Поделиться
Не так часто бывает, чтобы в третьем всего фильме далеко не знаменитого режиссера снялись сразу два оскароносца и секс-символ тинейджеров. Однако именно это произошло в фильме режиссера Фрэнсиса Лоуренса "Воды слонам".
Молодой ветеринар (Роберт Паттинсон) в годы Великой Депрессии попадает в цирк, руководимый безжалостным энтузиастом Августом Розенблатом (Кристоф Вальц), где влюбляется и уводит от хозяина его жену Марлену (Риз Уизерспун). Разъяренный Розенблат посылает вдогонку парочке своих головорезов, однако счастливую точку в истории ставит слониха Рози. После фантасмагорической роли штандартенфюрера СС Ланды в фильме Квентина Тарантино "Бесславные ублюдки", за которую австро-немецкий артист получил "Оскара", Кристоф Вальц в Голливуде нарасхват. Продюсеров привлекает его нестандартное присутствие на экране, где невозможно предугадать, что он вытворит в следующий миг. Актер с журналистами общается неохотно, но для "Российской газеты" сделал исключение.
Российская газета: Кристоф, ваша манера игры сильно отличается не только от общеголливудской, но даже и от игры европейцев, играющих в Голливуде. Вы изучали у Ли Страсберга в Нью-Йорке систему Станиславского,и, как принято здесь говорить, являетесь актером метода?
Кристоф Вальц: Ох, нет. То есть, систему я, конечно, изучал, и Страсберг был очень тщательным учителем, но он и сам понимал ограниченность метода, его неуниверсальность. Система Станиславского сыграла огромную роль в 40-50-е годы ХХ века, вытащив американский театр из болота провинциальности, но затем этот театр уже стал развиваться по своим внутренним законам, отличным от диктуемых канонов. А я родом из актерской семьи - причем с обеих сторон. Бабушка работала у Пискатора, мама училась у Макса Рейнхардта, тетка играла у Брехта - и что-то от каждого помаленечку шло в семью. Я думаю, сегодня нет места ни чисто выстроенным образам, ни чисто поставленным конфликтам, - так все смешалось. Я - немец, выросший в Австрии, работавший в Англии, сейчас живущий в Америке, учился у ученика великого русского артиста Михаила Чехова - ну как разобраться в этом коктейле!
РГ: Ваш штандартенфюрер СС Ганс Ланда из "Бесславных ублюдков" уже вошел в историю кино и в учебники по актерскому мастерству. Сейчас вы сыграли параноидального маленького диктатора Августа Розенблата, для которого нет нравственных преград, когда дело касается его детища - цирка. Вы не боитесь превратиться из артиста в типаж? Может, стоит сыграть роль рефлексирующей личности вроде чеховского дяди Вани, чтобы зрители увидели иную грань вашего таланта?
Вальц: Спасибо за Чехова... Но Розенблат - не Ланда. Ланда создает обстоятельства, он - генератор зла. Август подчиняется обстоятельствам. Он обязан, он сам себя обязал быть успешным, потому что иначе нечем будет кормить зверей и людей, зверей - в первую очередь. На нем лежит колоссальная ответственность за этот микромир со своими интригами, ценностями и трагедиями. Нет-нет, это не штандартенфюрер СС, это даже не природный негодяй, это - негодяй волею судьбы. Теперь я буду играть роль кардинала Ришелье в "Трех мушкетерах", сценарий которого написал бывший москвич Александр Литвак. Дюма отнесся к Ришелье без особой любви, но мы-то знаем, что кардинал был первым политиком нового времени, премьер-министром, радеющим о государстве даже в ущерб народной любви. Мы же не будем относить такую личность к негодяям!
РГ: В голливудской тусовке ходили упорные слухи, что вам предлагали сыграть роль Зигмунда Фрейда, а вы отказались в пользу "Воды слонам".
Вальц: На самом деле никаких точных предложений не было. Это - первое. А второе: если бы это была драматическая, исполненная внутренних страстей роль, я бы, может, и пострадал бы еще годок, чтобы дождаться. Но будем честными: интеллектуально Фрейд был вершиной, гением, но эмоционально - довольно заурядной личностью, бесстрастной, холодной.
РГ: А сами вы не мечтали стать циркачом?
Вальц: Нет, я люблю цирк как зритель. Хотя... цирк цирку рознь. Европейский цирк всегда был искусством. Народным, массовым, но безоговорочно - искусством. Цирк американский - жесткий, зрелищный, недобрый, в нем мало места искусству, гораздо больше - зрелищной агрессии. Вот хотя бы сравним клоунов. Тринадцатилетним мальчиком я видел на арене Олега Попова и восхитился, был очарован. В прошлом году в Берлине увидел его афишу и, вы знаете, на душе потеплело - через столько лет! Американские клоуны более напористы, они не друзья, они - завоеватели. Американский цирк - место, где схлестываются страсти. Здесь все очень остро, все - на грани. Поэтому мне, конечно, было интересно играть роль Августа.