Поделиться
Разыгрывать оракула не стану - на Берлинале это никому не удавалось. Но почти уверен, что среди победителей будут Иран, Великобритания, США и не исключаю, что Венгрия. Причем автор фильма "Надер и Симин, развод" иранский режиссер Асхар Фархади, вполне возможно, увезет "Золотого медведя".
Если случится иначе, значит, либо в последний миг явился шедевр, либо фестиваль изменил себе. С первых лет жизни он - самый идейный в мире и делает упор на критерий важный, но не всегда имеющий отношение к искусству, - солидарность. Даже "золото" прошлого года из этого ряда: "Призрак" Поланского был не лучшим в конкурсе и совсем не лучшим у мастера, но мастер заканчивал его под арестом, и Берлин явил ему солидарность. Здесь не раз побеждали фильмы, несущие идеи, которым зал готов с энтузиазмом сочувствовать. И напротив, идеи, которые зал отторгает, вызывают неприятие самой картины - это случилось, на мой взгляд, с отличной конкурсной лентой "В субботу" Александра Миндадзе. Хотел бы ошибиться, но у нее шансов почти нет. А вот то, что фильм "Надер и Симин, развод" окажется в лидерах, можно было предвидеть. Фестиваль начался актом солидарности с упрятанным в тюрьму Джафаром Панахи и, естественно, с особым нетерпением ждал конкурсную картину его соотечественника Фархади, уже имеющего "Серебряного медведя" 2009 года.
Сюжет фильма прост: семья на грани развода: жена Симин хочет эмигрировать в поисках лучшей доли, муж Надер упрямится. Она уезжает в деревню к маме, он и дочка остаются с полубезумным отцом. Нанятая для ухода за стариком молодая женщина Разих оказывается беременной, разъяренный обманом Надер ее выгоняет, у нее случается выкидыш. И тут начнется собственно сюжет - о том, как супруг Разих пытается засудить Надера за убийство ребенка. Автор подливает в пожар все новые порции горючего, вводит в действие все новые детали, они заставляют нас иначе взглянуть на дело, давать иные моральные оценки.
Сплетение мотивов мужской чести, предрассудков и замшелых традиций, денег, правящих миром, и религии, спеленавшей людей до состояния кокона, - вот атмосфера, в которой герои бьются, как в паутине муха. У каждого своя правда, а сам автор нейтрален, предоставляет нам самим сделать нравственный выбор. Это создает напряженность - критик журнала Screen даже уподобил драматургию Фархади классическому методу Хичкока.
Зал принял картину с энтузиазмом, ее тут же купили десятки стран, в фестивальном рейтинге случился долгожданный взрыв: "Надер и Симин" получили от большинства критиков максимальные оценки и вышли на первое место.
На втором месте (по крайней мере, у критического жюри) почти ноздря в ноздрю идет "Туринская лошадь" Белы Тарра. Тарра считают венгерским Сокуровым, но по части медлительной созерцательности он давно Сокурова обошел: установив камеру, он может не выключать ее минут двадцать, причем для него это будет короткий монтаж - у Тарра есть лента длиной более семи часов. Он не раз говорил, что снимает свой последний фильм, говорит это и про "Туринскую лошадь", тем более что она - о выветривании из мира последних признаков жизни. Искусство все упорнее толкует о близком конце света, пророчит его наподобие уличных юродивых, и фестивали любят эту неиссякаемую тему, хотя конец света нам обещают уже много лет.
На 146 минут фильма - всего 30 монтажных склеек. Тягостный ритм, черно-белая фотография должны передать монотонность каждодневного жизненного ритуала. В синопсисе ленты есть предыстория замысла: Ницше, увидев в Турине изнуренную лошадь, обнял ее и лишился рассудка. Теперь лошадь доживает свои дни с героями фильма - стариком-извозчиком и его дочерью. И мы доживаем вместе с ними. Когда лошадь умрет - иссякнет последний источник жизни. Картина заставляет вспомнить фильм 60-х "Голый остров" Кането Синдо - тоже черно-белый, тоже почти без слов передающий монотонность крестьянского труда. Но тот фильм кончается катарсисом: труд приносит плоды; этот - остановкой сердца. Когда японец Синдо снимал свою картину, венгр Тарр только родился, но он из тех художников, которые точно знают, что смерть неминуема, и в ее монотонном ожидании творят свое предсмертное искусство. Его привечают фестивали, его не смотрят зрители, и это тоже своего рода башня из слоновой кости, где художнику так уютно в сознании своего величия и своей смертности. Если это величие, вслед за критиками, ощутит жюри, Тарр не уедет с пустыми руками. И сможет приступить к съемкам своего очередного последнего фильма.
Сильным оказался режиссерский дебют английского актера Ральфа Файнса - экранизация трагедии Шекспира "Кориолан"; он же сыграл главную роль римского полководца-"ястреба", в роли его непреклонной матери Волумнии - Ванесса Редгрейв. Файнс много играл Барда на сцене, но считает, что если бы Шекспир жил сегодня, то писал бы для экрана - так киногеничны его пьесы.
Действие режиссер перенес в современный Рим, задействовал новейшие виды вооружения, вложил шекспировские строки в уста реальных теледикторов, вещающих с мировых фронтов, и видит в сюжете множество параллелей с военными конфликтами в Афганистане, Ираке, Чечне, с событиями в Тунисе и Египте. Он снял политический триллер, изумляющий зрелостью и той свободой подхода к классическому материалу, какая бывает результатом и отличной школы, и настойчивых раздумий о мире - в Шекспире режиссер видит источник на все времена. Картина динамична, великолепно смонтирована, в батальные сцены вложена почти сексуальная чувственность (что, возможно, не лишено оснований в случаях "военного синдрома"), они поражают психологизмом, вниманием к детали и вкупе создают редкий по силе "эффект присутствия" там, среди рвущихся снарядов, подвигов и смертей.
Таковы на данный момент возможные призеры Берлинале-2011. Я все равно "болею" за наш фильм "В субботу" Александра Миндадзе, который конец света не провозглашает, а о нем предупреждает в надежде на разум. Примерно о том же по-своему говорит и "Мишень" Александра Зельдовича в программе "Панорама", но ее здесь, кажется, не услышали вообще.