Поделиться
В Санкт-Петербурге программа устройства детей, оставшихся по какой-либо причине без попечения родителей, в новые семьи действует не один год.
Но сказать, что проблема стала решаться лучше, - значит слукавить. Одна из главных "загвоздок" - пресловутый человеческий фактор.
Усыновить мальчика Любовь Сергеевна Н. хотела давно. У них с мужем две дочки. Жила семья в согласии и достатке. Муж занимался бизнесом, Любовь Сергеевна преподавала в школе. Когда девочки-погодки чуть подросли, супруги обратились, как и положено, в районные органы опеки Петербурга.
Их там сразу начали пугать. Не столько количеством необходимых для усыновления справок, к этому Н. были готовы, сколько самими детьми. Почти все они, мол, проблемные, родились-то в большинстве своем от родителей-алкоголиков. Но желание принять в свою семью сироту не пропало. На просьбу лично познакомиться с ребятишками супруги получили категоричный отказ: мол, каждый визит взрослых в детдом "сильно травмирует его постояльцев". Им предложили для начала записаться на занятия в школу для усыновителей.
"Два месяца мы с мужем добросовестно ездили на эти занятия, выслушивали прописные истины вроде того, как и чем кормить детей", - вспоминает Любовь Сергеевна. Но, даже получив разрешение "выбрать ребенка по фотографии", супруги не один месяц ждали, когда же можно будет приехать в детдом лично пообщаться с мальчиком.
Там, в детдоме, "мальчик с фотографии" неожиданно оказался девочкой. Кто-то что-то перепутал, "забивая" в банк данных сведения о ребенке. Любовь Сергеевна вспоминает свой разговор с одной из пожилых воспитательниц. Та посоветовала им: "Если уж усыновлять, то только не в Петербурге!" Бумажно-бюрократическая волокита может длиться не месяцами, а годами. Да и детей выбирают ведь не столько потенциальные родители, сколько сами чиновники из органов опеки. Поразмыслив, супруги согласились с воспитательницей и поехали в Псковскую область, где, как им говорили, немало социальных учреждений для детей-сирот. В одном из домов малюток приняли их поначалу хорошо. Но зачем-то долго рассказывали, как крепко дружат с различными заграничными фирмами, "поставляющими им усыновителей". В общем, и тут ничего не получилось. "Муж до сих пор ругает меня, что я не поняла намека и не предложила дому малюток некую сумму в обмен на ребенка, - признается Любовь Сергеевна. - А мне тогда и в голову ничего подобного не приходило. Мы думали, что взять сироту в свою семью - это уже благо и для него самого, и для детдома, а значит, и для государства. Но никак не бизнес".
С Татьяной мы не виделись со студенческих лет, и вот - неожиданная встреча. И где - в школе! "Внук?" - поинтересовалась я, глядя на улыбчивого белобрысого мальчишку. В ответ Танюша улыбнулась, но как-то очень грустно.
Выйдя замуж по большой и, казалось, взаимной любви, Таня сразу заговорила о детях. Мечтала иметь как минимум двоих. Но любимый сказал как отрезал: не сейчас! Он готовился к защите кандидатской диссертации, затем пришел черед докторской. Расстались они, когда ей исполнилось сорок. Бабий век короток. "Упустили вы свой шанс", - сказали ей доктора. Оставалось одно - взять на воспитание сироту. Мишутку она приглядела в детском приюте Волховского района Ленинградской области. Симпатичный пятилетний пацаненок, за которым тянулся шлейф всевозможных болячек - от хронического бронхита и ночного недержания до психоза. Родители бросили мальчика, когда ему не исполнилось четырех лет. Чтобы выжить, кроха рыл землю на чужих огородах, ночевал на углях в старой котельной.
Первые три года Таня имела статус воспитателя семейной группы. Мальчик жил у нее, называл ее мамой, но официально по-прежнему значился воспитанником приюта. Оттуда им присылали немногим более полутора тысяч рублей в месяц, в том числе 100 рублей на питание ребенка. Такая форма устройства детей, как семейные группы, считалась перспективной. С одной стороны, ребята живут в семье, с другой - за ними сохраняются все сиротские льготы (что в нашей стране немаловажно). Но в середине 2000-х в Ленинградской области от семейных групп решили отказаться, ссылаясь на "оптимизацию средств".
Оформить приемную семью Татьяне не дали. Решили, видимо, сэко номить на ней. Ведь приемным родителям положены ежемесячные пособия в общей сложности около 16 тысяч рублей. Прямо об этом никто в органах социальной опеки района не говорил, но все попытки получить документы на оформление приемной семьи натыкались на постоянное "некогда", "зайдите попозже", "в другой раз". Сложность состояла в том, что она сама с мальчиком живет в Петербурге. И чаще одного раза в месяц ездить в Волхов, до которого два часа езды на автобусе, никак не могла. Приют же к тому времени закрыли. Детишек определили по детдомам. Татьяну предупредили: либо срочно оформляйте усыновление, либо сдавайте мальчика в детдом.
"Я с энтузиазмом взялась за дело, - рассказывала Татьяна. - Документы о прописке, о жилплощади, с места работы получила быстро. После чего побежала по врачам".
Финансовые траты, очереди, нередко откровенное хамство сотрудников медучреждений моя подруга вынесла с мученической стойкостью. "Терпела ради Миши", - признается она.
Сдав пакет документов в соответствующие органы Волховского района, она стала ждать, когда их там проверят и передадут наконец в суд. Ее ребенок все это время не имел на руках ни свидетельства о рождении, ни медицинской страховки. И вот свершилось: спустя 5 лет 6 месяцев и 22 дня после первой встречи изрядно подросший, ухоженный, вежливый мальчик Миша и 48-летняя женщина услышали от судьи заветные слова. "Ну что, теперь меня уже окончательно усыновили?" - первое, что спросил Мишутка после окончания заседания.
Приемный сын Ирины Кирилловой, педагога по образованию, - смышленый жизнерадостный мальчишка. Кириллова взяла его в детском доме города Пикалево, который возглавляла 16 лет. Когда полтора года назад этот детский дом власти закрыли, ссылаясь на мировой финансовый кризис, она всех своих знакомых обошла, убеждая спасти детишек, принять их в свои семьи. При этом предупреждала: ни в коем случае не усыновлять, а оформлять в приемную семью.
- Сироты в нашей стране имеют хоть какие-то льготы и гарантии, - объясняет Ирина Владимировна. - Плюс ежемесячные выплаты, которых хватает на одежду, учебники, пропитание. Усыновленные же теряют все льготы, а также выплаты. ...У нас был случай: женщина усыновила мальчика, а через некоторое время мы узнали, что она стала сильно пить. Пришлось ребенку возвращаться в детдом. Ему повезло - со временем его, уже подростка, взяла американская семья. Я вообще убеждена, что наилучшее для российских сирот - уехать жить за рубеж. Из 144 детей, прошедших за все годы через наше учреждение, новых родителей обрели более половины, большинство - в США, Италии, кто-то во Франции. Я узнавала: все очень довольны, живут в отличных условиях. Иностранцы часто берут больных детей, не шарахаются от них, а лечат. Одну нашу воспитанницу новые родители-итальянцы спасли от слепоты, дали ей прекрасное образование. Когда же девочка жила в Пикалево, ее считали даже умственно отсталой. Неудивительно: в обычную школу ее не брали как инвалида, лечить же отказывались, говоря: бесполезно, алкогольное зачатие.
Находили для наших сирот новые семьи областные власти с помощью соответствующих организаций, имеющих лицензии. Наша задача была своевременно заполнить карточку на ребенка, чтобы она имелась в базе данных. Когда потенциальные усыновители приезжали, им показывали фотографии, антропометрию детей, рассказывали, что можно, о родителях. Потом они созванивались с детским домом и приходили лично познакомиться с ребенком. Не один раз. Мы разрешали им вместе погулять, сходить в кино, в бассейн. Нескольких встреч, на мой взгляд, вполне достаточно, чтобы понять, нужен тебе этот ребенок, подходите ли вы друг другу.
На меня многие в Пикалево смотрят как на блаженную, даже близкие родственники: зачем взяла малыша в свой дом, имея собственную взрослую дочь? Но неужели лучше было бы, чтобы он скитался по дет домам? Наш закрыли, и всех ребят, кто остался без семьи, раскидали по имеющимся в районе детдомам и приютам. Как они ни плакали, ни просили оставить всех вместе, сдружились ведь, почти родные, не стали их слушать. Даже для меня, взрослого человека, это был шок, а уж для них, с их неокрепшими душами, однажды уже пережившими предательство взрослых - своих родителей, тем более.
Не представляю подобного в США, Финляндии, где дети и все, что с ними связано, - святое! Вот почему еще я за международное усыновление. При условии, конечно, что делается все законно, грамотно и в первую очередь в интересах детей.
Кстати
По итогам 2010 года, в Петербурге проживает 2253 ребенка, оставшихся без попечения родителей. Это в два раза меньше, чем в 2007 году, когда городская программа по устройству их в семьи только начала действовать.
По официальным данным, в приемные российские семьи в прошлом году было передано 383 ребенка из Питера (для сравнения: в 2007-м - 196); еще на 1115 детишек россиянами оформлена опека (попечение). Усыновлено за год нашими соотечественниками 233 малыша - примерно, как и в предыдущие годы.
Что касается иностранного усыновления, то в 2010 году в семьи иностранных граждан были переданы 311 питерских ребятишек.
И еще несколько цифр: общее количество детей из Петербурга, находящихся на воспитании в семьях граждан, составляет сейчас 9935 человек. Из них под опекой или попечительством находятся 5945; в приемных семьях - 768; усыновлены - 3222.