Поделиться
Страсбург, возможно, единственное место в мире, где права человека обладают, что называется, материальной формой. Именно так, без каких-либо уточнений - "Права человека" - называется трамвайная остановка, расположенная напротив Европейского суда по правам человека, в двух шагах от здания, где заседают депутаты Парламентской Ассамблеи Совета Европы.
В четверг участники апрельской сессии ПАСЕ обсуждали эти самые пресловутые права в разделе срочных вопросов применительно к Ливии. В зале было немноголюдно. Видимо, многие депутаты сочли развернувшуюся дискуссию необходимой, но мало на что влияющей формальностью.
На завершающейся сессии большинство вопросов, прямо или косвенно затрагивающих интересы России, обсуждались за кулисами публичных сессий. О том, какие дебаты состоялись за плотно закрытыми для журналистов дверями, корреспондент "РГ" расспросил главу российской делегации в ПАСЕ Константина Косачева.
Российская газета: В четверг на своем рабочем столе я нашел отчет комиссии ПАСЕ, посещавшей Москву и Казань с проверкой, как Россия соблюдает свои обязательства в качестве члена Ассамблеи.
Константин Косачев: Эта бумага пока особого значения не имеет и носит сугубо информационный характер. На самом деле, в Страсбурге произошло столкновение двух позиций. Разговор шел о том, что должно быть предметом мониторинга в отношении России. Существуют две концепции. Первая - предметом мониторинга должны стать только те обязательства, которые Москва взяла на себя при вступлении в организацию в 1996 году. И к этому не следует добавлять иные сюжеты, которые могут рассматриваться лишь в качестве отдельных докладов. Вторая концепция - мониторинг должен включать все, что происходит в нашей стране и относится к компетенции Ассамблеи. Не только те положения, под которыми Россия подписалась, но и те, которые, будучи позицией Ассамблеи, не обязательно мы разделяем. Эти два подхода между собой соревнуются. Докладчики по мониторингу России попробовали выработать единый подход и обещали прислать мне его на следующей неделе. У себя на столе вы нашли то, что докладчики ПАСЕ увидели в ходе предыдущих трех поездок в Россию. Но они сами до сих пор не понимают, что из этих наблюдений, в конечном итоге, войдет в отчет и будет предъявлено нам в качестве каких-то требований, а что нет. 18-20 июля докладчики вновь приедут в Россию. Тогда мы и попробуем свести воедино подходы и оценки.
РГ: Как вы оцениваете решение Ассамблеи включить в принятый в среду мониторинговый доклад по Грузии очередное политическое заявление о якобы "оккупированных" Россией территориях?
Косачев: Действительно, вроде обсуждали ситуацию с правами человека в Грузии, но в очередной раз ПАСЕ всадило туда формулировку по "оккупированным" территориям. И сегодня все только об этом говорят.
Такая же ситуация с искусственно прицепленным политическим "вагончиком" может теоретически возникнуть и при работе над еще двумя докладами, которая ведется в комиссии по миграции и затрагивает Россию. Оба они посвящены проблеме беженцев и временно перемещенных лиц. Один доклад готовится в отношении Северного Кавказа и развивает прошлогодний отчет ПАСЕ по ситуации в регионе с правами человека. Второй - по такой же проблеме, но уже на Кавказе Южном, составляется по итогам конфликта в Грузии. В обоих случаях докладчики только назначены.
Очень важно, что они будут выступать по линии комиссии по миграции, а не по линии юридической или политической комиссий. Мы такой подход поддерживаем и считаем, что Ассамблея правильно концентрируется, прежде всего, на гуманитарных аспектах сложившейся в регионах ситуации. Насколько докладчикам, в случае с Северным Кавказом - это грек, а в случае с Южным - шведка, удастся свою работу сохранить деполитизированной, не знаю. Если они не справятся с этой задачей, то эти доклады вряд ли будут услышанными и воспринимаемыми в России. А мне хотелось, чтобы они были услышаны, потому что речь идет о реальных проблемах людей, которым нужно помогать.
В ходе апрельской сессии у нас возникли серьезные дебаты по поводу планов юридической комиссии ПАСЕ заняться мониторингом ряда громких судебных дел, проходивших в России. Но мы считаем, что если одна комиссия Ассамблеи в ходе мониторинга анализирует всю ситуацию в стране, то тогда не надо дублировать эти процедуры в других комиссиях. Например, в той же юридической. В противном случае это будет означать, что докладчики ПАСЕ, представляющие различные комитеты, будут по очереди проситься в одни и те же российские структуры - Минюст, прокуратуру, Верховный суд, чтобы задавать им по нескольку раз одни и те же вопросы. Это глупость.
РГ: В пятницу в Берлине состоится очередное заседание Совета России-НАТО на уровне министров иностранных дел. Как вы оцениваете нынешний уровень диалога с альянсом?
Косачев: У России и НАТО сейчас очень интересный этап взаимного поиска точек соприкосновения. У нас возникла своего рода перезагрузка в отношениях с альянсом, когда мы по-новому выстраиваем программы сотрудничества. Например, мы развиваем программу по обмену опытно-конструкторскими разработками, предназначенными для дистанционного обнаружения взрывчатки на теле смертника. Это сложная в техническом отношении задача. У нас, и у натовцев есть интересные разработки. В ближайшее время мы можем выйти на совершенно конкретный проект.
По антитеррору, в целом, выстраивается сотрудничество. По Афганистану очень хорошо начал развиваться диалог, включая его так называемую наркотическую составляющую. По каким-то вопросам пока ничего не получается. Например, по сотрудничеству в сфере противоракетной обороны. Даже не потому, что мы друг другу не доверяем, а, в первую очередь, потому что натовцы внутри себя не могут разобраться, будет ли у них единая система ПРО или она останется чисто американской. И в какой степени они готовы как сами в этом участвовать, так и привлекать в дальнейшем к работе над проектом не натовские страны. В первую очередь, Россию. Если мы договоримся по этим вопросам, то это станет прорывом, который откроет многие другие двери.