Петербургское издательство Клаудберри впервые выпустило на русском книгу "Скрытая перспектива" великого фотографа Роберта Капы на русском языке.
Ему было 25, когда его впервые назвали "величайшим военным фотографом мира". За его плечами к тому времени была только одна из пяти войн ХХ века, на которых он работал, - Гражданская в Испании. Там он сделал снимок "Смерть республиканца" - парня, роняющего ружье и падающего в траву у деревни Черро Мур 5 сентября 1936 года. Там же, на войне в Испании, погибла его любимая девушка - Герда Таро. Еще за плечами были бегство из Берлина в Париж после прихода Гитлера к власти, а еще раньше - отъезд из родного Будапешта в Берлин после того, как родителям удалось вызволить его из тюрьмы за участие в антифашистских выступлениях. В тюрьму Хорти он попал раньше, чем получил выпускной аттестат. Впрочем, Роберт Капа был тогда еще Эндре Фридманом. "Успешного американца" Роберта Капу Эндре и Герда выдумали в Париже, потому что фотографии никому не известного венгра покупать не торопились. Эта игра была вполне в духе Парижа и века.
Сбылось все, что они, дурачась, придумали. Капа стал "великим американским фотографом". И даже в 1945 году получил американское гражданство. Он вместе с друзьями станет основателем легендарного фотоагентства "Магнум". Его именем в 1955 году журнал Life и Международный пресс-клуб Америки назовут одну из самых престижных премий - "лучший фоторепортаж из-за рубежа, потребовавший исключительной храбрости и инициативы". Это будет уже после того, как 25 мая 1954 года он подорвется на мине в Индокитае. Это будет его пятая война и первый случай, когда удача ему изменила.
Его книга "Скрытая перспектива" (на английском она называлась "Слегка не в фокусе") увидела свет в 1947-м. Она не была первой из его шести книг, которые он сделал за свою жизнь. Но она осталась единственной, где Капа был автором и фотографий, и текста. Суперобложку украшало предупреждение: "Поскольку писать истину тяжело, я, в ее же интересах, позволил себе от нее слегка уклоняться в ту или иную сторону. Все лица и события случайны и имеют кое-какое отношение к истине". Между тем если какая-то книга и имеет отношение к истине о войне, то это как раз книга Роберта Капы. Причем неизвестно, что в ней оказалось более потрясающим: фотографии или текст.
На фотографиях - захлебывающиеся в соленой воде и умирающие под немецким ливневым огнем американские десантники 6 июня 1944 года - первый день высадки союзников в Нормандии; переливание крови на палубе катера, который привез медиков; белые мешки, в которые матросы зашивали тела мертвых солдат на палубе баржи... Тех самых, кому они несколько часов назад разносили кофе и сосиски. В тексте было то, что не вошло в кадр. Заблеванная вода на дне баржи и полусожженные танки-амфибии, перья из пуховок убитых людей над палубой катера и кричащий капитан - "его помощника разметало взрывом, и капитан был весь в его крови". Мальчик-танкист, единственный выживший из команд 10 танков-амфибий, которые шли самыми первыми, впереди пехоты. Он лежал на койке катера, увозящего раненых из этого ада, и повторял, что он трус, потому что должен был остаться на берегу. Роберт Капа, лежавший на соседней койке, говорил ему то же самое.
Капа был единственным фотографом, который высадился на берег Нормандии в день D. Это был его выбор. Он объяснит причины просто: "Военный корреспондент может сделать ставку (а ставка - жизнь) на какого угодно скакуна, а может в последний момент вообще забрать ее обратно. Я игрок. Я решил отправиться вместе с первыми солдатами роты "Е". Как он снимал, он тоже объяснит честно: "Я сделал снимок. Следующий снаряд упал еще ближе. Я боялся смотреть куда-либо, кроме видоискателя Contax, и неистово снимал кадр за кадром. Через полминуты камера щелкнула - кончилась пленка. Я полез мокрыми, трясущимися руками в рюкзак за новым роликом и засветил его, не успев вставить в камеру.
Снимки, сделанные в день D, чуть ли не единственные, которые оказались "слегка не в фокусе". Но фотограф тут был ни при чем. Просто при проявке в редакции в лаборатории при просушке перегрели негативы. "Эмульсия поплыла прямо на глазах у сотрудников лондонской редакции Life. Из ста шести фотографий удалось спасти только восемь. Подписи к фотографиям, размытым из-за перегрева, гласили, что у Капы ужасно тряслись руки".
Едва ли не важнее того, что он снимал, то, что Капа не снимал. Он, венгерский еврей, не сделал ни одного снимка в концлагерях, освобожденных союзниками. "В концлагерях фотографов и так были толпы, и каждая новая ужасающая карточка лишь ослабляла общее впечатление", - сухо объяснит он. И добавит: "Сегодня все увидят, до чего довели в этих лагерях несчастных заключенных, а уже завтра мало кого будет интересовать их дальнейшая судьба". Этот игрок, страстно любящий фотографию, девушек и выпивку, рисковавший жизнью ради кадра, не хотел "легкой добычи" фотографа. Его, профи, похоже, оскорбляло праздное любопытство безопасных свидетелей чужих страданий.
Среди самых известных его снимков есть серия, сделанная в Шартре 18 августа 1944 года. На них улюлюкающая, радостно возбужденная толпа победно изгоняет из города - "предателей", "пособников нацистов". Точнее, "пособниц". Одна из них, обритая наголо, с крохотным ребенком на руках, идет посреди жаждущей мщения толпы, глядя только в лицо малыша. Капа не хочет чувствовать себя "своим" в толпе таких "победителей". Он гораздо больше чувствует себя "враждебным иностранцем", говорящим по-английски с акцентом и не знающим, где столица штата Небраска. Глядя на этот снимок, понимаешь, почему Капа, получив сообщение об аккредитации от журнала Life в сицилийском городе Троина, напишет: "Безработный враждебный иностранец, которого я покидал в Троине, был гораздо больше причастен к этой войне, чем официально аккредитованный фотограф журнала Life".
Его погоня за войной то и дело оборачивалась бегством от военной бюрократии. Его проза оказалась сплавом, где соединились абсурдные истории в духе бравого солдата Швейка, беспощадность "Огня" Барбюса и четкая краткость прозы Хемингуэя. "Папа" Хемингуэй не зря давал ему писательские уроки в 1941-м. Роберт Капа оказался блистательным учеником. Впрочем, иногда он кажется героем, сошедшим со страниц прозы Хемингуэя. Человеком, чья жизнь ярче, чем любой из романов.