Поделиться
Успех пьесы "Наташина мечта" молодого екатеринбургского драматурга Ярославы Пулинович во многом напоминает триумфальное шествие "Игры в фанты" ее учителя Николая Коляды.
Во второй половине 80-х годов прошлого века редкий драмтеатр Советского Союза существовал без "Игры" в репертуаре. С одной из своих первых пьес Ярослава, как и ее педагог, точно "попала" во время. Кроме того, "Мечта" - пьеса-монолог, а постановка спектакля на одну актрису весьма привлекательна с финансовой точки зрения.
В этом сезоне очередную "Наташину мечту" поставил в Челябинском драмтеатре Линас Зайкаускас. В Кургане идет "Леди Макбет" по Ярославиной инсценировке Лескова. Сама она, в свободное от поездок на очередные премьеры время, пробует себя в режиссуре - работает в Центре современной драматургии.
Российская газета: В чем же рецепт успеха "Наташиной мечты"?
Ярослава Пулинович: Просто так сложилось - я не жалуюсь. Я как-то хотела написать пьесу - круче "Наташиной мечты", чтобы шла во всех театрах. Начала писать и бросила, потому что она не получилась. Бесполезно делать что-то, нацеленное на успех, на зрелищность, - никогда не угадаешь, что нужно.
РГ: Сколько спектаклей поставлено по этой пьесе?
Пулинович: Я видела девять, но их гораздо больше. Летом я ездила в США, на семинар в Центр О’Нила (это в штате Коннектикут, Нью-Хейвен), и там опять играли "Наташину мечту" - на американском английском и с некоторыми сложностями. Я часа два пыталась объяснить, кто такие гопники, пока режиссер не догадалась, что это, наверное, черные из бедных кварталов. В Штатах нет детских домов, а есть патронажные семьи, где тоже не все благополучно, и в итоге они решили, что эта история про девочку из неблагополучной патронажной семьи.
Центр О’Нила - это замечательное место для драматургов. Там, скажем, помнят Коляду, который в свое время приезжал на такой же семинар. Но я там была единственной иностранкой, и меня обуяла ностальгия. Я чувствовала себя чужой и даже эмигрантом в своем, русском сознании. И я качала из Интернета русскую музыку и слушала ее под американскими вязами.
РГ: "Уральскую рябинушку"?
Пулинович: Нет, "Русский альбом" БГ - очень патриотично.
РГ: Вы коренная уралочка?
Пулинович: В моей сложной истории с географией можно запутаться. Сначала, до восьми лет, я жила в городе Омске. Потом наступило голодное время, у меня родилась сестра, мама сидела с ребенком, отец не мог содержать всю семью - и уехал на Север, в город Пыть-Ях. Через год мы переехали к нему, но климат мне "не пошел" (там болота, кислородное голодание и прочие прелести), и меня отправили опять в Омск, к бабушке. А родителям в Пыть-Яхе не засиделось, они переехали в Салехард - на Полярный круг, в тундру. Тогда я снова приехала к ним, там климат уже "пошел". Потом из Салехарда переехали обратно в Пыть-Ях, пожили там чуть-чуть. Затем я с сестрой переехала в Заводоуковск к родственникам, а родители уехали в Ханты-Мансийск.
Мы много переезжали - и не только из города в город, но и с квартиры на квартиру. Поэтому моя мама умеет собирать все наше огромное имущество за день.
А сейчас вся наша семья воссоединилась в Екатеринбурге - папа, мама, сестра и брат. Брат учится во втором, сестра в десятом классе. Папа полгода назад устроился главным редактором газеты в Арамиле. Мама, филолог по образованию, раньше работала журналистом, а сейчас открыла магазин в Заводоуковске.
РГ: Легко ли сейчас быть молодым драматургом?
Пулинович: Как только современного автора начинают ставить, на него все время наседают, мучают звонками - требуют каких-то киносценариев, сериалов, заказных инсценировок. Конечно, поначалу, когда еще нет денег, хватаешься за все. Я одно время писала сценарии для сериалов, но, слава Богу, недолго. Я быстро поняла, что это не мое. Это, наверное, самая несвободная работа: ты работаешь просто печатной машинкой, которая выдает наборы фраз. Инсценировки мне нравятся больше, этим я сейчас и занимаюсь.
РГ: Как вам работалось с Лесковым - прозой высокого калибра - для постановки в Кургане?
Пулинович: "Леди Макбет" я писала два года назад, когда мне было 20 лет. Тогда моя бабушка очень переживала: "Как это ребенка заставили писать про убийство, про измену!" Я чувствовала, что мы все время находимся в конфликте с Николаем Семеновичем. Мне хотелось весь текст сократить, переделать, уж слишком длинно он пишет. Но Николай Семенович мне строго говорил: ничего не убирать! В итоге получились реплики длиной в три километра - на горе актерам. Зато после Лескова я поняла, что любой, даже самый прекрасный автор должен быть сокращен.
РГ: А как вы справились с пронзительным дневником Анны Франк - девочки, погибшей в гетто?
Пулинович: Это была очень сложная работа. Я совместила дневник Анны Франк и письмо Хельги Геббельс, старшей дочери Геббельса, своему 14-летнему возлюбленному Генриху буквально за три дня до того, как ее отравили родители. Это письмо поразило меня даже больше, чем дневник Анны Франк, - насколько эта девочка понимала, что происходит, и не судила своих родителей, проявляя совершенно взрослую мудрость: никто не прав и никто не виноват, все жертвы большой ошибки, и в итоге погибнут все. Такое ощущение, что она предвидела свою смерть. Там такие замечательные последние слова: "Дальше не случится никогда".
Две эти девочки - Анна и Хельга - очень похожи. Обе они мечтали о лучшей подруге, которая бы все понимала, - нормальное девичье желание. Анна была влюблена в Петера, Хельга - в Генриха. У них было одинаковое отношение к матери, к отцу. Но самое главное, что обе они писали рассказы. Эти творческие девочки могли бы стать подругами, давать друг другу силы, но этого не могло быть, потому что… Пьеса об этом самом "потому что" - о возможности "никогда".
В пьесе есть еще и третий, молчаливый герой - Таня Савичева, которая только ходит и пишет на стенах: "Сегодня умерла мама", "Осталась одна Таня"...
РГ: Вы выбрали драматургию, потому что пьесы писать проще?
Пулинович: Нельзя говорить, что драматургия - низкий жанр, в отличие, скажем, от прозы. Они живут по своим законам. Другое дело, что в драматургии более жесткие законы действия, развития характера, сюжета. Поэзия и проза подразумевают больший уровень метафор, образности, им необходимы тщательные прорисовки - шум ветра, запахи, цвет ногтей. На все это в драматургии просто нет времени, ведь пьеса - это всего 30-35 страниц. Драматургия более проста, действует более грубыми приемами и акцентируется на важном.
РГ: Вы придерживаетесь завета классика - ни дня без строчки?
Пулинович: Я думаю, что писать - как играть на скрипке: если человек долго не будет писать, то разучится. У меня папки до отказа забиты незаконченными рассказами, пьесами, романами, стихами. Я боюсь разучиться и иногда сажусь писать, прекрасно зная, что это никогда и никому не понадобится.
Конечно, я бы хотела повторить судьбу Коляды. Но он писал по шесть пьес в год, а я такая ленивая. Все время себя в этом упрекаю.
Справка "РГ"
Драматург Ярослава Пулинович окончила Екатеринбургский театральный институт (курс Николая Коляды). Стипендиат Союза театральных деятелей РФ. В 2008-м стала лауреатом премии "Дебют" с пьесой "Наташина мечта", которую сейчас активно ставят не только в России, но и по всему миру.