Судебные приставы могут получить новые полномочия, позволяющие отслеживать буквально каждый шаг должников. Такие возможности заложены в новой программе развития службы.
Например, предлагается прописать процедуру розыска по исполнительным производствам и составить полное электронное досье на должников.
Обсуждаются идеи устанавливать алименты в жесткой сумме, а должников могут обязать под страхом уголовной ответственности раскрывать перед судебным исполнителем информацию о своих богатствах. Подробности готовящихся перемен сообщил в эксклюзивном интервью "РГ" директор Федеральной службы судебных приставов Артур Парфенчиков.
Российская газета: Минюст опубликовал программу повышения эффективности исполнения судебных решений, рассчитанную на десять лет. Она вызвала немало опасений среди правозащитников.
Артур Парфенчиков: Уточню: речь идет о проекте документа, который пока только обсуждается.
РГ: Тем не менее зачем вашему ведомству столько новых полномочий, прописанных там? Например, должника хотят обязать подавать приставам декларацию об имуществе.
Парфенчиков: Институт имущественной декларации в исполнительном производстве предусмотрен в законодательстве ряда стран Европы. Это вполне нормальная практика, которая хорошо себя зарекомендовала.
РГ: При детальном рассмотрении она выглядит устрашающе. За уклонение от подачи декларации или искажение данных, согласно проекту, будет грозить уголовная статья.
Парфенчиков: Человек должен понимать свою ответственность в случае лжи.
РГ: Еще один настораживающий пункт: судя по всему, опять реанимировано предложение, чтобы наделить приставов правом на оперативную разработку.
Парфенчиков: Давайте не будем путать оперативно-розыскную деятельность и розыскные мероприятия.
РГ: Вряд ли обычный человек почувствует разницу. А разница есть?
Парфенчиков: Оперативно-розыскная деятельность отличается тем, что может проводиться негласно, зашифрованно. Она включает различные оперативные мероприятия, эксперименты, внедрения. Так вот, ничего этого у нас не будет и не предполагается.
РГ: Ни слежки, ни прослушивания переговоров должников?
Парфенчиков: Ничего из вышеперечисленного.
РГ: А что же тогда может быть?
Парфенчиков: Розыскные мероприятия. Судебные исполнители и сегодня занимаются розыском в рамках исполнительного производства.
РГ: Опять же непосвященный гражданин может задать вопрос: разве реально проводить что-то подобное, не выставляя наружное наблюдение и без "жучков"?
Парфенчиков: Безусловно, можно. Пристав опрашивает различных людей, рассылает запросы. Только делает это гласно. Все знают, кто, что и для чего собирает информацию. Это в корне отличается от оперативно-розыскной деятельности. Поэтому мне больше нравится термин исполнительно-процессуальный розыск. Но, как особый вид розыска, он должен быть детально регламентирован в законе.
РГ: Недавно сообщалось, что теперь судебные исполнители будут искать не только имущество, как было раньше, но и самих должников. Ждать поправок о розыске не будете?
Парфенчиков: Согласно Закону "Об исполнительном производстве" судебный пристав-исполнитель вправе самостоятельно производить розыск должника, его имущества и розыск ребенка. При этом нормативно не урегулировано также взаимодействие в сфере розыска между службой судебных приставов и правоохранительными органами, в первую очередь, конечно, органами внутренних дел. Необходимо регламентировать наше взаимодействие на подзаконном уровне.
РГ: Неужели "сыщикам"-розыскникам из службы судебных приставов больше ничего не нужно: ни новых полномочий, ни дополнительных возможностей?
Парфенчиков: Для исполнительно-процессуального розыска должников необходимо наладить взаимодействие с правоохранительными органами в части доступа судебных приставов к данным оперативно-справочного, розыскного и иных видов учета.
РГ: Имеется в виду работа в режиме "вопрос-ответ", или приставы могут получить прямой доступ в секретные базы?
Парфенчиков: В определенной части должен быть прямой доступ. Но какие-то базы правоохранительных органов, и особенно спецслужб, конечно, останутся закрытыми для нас. В законе необходимо четко прописать, какая именно информация может быть доступна приставам в режиме реального времени.
РГ: Доступ, видимо, планируется удаленный - по электронным каналам. Надо ли это уточнять, или оно само собой разумеется?
Парфенчиков: Необходимо именно электронное взаимодействие по обмену информацией о лицах и имуществе, находящихся в розыске по исполнительному производству, о задержаниях транспортных средств должников. И так далее. Возьмем самый простой пример: человек, который находится в розыске, взял билеты и сел в поезд. Судебный пристав должен оперативно получать информацию о таких передвижениях должника. Тогда найти и встретить его будет уже делом техники. Конкретный порядок взаимодействия между правоохранительными органами и ФССП России должен регулироваться совместным актом этого правоохранительного органа и Минюста России на основании положений федерального закона.
РГ: Чтобы отслеживать поездки должников, наверное, логичней связаться с транспортными компаниями, а не милицией. Или мы, обычные граждане, чего-то не знаем о потоках информации?
Парфенчиков: Давайте оставим вопрос без комментариев. К слову, часто приходится искать не только неплательщиков. Некоторые люди просто не знают о долге. Скажем, человек давно не живет по месту регистрации, и по старым контактам найти его невозможно. Злого умысла у него нет, так сложились обстоятельства. Как только пристав находит человека, тот добровольно расплачивается.
РГ: Тех, кто избегает встреч с приставами, тоже немало.
Парфенчиков: Поэтому и нужны новые схемы работы, которые позволяли бы проводить розыск по всей стране. Представьте, алиментщика из Москвы объявили в розыск. Даже во Владивостоке должны знать, что его ищут.
Или другой пример: ищут ребенка, которого один из родителей прячет от другого после развода. Допустим, ребенка задержали с бабушкой на другом конце страны. Должен быть проработан механизм: как изъять ребенка, куда его поместить, как максимально быстро доставить к матери или отцу, тому из них, кто по судебному решению имеет право получить ребенка.
Кстати, сегодня в Законе "Об оперативно-розыскной деятельности" не записано очень важной, очевидной задачи ОРД: возмещение ущерба, причиненного преступлениями. Это пробел, который нужно обязательно восполнять.
РГ: Что конкретно имеется в виду? Если человек принципиально не платит алименты, это в принципе тоже преступление.
Парфенчиков: В первую очередь подразумеваются дела, когда человек был осужден за уголовное преступление, скажем, кражу, убийство, мошенничество, и по приговору должен возместить ущерб. Возьмем, например, дело Сергея Мавроди, которого осудили за мошенничество...
РГ: Спасибо, что вы первый заговорили о нем: пример громкий.
Парфенчиков: Суд признал, что своими действиями Мавроди причинил ущерб гражданам, который должен возместить. Однако взыскать сумму не удается, потому что ни счетов, ни имущества, которое можно было бы арестовать, у Сергея Мавроди не обнаружено. Сейчас розыск его имущества в рамках оперативно-розыскной деятельности прекращен. С точки зрения права, это абсолютно законно. Но правильно ли это с человеческой точки зрения?
РГ: Постойте, это, похоже, сенсация: вы прекратили искать имущество Мавроди?
Парфенчиков: Мы как раз продолжаем искать - в рамках исполнительно процессуального розыска. Но у нас полномочия заведомо ниже, чем у правоохранительных ведомств, обладающих правом оперативно-розыскной деятельности. Между тем такие органы перестали искать имущество Мавроди.
РГ: А почему: нет желания, или у него действительно ничего нет?
Парфенчиков: Проблема в том, что оперативно-розыскная деятельность заканчивается после вынесения приговора. Закон должен предусматривать алгоритм продолжения оперативной работы, чтобы возместить ущерб от преступления.
РГ: Опять-таки вы намекаете на свою службу: кто же еще заинтересован в такой работе?
Парфенчиков: Логичней было бы, чтобы этим занималось то ведомство, которое и вело оперативное сопровождение того или иного дела. Первое, чем должны заниматься оперативные работники еще при возбуждении дела, искать, куда ушли средства.
РГ: Разве оперативники, в каком бы ведомстве они ни служили, сегодня этим не занимаются?
Парфенчиков: Для них это попутная задача, чтобы собрать доказательства для обвинения. Четкой цели вернуть украденные средства у оперативных подразделений нет. Получится - хорошо. Не получится - ничего страшного. Главное, чтобы вина обвиняемого была доказана в суде.
Когда же уголовное дело раскрыто и направлено в суд, считается, что задачи выполнены, оперативно-розыскная деятельность прекращается. А имущество, которое добыто преступным путем, приходится искать только в рамках исполнительно-процессуального розыска. Это дает ограниченные возможности: мы можем только рассылать запросы, проверять официальную информацию и тому подобное. Поэтому и нужны изменения, о которых мы сейчас говорили.
К слову, в таких случаях, когда надо искать имущество, нажитое преступным путем, могла бы помочь и процедура имущественной декларации, о которой мы говорили в начале беседы.
РГ: Вы, случайно, не на Мавроди намекаете?
Парфенчиков: В том числе и на его дело. В его случае имущественная декларация также могла бы сыграть свою роль. Представьте, мы бы вызвали его и предложили бы отчитаться об имуществе - под угрозой уголовной ответственности.
РГ: Допустим, он напишет, что у него ничего нет. Он всегда так говорит.
Парфенчиков: Но потом мы находим у него какое-нибудь имущество, допустим, дом в Подмосковье или что-то еще. И тогда он рискует вновь получить реальный срок, на этот раз за обман в декларации. Безусловно, он будет понимать ответственность и связанный с этим риск. Интересно, каким будет в этом случае его отчет под присягой? Однако пока мы можем говорить об этом лишь гипотетически.
РГ: Состоятельные должники нередко предпочитают прятать свои накопления за границей. Вы можете обнаружить иностранные счета или заграничное имущество неплательщика?
Парфенчиков: Да.
РГ: А блокировать?
Парфенчиков: К сожалению, сегодня - нет. Судебный пристав при наличии международного договора о правовой помощи с той или иной страной вправе направить туда запрос. Компетентные органы иностранного государства помогут установить имущество или счета должника и предоставят нам информацию. Однако международные договоры о правовой помощи, которые заключила наша страна, не предусматривают возможность наложения ареста на счета.
РГ: Получается самый обидный вариант: знаешь, и ничего не поделать. Остается кусать локти?
Парфенчиков: В этом случае взыскатель вправе обратиться в суд иностранного государства по месту нахождения имущества с ходатайством о признании и разрешении принудительного исполнения на территории данной страны решения российского суда.
РГ: Иначе говоря, человек должен сам поехать за границу и там судиться?
Парфенчиков: Нет, процедура другая. Взыскатель подает заявление в наш суд, вынесший решение, тот через минюст отправляет ходатайство в иностранный суд.
РГ: Есть ли еще какие-то способы, как использовать такие сведения?
Парфенчиков: Информация о наличии активов за рубежом позволяет более целенаправленно принимать меры принуждения к должнику на территории РФ, вплоть до возбуждения уголовного дела. Ведь это доказывает умысел должника на уклонение от своих обязательств.
Самый простой пример: ответственность за злостное невозвращение кредита. Как правило, неплательщик заявляет, что попал в трудную ситуацию и платить не может, а злого умысла у него нет. По этой же статье важно доказать умысел, что человек имеет возможность, но не хочет платить. В таком случае наличие данных о счетах за границей может стать основанием для возбуждения уголовного дела. К слову, санкция статьи предусматривает до двух лет лишения свободы. Фактически мы ставим человека перед выбором: или он меняет поведение и выполняет свои обязательства, либо предстает перед судом.
РГ: Упрощенно схема выглядит так: нашли у должника деньги за границей, сразу - в тюрьму?
Парфенчиков: Нельзя так упрощать. Все зависит от конкретных обстоятельств. Речь может идти и о применении административных мер воздействия: ограничения выезда за границу и тому подобное. Возбуждение уголовного дела - крайняя мера.
Бывает, что должник оспаривает законность наложенного на него ограничения выезда за границу. В таком случае информация об активах за рубежом может служить подтверждением обоснованности мер.
РГ: Можно ли узнать о своих долгах, скажем, по сети?
Парфенчиков: Сейчас в тестовом режиме функционирует информационная система официального сайта ФССП "Информирование о задолженности в рамках исполнительного производства и способах ее погашения". Данный сервис позволяет получить информацию при вводе паспортных данных и ИНН или номера исполнительного производства.
РГ: Когда намечаете объединить компьютеры судебных приставов в единую сеть?
Парфенчиков: До конца этого года планируется подключение отделов судебных приставов к мультисервисной телекоммуникационной инфраструктуре, что позволит гражданам отправлять заявления и запросы с Единого портала государственных услуг непосредственно в отделы по защищенным каналам связи.
РГ: Возьмет ли служба судебных приставов на себя функции конвоирования подследственных и подсудимых вместо милиции?
Парфенчиков: Этот вопрос будет решаться не на уровне Федеральной службы судебных приставов. Сегодня говорить об этом рано.
РГ: Но - чисто теоретически - вы могли бы взять на себя конвоирование арестантов из СИЗО в суды?
Парфенчиков: Если взять США, там заключенных в суды доставляет родственная нам служба маршалов. Так что теоретически это возможно и у нас. С точки зрения логики государственного управления, доставка арестованных в суд - это не функция охраны порядка. Поскольку обеспечение установленного порядка деятельности судов возложено на службу судебных приставов, было бы логичным поручить нам и конвоирование подследственных и подсудимых.
РГ: Допустим, завтра примут решение поручить вам конвоировать арестантов. Служба готова?
Парфенчиков: На сегодняшний день ФССП в своем численном составе не готова к этой функции. Также мы не обладаем ни спецтранспортом, ни необходимыми спецсредствами. Так что потребуется серьезное обеспечение.
РГ: Замкнутый круг: нет штатов, нет задачи, и наоборот?
Парфенчиков: Опять же, если говорить теоретически, передать эту функцию можно поэтапно. На первом - поручить охрану подследственных и подсудимых непосредственно в суде. Здесь не потребуется намного увеличивать штаты службы судебных приставов. На втором - поручить конвоирование. Кстати, в США одни подразделения маршалов конвоируют заключенных, а другие охраняют их в здании суда.
РГ: Почему?
Парфенчиков: Это совершенно разные задачи. Везде есть своя специфика. Поэтому и подразделения разделены. В американских судах запрещено входить в отсек для арестованных всем посторонним, включая сотрудников службы маршалов из конвойных подразделений и даже полицейских. Там имеют право находиться только маршалы, непосредственно обеспечивающие безопасность суда.
РГ: И еще арестанты.
Парфенчиков: Для них там оборудованы специальные стеклянные камеры. У нас, как правило, для конвойного подразделения и доставляемых лиц в зданиях судов оборудованы помещения с отдельными входами в залы судебных заседаний. Но принципиальное отличие в том, что происходит размывание ответственности. Кто должен отвечать в случае ЧП: пристав, конвойная служба? Мы не имеем права досматривать заключенных. С другой стороны, именно наша служба отвечает за порядок в судах.
Важно, объединение функций в одном ведомстве в сумме даст и сокращение штатов государственных служащих.
РГ: Какое может быть сокращение, если вам потребуются дополнительные штаты?
Парфенчиков: Сократится число государственных служащих, занятых именно на этом направлении. Сегодня мы часто наблюдаем избыточное число людей в форме в суде. Допустим, стоят трое приставов и трое милиционеров из конвойных подразделений. А если задачи перейдут в одно ведомство, то, условно говоря, хватит не шести, а четырех сотрудников. Уже на первом этапе, если бы службе судебных приставов поручили охранять заключенных в зданиях суда, можно было бы высвободить немало сотрудников полиции для выполнения их непосредственных задач - охраны общественного порядка. Главное, повторюсь, будет единая ответственность.
РГ: Кстати, эксцессы в залах суда часто случаются?
Парфенчиков: В прошлом году в судах страны зафиксировано 16 случаев суицида и 15 случаев побега конвоируемых. Для сравнения, в 2009 и 2008 годах было по 9 случаев суицида, так что число самоубийств в судах выросло.
РГ: А с беглецами как?
Парфенчиков: В 2008 году было 7 случаев побега, в 2009-м - 26 случаев. В ряде случаев оперативные действия судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов помогли предотвратить подобные происшествия.
РГ: Статистика долгов - это своего рода диаграмма жизни страны. Что у нас сегодня чаще всего не платят: зарплату, кредиты или алименты?
Парфенчиков: В прошлом году значительно увеличилось число находящихся на исполнении судебных решений о взыскании кредитов. В отношении физических лиц таких исполнительных производств стало больше на 30 процентов. Выросли и суммы взыскания: с физических лиц в 1,8 раза, с юридических - более чем в 1,7 раза.
РГ: Невыплаты зарплаты тоже наша традиционная беда. Часто приходилось помогать людям взыскивать кровные?
Парфенчиков: Напротив, количество исполнительных производств о взыскании заработной платы уменьшилось более чем на 20 процентов. В прошлом году было возбуждено 701,7 тысячи таких исполнительных производств на сумму 15,6 миллиарда рублей. Для сравнения, в 2009 году надо было взыскать 19 миллиардов.
РГ: Взыскание алиментов и невыплаченной зарплаты - не просто правовая работа, но и в каком-то роде социальная. Однако служба судебных приставов занимается и чисто социальной деятельностью - не по обязанности, а по доброй воле - помогает детским домам, проводит детские конкурсы. Какие планы на этот год?
Парфенчиков: Федеральной службой судебных приставов по инициативе детей сотрудников правоохранительных и иных государственных органов принято решение о проведении благотворительной акции "Хрустальные звездочки - против террора", в ходе которой в Ханты-Мансийском автономном округе пройдет телемарафон в пользу семей, пострадавших от терроризма. В сентября запланированы благотворительные концерты во Владикавказе. В октябре пройдет благотворительный концерт в Москве, в театральном центре Дубровка.
Идея проведения фестиваля-конкурса "Хрустальные звездочки" родилась в Федеральной службе судебных приставов еще в 2008 году. На конкурсе мы отбираем талантливых детей из всех регионов и даем им возможность не просто показать свои таланты, но и совершенствовать свое мастерство. Пусть не все конкурсанты станут знаменитыми музыкантами и артистами, но они приобретут уверенность в своих силах и вырастут достойными гражданами страны.
РГ: Это правда, что концерты проходят на лучших площадках страны?
Парфенчиков: Судите сами: во время прошлогодней акции "Хрустальные звездочки - звездам в погонах", посвященной 65-летию Победы, победители конкурса "Хрустальные звездочки" 2008 и 2009 годов выступали в крупнейших залах Екатеринбурга, Нижнего Новгорода. А заключительный концерт прошел на сцене Государственного академического Малого театра в Москве. Было выступление "Хрустальных звездочек" и в рамках концерта в Государственном Кремлевском дворце. Кстати, в октябре 2010 года впервые в концерте приняли участие "звездочки" из Украины, Республики Казахстан, Республики Армения, что позволило назвать конкурс международным.
1. Открыть приставам прямой доступ к некоторым базам данных органов государственной власти и спецслужб, в том числе МВД, налоговой, миграционной, таможенной, Росреестра.
2. Обязать должника предоставлять приставу декларацию об имуществе. За уклонение или искажение данных привлекать к уголовной ответственности.
3. Предоставить приставу право выносить постановление об ограничении специальных прав должника-гражданина, например, права на управление автомобилем.
4. Увеличить срок для добровольного исполнения с нынешних 5 до 10 дней.
5. Создать единый федеральный банк данных исполнительных производств.
6. Ввести процедуры медиации (примирения) в исполнительное производство.
7. Расширить возможности частных детективов, адвокатов, нотариусов по сбору информации о должнике и его имуществе.
РГ: Помнится, у вашей службы непросто складывались отношения с компаниями - операторами сотовой связи. Удалось установить с ними хорошую связь?
Парфенчиков: Большинством территориальных управлений ФССП России заключены соглашения с операторами сотовой связи об информационном обмене. Факты отказа предоставления сведений о номерах абонентов-должников практически отсутствуют.
РГ: Деньги с телефонных счетов должников тоже списываете?
Парфенчиков: Такое право у судебных исполнителей есть. Но для этого существует отдельная процедура, которая отличается, скажем, от ареста банковских счетов. Она сложнее и потому применяется гораздо реже. Хотя положительные примеры есть в некоторых регионах.
РГ: Еще в прошлом году компании из так называемой "большой тройки" крупнейших сотовых операторов страны активно судились с вашим ведомством. Какой у них сегодня настрой?
Парфенчиков: В настоящее время в этих компаниях на согласовании находится проект соглашения о взаимодействии с Федеральной службой судебных приставов. В рамках данного соглашения планируется, что операторы сотовой связи будут предоставлять номера должников в электронном виде для обеспечения работы телефонных систем оповещения.
РГ: Говоря об электронных технологиях, невозможно не вспомнить про Интернет и "блондинку" с подвохом. Когда приставы, разместив фото симпатичной дамы, заманили (иначе не скажешь) должника на свидание.
Парфенчиков: Интернет - это опять же вид разыскной деятельности. Причем нередко поиск через Сеть ведется в интересах самих должников. Находим страничку человека в Интернете, сообщаем о долге, и он гасит задолженность. Еще раз подчеркну: далеко не все, кого мы ищем, злостные неплательщики.
РГ: Но вернемся к блондинке. После был скандал: чужое фото использовали без разрешения...
Парфенчиков: Проблема возникла именно из-за ошибки с фотографией. Сама технология поиска должника не вызвала правовых нареканий. Просто надо было помещать фотографию, на использование которой есть права. Например, у нас немало симпатичных сотрудниц.
РГ: В другом регионе так и поступили: учли ошибки и взяли фото сотрудницы. Все прошло хорошо.
Парфенчиков: Мы умеем учиться на своих ошибках. Позиция ФССП такова: мы вправе проводить такую работу в рамках разыскного дела. Главное, чтобы такая работа не ущемляла прав третьих лиц. Можно использовать фотографию сотрудника, сотрудницы нашей службы или, что более правильно, изображение, созданное с помощью фотошопа.