На прошедшей неделе и первый вице-премьер Виктор Зубков, и министр сельского хозяйства Елена Скрынник занимались исправлением оплошности, допущенной не ими. А именно - доказывали аграриям, что государству небезразлично, сколько картошки и овощей производится в нашей стране.
Елена Скрынник патронировала создание Картофельного союза, в который вошли современные индустриальные предприятия. Согласно официальной статистике, они производят меньше 15 процентов российской картошки, остальное приходится на хозяйства граждан. Виктор Зубков, стоя на краю ставропольского поля, обещал фермерам, что государство поддержит овощеводов и картофелеводов субсидиями из бюджета и предложил всем регионам написать специальные программы развития производства. А потом не нашел в близлежащем магазине овощей российского производства.
Меж тем цена на картошку в стране, по данным Росстата, вяло снижалась, оставаясь непривычно высокой даже для этого времени года. Не хочу повторяться, но, кратко, причина дороговизны в том, что в результате засухи картошки у нас наросло примерно на треть меньше, чем нужно. Впрочем, может и не на треть. Потому что мы все-таки очень плохо представляем, каков наш "картофельный бюджет". И, может, не только в засухе дело, поскольку если 86 процентов картошки растет на частных огородах, то уж для того, чтобы полить ее, воды-то должно было хватить. Может, засуха - только повод для того, чтобы скорректировать наши картофельные достижения, внести в статистику поправку на сокращение в стране количества граждан, готовых растить "второй хлеб"?
Впервые вопрос о том, сколько же у нас в стране выращивается картошки, в остро полемическом ключе встал в 2006 году. Тогда во время сельскохозяйственной переписи статистики вдруг обнаружили, что так называемого "второго хлеба" у нас в стране производится процентов на 30 меньше, чем они прежде считали. Как так вышло? Да так: год за годом перемножали примерное количество живых деревенских дворов на среднюю площадь картофельного огорода, потом - на среднюю урожайность по бескрайней стране, и вывели результат. А он оказался с погрешностью.
Конечно, я утрирую. Суть в том, что в основе статистических данных лежали расчетные методы. Тогдашнее руководство Росстата этого и не скрывало.
С тех пор методы статистиков, возможно, изменились. Но зато незыблемым остался один сомнительный принцип, на котором зиждется представление российского государства о продовольственной безопасности. Оно - государство - старается насчитать как можно больше картошки, учесть буквально каждый клубень и внести в свои отчеты о производстве. Хотя он, клубень, быть может, неучтен даже и хозяином. Ну, как узнать детально, что делается за соседскими заборами и в погребах? Невозможно. Вдруг клубень закатился куда-нибудь за небрежно пригнанную половицу в хлеву, да и сгнил? А мы и не знали. И убаюкивали себя данными о среднедушевом потреблении картофеля в стране - официально оно превышает медицинские нормы наряду с еще двумя продовольственными товарами - водкой и хлебом.
А потом вдруг - бац, пробуждение в холодной луже: не хватает восьми миллионов тонн, и привезти недостающее из-за границы, как мы всегда рассчитывали, невозможно - физически, финансово, как угодно еще задача невыполнима. Никто для нас картошки не вырастил в необходимом количестве. "А-а-а-а-а!", - закричали кликуши и предрекли голод. Но жизнь идет, уже весна наступает, и выясняется, что людей, не наевшихся картошкой за эту зиму в стране не больше, чем обычно. Мор не случился.
А как же дефицит в восемь миллионов тонн? Это же треть потребления? Да никак. Поорали, постонали, поели картошки и дожили или уже почти дожили до первой зеленой травы - это, уж, кого где угораздило родиться.
Значит, и проблемы нет? Есть, к сожалению. Россия - картофельная страна только за столом, в поле мы - совсем не по этой части. Ну, и чтобы как-то поправить положение, перевести часть производства картошки в промышленные хозяйства, нужны бюджетные средства. Во всяком случае, так говорят аграрии. Сейчас они в картофельные и овощные хозяйства поступают лишь опосредовано, в виде топлива и удобрений со скидкой, например.
В середине прошлого десятилетия, когда государство вернулось к поддержке аграриев, "мишенью" для бюджетных средств было избрано производство мяса. Именно в этот сектор были брошены деньги, поскольку, во-первых, с мясом в стране был полный швах, а, во-вторых, курам и свиньям нужно зерно, и, помогая наращивать количество сельскохозяйственных животных, правительство поднимает спрос на зерно. То есть помогает и тем, кто его производит.
Схема замечательная. Жаль, что в нее не вписалась картошка, которая врацио не самых незащищенных граждан нашей страны едва ли не главней мяса. И уж если говорить о продовольственной безопасности, то для значительной части граждан страны именно картофель является ее, продовольственной безопасности, олицетворением. Это всем понятно. Но на картошку у
правительства денег тогда, в 2006 году, не хватило.
Теперь деньги, судя по всему, есть. Хотя откуда бы они при дефицитном бюджете? И все же. Встает в полный рост вопрос: кто получит, на что и сколько? Чтобы ответить, нужны данные о том, чем мы располагаем сейчас. Уже никакой полемики, вопрос сугубо практический. Мы не роемся в чужих карманах, мы говорим о распределении денег налогоплательщиков. То есть наших с вами.
Но как же узнать, сколько у нас в стране картошки? Мне кажется, нужно перестать выяснять и высчитывать, сколько у чего у кого в огороде выросло. А перейти на подсчет того, что вошло в рынок.
Привез хозяин три мешка картошки на рынок, - засчитываем в государственную статистику. А если сгноил у себя в погребе - не засчитываем. И, если съел сам, тоже не засчитываем. Его личное дело.
Если, к примеру, у меня на подоконнике кактусы, и я их ем по пятницам, это же не основание для того, чтобы награждать меня государственной поддержкой, верно?
Если так подойти к подсчетам урожая, он окажется меньше, гораздо меньше, чем сейчас. А, значит, выделение бюджетных средств - оправданей. Причем доля индустриальных хозяйств будет выше, чем в государственной статистике. Но все-таки, скорее всего, не больше, чем у мелких личных подсобных хозяйств.
Как распределить наши деньги между производителями? Ну, члены Картофельного союза, наверное, полагают, что деньги надо дать им, поскольку они индустриальней, эффективней и вообще приятнее во всех отношениях, чем небогатые владельцы семейных огородов. Хотя это было бы, согласитесь, странно - отдать все деньги тем, кто не контролирует весь рынок.
Быть может, есть смысл вообще отдать деньги на то, что увеличивает спрос на картофель в стране? Вот, например, крахмал Россия бодро-весело завозит из-за границы. А в принципе могла бы производить и сама. Если что-то мешает, то, вероятно, это что-то стоит на бюджетные деньги уничтожить, и обеспечить дополнительный спрос на картошку. А уж кто им воспользуется - дело конкуренции. Пусть предприниматели топчут друг друга, торопясь заработать лишний рубль.Потребитель выиграет от этого, поскольку рабочих мест станет больше, налогооблагаемая база, по идее, тоже вырастет.
Наконец, картошки будет всегда с избытком. Вот такая идея - картофельная.
Самая вкусная и полезная картошка - печеная. А из печеной та, что приготовлена в ведре.
Разводишь большой костер, потом разравниваешь угли и ловким движением рук ставишь в самое пекло ведро с картошкой донышком вверх. Засыпаешь его углями и ждешь минут сорок.
Получается она не маркая и очень вкусная. И, что любопытно, невозможно на вкус отличить, кем выращена картошка - мелким частником или индустриальным хозяйством.