Поделиться
Первый европейский энергетический саммит в формате встречи лидеров стран - членов ЕС прошел в феврале в Брюсселе на фоне развивающегося долгового кризиса еврозоны. Результат саммита не стал неожиданностью. Напротив, его решения абсолютно четко укладываются в намеченную еще в 2006 году стратегическую концепцию: объединение и либерализация европейского энергетического рынка, диверсификация коридоров импорта энергоносителей, приоритетное развитие альтернативной энергетики и кардинальное повышение энергоэффективности во всех секторах экономики.
Вновь подтверждена приверженность достижению определенных ранее стратегических ориентиров "20-20-20". Суть этой стратегии заключается в сокращении к 2020 году выбросов углекислого газа на 20% по сравнению с 1990 г., увеличении доли альтернативных источников энергии до 20% от всего энергопотребления и повышении на 20% энергоэффективности.
Итак, единая Европа хочет иметь единый рынок, единую энергетическую стратегию и скоординированную энергетическую политику как ключевой инструмент реализации этой стратегии. Здесь все понятно, все соответствует главному вектору европейской интеграции, сформированному лиссабонскими соглашениями. Наверное, этот стратегический курс является абсолютно естественным для Евросоюза, лишенного собственных запасов энергоресурсов, особенно с точки зрения обеспечения долгосрочной климатической и энергетической безопасности. Наконец, этот курс в полной мере соответствует глобальному энергетическому тренду - постепенному переходу к альтернативной и низкоуглеродной энергетике.
Словом, верным курсом идут товарищи. Так в чем же проблема? А в том, что такая окончательная и бесповоротная политическая установка ЕС окажет огромное влияние на развитие энергетики и энергетических рынков в десятках государств, в том числе и не входящих в ЕС.
Особенно ощутимые последствия следует ожидать для стран - традиционных поставщиков энергоресурсов для ЕС. Для государств, претендующих на новые экспортные коридоры, например Турции, Катара, Нигерии, Азербайджана, Туркменистана, эти последствия могут иметь позитивный характер. Для России, Украины и Белоруссии - скорее, негативный.
Россия является крупнейшим поставщиком первичной энергии в ЕС, в этом ее преимущество и, как оказалось, недостаток. После транзитного кризиса, когда из-за конфликта России и Украины европейские потребители оказались без газа, ЕС все более открыто стал заявлять о необходимости снижения энергетической зависимости от России. Новая энергетическая стратегия ЕС и нацелена на достижение этой цели. Даже не обращаясь к известным фактам, таким, например, как пресловутый 3-й энергетический пакет, а стараясь увидеть то, что спрятано между строк итогового коммюнике брюссельского заседания, можно констатировать: по всем направлениям сегодняшней внешней энергетической политики России будет нанесен существенный ущерб.
Евросоюз практически окончательно перенес на свой уровень принятие всех ключевых стратегических решений в сфере энергетики. Начиная со следующего года, под контроль ЕС попадают все соглашения, заключаемые на национальном уровне с третьими странами и компаниями из третьих стран. По сути, из российских рук выбивается главный инструмент продвижения наших энергетических интересов - межправительственные и межкорпоративные двусторонние соглашения. И хотя формально ЕС пока не отбирает у государств - членов ЕС право заключать такие соглашения, но сам факт оповещения и информирования о них - это лишь первый шаг по их ограничению.
Что означает для России "диверсификация экспорта"? А следующее: Россия будет терять не только свою долю экспорта, но и вынуждена будет снижать цены, в частности, на газ. В условиях, когда число поставщиков и количество коридоров импорта увеличивается, у ЕС появляется поле для маневра, появляется возможность управлять ситуацией, в частности, развивать спотовый рынок. А это прямое посягательство на долгосрочные контракты. Поэтому диверсификация по-европейски - это фактор геополитики, и за ценой ЕС, похоже, не постоит.
Взять, к примеру, рынок газа. ЕС хочет расширять "южный экспортный коридор", в том числе за счет строительства газопровода "Набукко". Это происходит, несмотря на то, что с ресурсной базой у проекта большие проблемы, и вопрос доставки туркменского газа через Каспийское море далек от разрешения. Сегодня правовой статус Каспия не определен, а заявка Туркменистана на решение вопроса по возможному строительству Транскаспийского газопровода в двустороннем с Азербайджаном формате не находит поддержки других участников переговорного процесса. Однако ЕС упорно предоставляет проекту режим наибольшего благоприятствования.
В то же время "Южный поток" так и не получил статус приоритетного для ЕС проекта. Таким образом, можно констатировать, что новая энергетическая стратегия Евросоюза, получившая в Брюсселе политическое благословение руководства ЕС, ни на шаг не приблизила вперед ни энергодиалог Россия - ЕС, ни процесс подписания соглашения о стратегическом партнерстве.
О чем это говорит? Для ЕС своя "европейская геополитическая рубашка" оказалась ближе к телу, и потенциальные риски, связанные с "Набукко", и очевидно, более высокую цену "вопроса" Евросоюз выбирает исключительно из соображений геополитики, считая, что зависимость от России обойдется дороже. С одной стороны, у ЕС особенно и нет другой стратегической альтернативы, а с другой,- Евросоюз чувствует себя настолько сильным и уверенным, что считаться с интересами России, делать ей уступки, искать новые компромиссы он не готов и не хочет.
Однако новая энергетическая стратегия ЕС таит в себе и значительные риски для ее разработчиков. Еще неизвестно, как будут чувствовать себя под одной "энергетической крышей" такие разные страны, как, например, Германия и Польша. Поляки так и не получили полноценной поддержки Германии в деле продвижения своего проекта по СПГ. Причина в том, что немцы вскоре получат много газа через "Северный поток", а лишний газ в соседней Польше ей неинтересен.
Другой вопрос. Кто решится вкладывать сотни миллиардов евро в альтернативную энергетику, если цены на нефть вновь упадут и рентабельность традиционной энергетики опять вырастет?
История повторяется, и до тех пор, пока глобальная финансовая система и монетарная политика США кардинально не поменяются, вполне вероятно, что в 2012 году новый нефтяной пузырь лопнет, и цены упадут до 50-60 долларов за баррель.
Еще вопрос. Выдержит ли немецкий энергетический гигант RWE ту неопределенность с ресурсным наполнением проекта "Набукко", которая "висит" вот уже несколько лет, и не перекинется ли немецкий концерн из "коридора" в "поток"? Ответы на эти непростые вопросы будут получены лишь со временем.
Что остается России? Абсолютно ясно, что позиция в игре на западном направлении у нас существенно ослабла. Понятно, что в ближайшее десятилетие доля России в физическом виде в экспортном балансе ЕС существенно не упадет, но процентная доля будет неуклонно снижаться. Возможно, Россия могла бы проявить большую гибкость в отношениях с ЕС, но посягнуть на "святое" (например, целостность "Газпрома") она пока явно не готова.
Что ж, конкуренция на европейском рынке ужесточается, и России придется разворачиваться на восток, - развивать внутренний рынок и пытаться прорваться на рынки Китая и АТР. Но движение по этим, относительно новым стратегическим направлениям, тоже сопряжено со значительными рисками и неопределенностями.
Во-первых, рынок Китая - это часть глобального мирового рынка, и поэтому уровень конкуренции на нем будет расти. Во-вторых, долгосрочное прогнозирование развития китайского рынка осложнено неопределенностью контуров будущей энергетической стратегии Китая. От того, в какой степени в ближайшее десятилетие Китай будет использовать свои запасы, в том числе нетрадиционные источники, будет зависеть динамика его сырьевого импорта. В-третьих, китайский рынок - это прежде всего рынок покупателя и ожидать там того уровня доходности, который мы имеем в Европе, не приходится.
Вопрос с внутренним газовым рынком тоже неоднозначный. Запланированное повышение внутренних цен на газ может не сработать, - производство вне зоны ТЭК находится в глубочайшем кризисе. Инвесторы в Россию не спешат. За относительной макроэкономической стабильностью скрывается целый клубок проблем, главная из которых - отсутствие реальных структурных изменений и связанных с ними внутренних факторов экономического роста. Получается, что "энергетическую кашу", заваренную в ЕС, придется расхлебывать российским потребителям.
Но, как говорится, нет худа без добра. Наш сырьевой экспорт - это наше преимущество и беда одновременно. Может быть, мы еще скажем спасибо нашим европейским партнерам за то, что они вынудили нас приступить к построению нормальной цивилизованной рыночной экономики, в которой частный бизнес, экономическая свобода и конкуренция станут ключевыми ценностями.