок современного искусства. Среди них я выделила бы проект "100 лет перформанса" в "Гараже", показ фотографий Бернда и Хиллы Бехер (МДФ), выставку Fluxus в только что открытом Мультимедиа Арт Музее на Остоженке, выставку Мартина Крида в ММСИ на Петровке.
Бананы на снегу
С каждым месяцем разница ощущалась все больше. На телеэкранах почти десятилетие заученно улыбались и "пели" под фонограмму одни и те персонажи. При этом некоторые певцы тратили на макияж, визажистов и маникюр суммы, не доступные и фотомоделям. Иногда рассказывали о затратах на подтяжку лица. Выпускали пар и коготки на тех, кто попадал не в настроение. А между тем в интернете, на MP3 и MP4-плеерах, на дискотеках и в дружеских компаниях люди все чаще слушали абсолютно другую музыку. И этот разрыв между реальными героями буден и теми, кто благодаря большим деньгам и пиар-агенствам ощутил себя "поп-звездами навсегда", в 2010 году стал уж очень велик.
Один мудрый и эрудированный критик точно разделил десятилетие на две пятилетки. Первая была - Земфиры. И соответственно - метафор, пронзительных страстей наотмашь и душевных метаний. Вторая - певицы Максим и ее ритмично-романтичных хитов, проникновенно-теплых и, по своей сути - позитивных и светлых. Истина "что хочешь - то и получаешь от жизни" вскоре оправдалась опять. Безыскусные и чувственные хиты привели к большой любви и саму певицу из Казани: к счастью, свадьбе с коллегой по творчеству и рождению дочки. Честно говоря, довольно редкий случай для отечественного шоу-бизнеса: легко припомнить пару десятков случаев, когда поп-звезды искали для семейной жизни исключительно богатых бизнесменов. Наверняка, там была и любовь, а не только расчет (о людях всегда хочется думать только хорошее). Да и Сказку о Золушке, мечтающей о принце, причем непременно - из дворца! - в России (как и других странах) еще никто не отменял... Но сколько подобных пар в итоге распалось?! Даже не вспомнить. Равно, как и песни, которые распевали эти многие "новые принцессы". Но 2010 год - он стал особенным, переходным. Переходным - от гламура к большей искренности.
Процесс этот идет трудно. Он почти не поддерживается телевидением. Почти десятилетие те же звезды, только бриллианты новые. В канун 2009 года мы разговаривали за кулисами клуба "Икра" с Ильей Лагутенко. Репортер с MTV попросила сказать тост. И лидер "Мумий Тролля" поднял бокал за то, что на музыкальном телевидении еще есть музыка. Тогда я подумал: глумится. Теперь ясно: опять "Мумий Тролль" оказался прав. Даже на MTV преобладают зарубежные сериалы. Оттого молодая аудитория уходит в интернет - смотрит там интернет-телевидение, в частности новый канал "Дождь", где за музыкальную политику замысловато отвечает создатель "Нашего радио" Михаил Козырев.
А на контрасте с попсой, где одинаковые по вокалу и внешним данным исполнительницы (в моде блондинки) дежурно выпевают простенькие мелодии с крайне ограниченным набором слов (печаль, любовь, уходи, скучаю, ночь - многие ли еще вы сможете добавить?!) - неожиданную силу и популярность обретает рэп. Хотя бы за счет того - что это искусство более искреннее, в нем люди поют-читают о себе, своих мыслях и переживаниях. Не стараясь пустить звездную пыль в глаза. Черная музыка, часто с белыми стихами. В лидеры продаж в декабре уже выбился совместный диск рэперов - Ноггано из "Касты" и Гуфа (экс-участника группы Centr). Новые люди пишут песни дома, сидя за компьютером и ритм-боксом. Их треки - как школьные сочинения на вольную тему: 5 баллов получает только тот, у кого есть мысль.
Ну а самыми успешными артистами года стали Хор Турецкого и Стас Михайлов. Только они (регулярно гастролирующие и без телерекламы) смогли собрать каждый на три концерта главную площадку страны - Государственный Кремлевский дворец. Благодаря высокому профессионализму, но и, в не меньшей степени, - искренности того, как живут-поют на сцене…
Посрамление масскульта
Всю вторую половину 2010 года я с нескрываемой личной заинтересованностью внимательно следил за причудливой кривой рейтингов книгопродаж на сайте Pro-books.
Оказаться автором книги, которая востребована широким читателем и рождает новые и новые допечатки, не скрою, приятно. Хотя я прекрасно понимаю, что всем лучшим в этом успехе я обязан не себе, а Льву Толстому.
В то же время наблюдать кривую рейтингов было и объективно интересно. Из этого складывается картина далекая от "шума и пыли" нашей внутренней литературной жизни, но позволяющая осязательно соприкоснуться с тем, что называется читательским интересом. Писателям, которых этот интерес совсем не интересует, лучше не заглядывать на этот сайт.
Совершенно очевидно, что сегодня широкий читатель гораздо меньше интересуется масскультом и гораздо больше - серьезной прозой. И художественной, и документальной. Но "серьезная проза" - понятие коварное. Широкий читатель явно склоняется к прозе серьезной, но внятной, написанной простым, доступным, человеческим языком. И - явно отшатывается от откровенной литературной халтуры, а также от "зауми" и субъективной интеллектуальной и эстетической игры. Я не знаю, хорошо это или плохо, но интерес к авторскому "самовыражению" сегодня падает с одновременным ростом уважения к профессиональному авторитету автора, его доверительному отношению к своему читателю (а не только к себе), ясности его позиции и взгляда на мир. Иначе говоря, побеждает именно та серьезная литература, которая стремится к естественной норме, а не к вызывающей анормальности.
Отечественный масскульт терпит сокрушительное поражение. Чего не скажешь о масскульте импортном. В топах продаж - Стиг Ларссон и Элизабет Гилберт, а отнюдь не Дарья Донцова и Александра Маринина. Возможно, первым в их успехе сильно помогает Голливуд. Вне сомнений, без Голливуда и, вообще, без мирового пиара не было бы и такого феноменального и устойчивого успеха автора "Гарри Поттера", бывшей скромной шотландской учителки, которая стала самым богатым писателем всех времен и народов.
Тем не менее, главной героиней российского книжного рынка второго полугодия 2010-го стала даже не она, а Дина Рубина, живущая в Израиле, но являющаяся безусловно русским писателем. Ее роман "Синдром Петрушки" побил все рекорды читательского успеха и превзошел прежние рекорды книг самой Рубиной. Дина Рубина не любит определения "женская проза", но сегодня мы говорим "женская проза", подразумеваем "Рубина".
Еще один феномен года - роман Елены Чижовой "Время женщин". Лауреат Русского Букера прошлого года из скромного преподавателя питерского ВУЗа стала одним из самых читаемых писателей современности.
В области нон-фикшн очевидно лидерство отечественного книжного продукта. Например, наш читатель обожает тяжелые, роскошные и очень дорогие альбомы Леонида Парфенова из серии "Намедни". Ему мало видеть этого популярного тележурналиста на экране, ему хочется, чтобы он еще и уютно проживал на его книжной полке. Осенью-зимой этого года в лидеры книгопродаж вышла книга Марии Городовой "Сад желаний", а в декабре в десятку, а в некоторых книжных магазинах и в тройку самых раскупаемых книг вообще вошла биография разведчика Абеля-Фишера, написанная Николаем Долгополовым. Заметим, что все три автора - это не историки, не филологи, не культурологи, а действующие журналисты.
Причем последние два работают в "Российской газете".