Поделиться
Широкое публичное обсуждение наработок экспертных групп, которые трудятся по поручению премьера и президента над обновлением стратегии развития страны до 2020 года, состоится в августе, сообщил вчера первый вице-премьер Игорь Шувалов.
К концу года, по его словам, на основе консенсуса будет подготовлен конкретный документ, который сформирует повестку дня для следующего политического цикла. При этом документ, подчеркивает Шувалов, должен быть подготовлен на основе согласия и в экспертной среде, и в обществе.
Вчера началось первое крупное обсуждение Стратегии-2020. Дискуссия по этому поводу стартовала на конференции "Россия и мир: в поисках инновационной стратегии" в рамках Гайдаровского форума.
Пока, правда, чиновники и эксперты в основном ставят вопросы, которые надо решать, а не предлагают готовые ответы. Генеральная линия при этом определена. У России есть много возможностей для того, чтобы занять достойное место в глобальном мире. Есть реальный шанс к 2020 году стать экономически мощной и комфортной для проживания страной, убежден Шувалов.
Модернизация должна затронуть практически все сферы жизни - от экономики до социальной политики и гражданского общества. Но от экспертов власти ждут конкретных рекомендаций, какие именно механизмы нужно для этого включить. Шувалов подкинул им вчера еще один вопрос для размышления. Модернизация, не скрывал он, потребует больших денег.
При этом хотя дискуссия между минфином и минэкономразвития по поводу того, можно ли ради модернизации сохранить на короткий срок небольшой дефицит бюджета еще не закрыта, без внешних источников не обойтись, признал Шувалов. В мире, подчеркнул он, разворачивается борьба за капитал. Но пока Россия проигрывает ее партнерам по БРИК. Наши европейские коллеги указывают на неразвитость институтов, высокую коррупцию, говорит Шувалов.
Между тем вступившие в диспут уже после выступления Шувалова вице-премьер, глава минфина Алексей Кудрин и замминистра экономического развития Андрей Клепач продемонстрировали, что спор о допустимости бюджетного дефицита действительно далек от завершения. Глава минфина не только подтвердил свою прежнюю точку зрения о том, что дефицит надо сокращать, но и назвал недостаточные сбережения нефтегазовых доходов главным упущением докризисной госполитики. Первая цена отсечения, при которой изымались нефтяные доходы, находилась на уровне 20 долларов за баррель, напомнил Кудрин. Потом цены на нефть резко поднялись, правительство не удержалось и пошло на увеличение расходов. И если экономика до кризиса показывала темпы роста 8 процентов в год, то траты казны увеличивались на 28 процентов, ненефтегазовый дефицит бюджета за 10 лет вырос с 2-3 процентов ВВП до 13 процентов в 2010 году, подсчитал Кудрин. В результате мы так и не смогли достичь цели по стабильности экономики, низкой инфляции, сокрушался министр. А именно высокую инфляцию Кудрин считает одним из главных препятствий для инновационного процесса. Сейчас, когда нефтяные котировки вновь бьют рекорды, правительство в очередной раз стоит перед выбором модели экономического развития.
При этом Кудрин на цифрах постарался показать, к чему приводит бюджетный дефицит. При цене нефти в 90 долларов за баррель 3 процента бюджетного дефицита - это 1,5 триллиона рублей, подсчитал Кудрин. Для его покрытия государство либо должно увеличить налоги, что уменьшит частные инвестиции, либо наращивать заимствование. Но даже до кризиса весь кредитный портфель банков рос примерно на 2 триллиона рублей в год. И увеличивая заимствование, государство забирает эти деньги с рынка, вступает в конкуренцию с частным сектором. Во всем мире доверие к госдолгу сейчас ниже, чем к частным заимствованиям, поддержал Кудрина первый зампредседателя Центробанка Алексей Улюкаев. И очень сложно объяснить инвесторам, что при цене нефти 90 долларов за баррель мы тратим Резервный фонд, накопленный в то время, когда она стоила 40 долларов.
Улюкаев, кстати, сообщил вчера хорошую новость: шанс уложиться в официальный прогноз по инфляции в этом году есть. Еще пару месяцев назад такие прогнозы вызывали у экспертов только улыбку. Но тенденцию по росту цен удалось переломить в феврале, причем в немалой степени благодаря начавшемуся в конце года укреплению рубля. Что же касается дефицита, то в Бюджетном кодексе надо будет четко зафиксировать в процентах от ВВП величину нефтегазового трансферта в бюджет и величину трансферта Пенсионному фонду из казны, предлагает Улюкаев. Причем уже в этом году бюджет может быть сведен без дефицита, убежден Улюкаев.
Мы можем выйти на один процент дефицита или меньше, но это ничего не решает ни в вопросах социальной стабильности, ни в модернизации, возражает коллегам зам главы минэкономразвития Андрей Клепач. Лучше, конечно, жить с низкой инфляцией, при нулевом дефиците или с профицитом, говорит он. Вопрос заключается лишь в том, почему этого не происходит и какую цену придется за это заплатить. Высокий рост госрасходов в 2000-е годы на самом деле лишь утолял голод 1990-х годов, объясняет Клепач. Прежними темпами расходы расти конечно не могут, признает он, но и без увеличения затрат казны, похоже, не обойтись. В дополнительном финансировании нуждаются здравоохранение и образование. Либо мы должны будем признать, что платить за учебные и образовательные услуги должно будет общество, предупреждает Клепач. Необходимы средства на достойный уровень зарплат в образовании, здравоохранении, науке. Оклад врача сегодня - 8 тысяч рублей. Ученый получает как лейтенант милиции, перечисляет Клепач. И при такой средней зарплате в секторе науки страна хотя и может рассуждать об инновациях, но в лучшем случае они будут носить фрагментарный характер. Мы сейчас тратим на науку в процентах от ВВП меньше, чем Китай, притом что объем экономики у них в несколько раз выше, замечает Клепач. Прежде чем говорить о высоких технологиях, нам никуда не уйти от модернизации базовых секторов. А пока основные доходы и рентабельность генерируются лишь в топливно-энергетическом комплексе и металлургии, тогда как рентабельность в машиностроении даже до кризиса находилась в районе 3-5 процентов, а сейчас этот сектор еще и обременен долгами. Ключевой проблемой, отмечает замминистра, остается транспортная инфраструктура. Инвестиции в нее составляют 5 процентов ВВП, из них на государство приходится не более 1,5 процента. Больше тратит даже Чехия, сокрушается Клепач. При том что транспортная инфраструктура сама по себе способна создавать огромный спрос на новые технологии, замечает он. Кстати, недостаток вложений в транспортную инфраструктуру, несмотря на все свои разногласия с минэкономразвития, признал и Кудрин. Но в условиях, когда мы повысили социальные расходы, здесь возникает развилка, отмечает министр. По его мнению, следует изменить саму структуру расходов и увеличить в них долю, связанную с инфраструктурой. Правда, вопрос о том, как это делать, похоже, так и остается открытым.