Поделиться
Что на Востоке плохо, так это ватная стена, на которую ты всегда натыкаешься сразу по приезде. Это везде происходит - хоть в Тегеране, хоть в Бенгази.
Летишь, бежишь, спешишь, а тут, высадился, дернулся по привычке, ан, нет, стоп, сливай воду. Отныне всякая попытка что-то сделать в привычном ритме обречена на провал. Тебе улыбаются, предлагают чай и кофе, кормят обещаниями, но при этом ждать обещанного можно всю оставшуюся жизнь. Выбора нет, смирись, отдайся этому неторопливому потоку, авось, куда-нибудь вынесет.
Это по молодости я наивно думал, что раз революция, то народ день и ночь сражается на баррикадах и с энтузиазмом строит светлое будущее. Еще давняя первая командировка в Афганистан открыла глаза: война войной, а обед по расписанию.
В Бенгази революционный пыл выражается в бесконечном размахивании флагами, охотной демонстрации иностранцам двух пальцев в виде буквы V, а также ежевечерней тусовки на площади перед зданием суда, где народ слушает бравурные мелодии, курит анашу, гуляет и фотографирует друг друга мобильниками на фоне символов свободы. Впрочем, не буду утверждать, что все отлынивают от участия в битвах. Как раз сегодня видел колонну молодых ребят, которая под воинственный речитатив бежала по набережной в сопровождении джипов с намертво приваренными к кузовам крупнокалиберными пулеметами. Парни заклинали себя и окружающих, что на фронте, как тигры, порвут любого.
Это были добровольцы, которые завтра поедут на передовую.
На фанатиков "Аль-Каиды" они непохожи. А ведь Муамар Каддафи уверяет всех, что против него воюют исключительно исламские террористы. Нет, вполне себе современные молодые люди. Такие у нас учатся в МГУ. Эти действительно пойдут умирать за свободу, какой они ее себе представляют.
Неправильно говорить о том, что против Триполи выступает кучка продавшихся Западу отщепенцев или религиозные экстремисты. Не могу претендовать на истину в последней инстанции, но один твердый вывод я уже для себя сделал: ливийцы - во всяком случае, граждане восточной части страны - устали жить под диктатором. Слишком много вопросов накопилось у них к Каддафи. Это раньше арабский мир смиренно мог терпеть любого тирана, обожествляя и без сомнений внемля любым речам его. Поколение ребят, для которых Интернет знаком с колыбели, хочет жить по другим правилам. И ничего ты с этим не поделаешь.
Иногда я ловлю себя на мысли: что-то мне это напоминает? Нищих нет, все живут бедненько, но зато социально защищены. Бесплатная медицина. Бесплатное образование. Субсидии безработным. Дешевый бензин. Что еще надо для того, чтобы спокойно встретить старость? Но едва я об этом заикнусь, как меня спрашивают: а где те колоссальные деньги, которые должны поступать в казну от продажи нефти? Банально украдены или бездарно потрачены на оружие, на поддержку террористов и "дружественных режимов" в других странах? И почему полковник так пренебрежительно отзывается о собственном народе, обещая скормить собакам всех, кто пойдет против него? И почему он даже своих министров называет только по должностям, но никогда по именам? И футболистов своей сборной в репортажах тоже требует величать только по номерам, никаких имен. Есть только он, лидер Джамахирии, больше никого. Но, позвольте, спрашивают меня, в каком веке мы живем? В восемнадцатом или двадцать первом? Мы сорок два года терпели это пугало, может, хватит?
Реши я сейчас поведать о всех услышанных здесь чудачествах лидера Джамахирии, мне не хватит и целой газетной полосы. И ведь далеко не безобидны они.
"Здесь все против Каддафи, - уверяет военный пенсионер Али (пенсия примерно как у нас, 300 долларов). - Если он останется у власти, то я уеду жить к вам в Россию". - "Допустим, я вам верю, - отвечаю ему. - Но вы же не станете отрицать, что на западе, в Триполитании, у вашего врага еще много убежденных сторонников"? - "Не убежденных, - поправляет он. - Ими движет страх. Здесь тоже раньше боялись. Но потом мы перешагнули через страх и теперь стали совсем другими людьми. Свободными. Ты походи по улицам - посмотри, все улыбаются, все любят друг друга".
Мое рабочее утро началось с поездки на базу ВВС, которая расположена рядом с местным аэропортом, по причине войны бездействующим. Переводчик Мухаммад - сам бывший летчик-истребитель, учился у нас в Союзе - сказал, что без труда проведет на секретную территорию, познакомит с друзьями, многие из которых тоже становились на крыло кто во Фрунзе, кто в Краснодаре. Нашу машину и вправду без проблем пропустили через шлагбаум.
На летном поле стояли три пассажирских "Боинга", выкрашенных в бело-зеленые цвета ливийской авиакомпании, и один транспортный Ан-26, тоже бело-зеленый. Другой техники видно не было.
- А где же истребители и вертолеты? - попытался я выведать у Мухаммада военную тайну.
- Это секрет, - не нарушил он данную когда-то присягу. - Все есть. Только летать натовцы не разрешают.
В штабе, куда мы пришли, со мной приветливо поздоровались три офицера в зеленых комбинезонах. Все полковники. Потом подтянулось еще человек пять. Тоже полковники. Видимо, других званий у них в ВВС нет. Тут же завязалась интересная беседа. Вернее даже спор, который только чудом не перерос в драку. Потому что один из полковников, кудрявый, темпераментный, очень похожий на артиста Бельмондо, едва узнав, что я из России, стал размахивать руками и кричать, что наша военная техника, которой они располагают, никуда не годится, что наше правительство не помогает им сражаться с Каддафи, что еще надо разобраться кто я такой - не шпион ли? Протиснувшись сквозь других полковников, он буквально взял меня за грудки. Но тут вошел главный полковник, командир эскадрильи, и одним взглядом утихомирил смутьяна. "Вы извините, - сказал командир. - Он у нас нервный очень. По этой причине мы его даже в полеты не пускаем. У него недавно трех лучших друзей убили". После чего у нас пошел вполне мирный разговор. И даже Бельмондо в нем участвовал. "Мы, допустим, ничего не имеем против евреев, - пояснил он. - Но нам не нравится их руководство. И русские нам тоже как братья. Но вот руководство..." А что тут возразишь, мы и сами часто ругаем своих руководителей.
В ходе нашей беседы выяснилось, что летают они действительно на старой советской технике. Но кто тут виноват, ее же еще Каддафи закупал. Я их постарался убедить в том, что никаких симпатий мы к диктатору не испытываем. Просто не всем у нас нравится, что в их внутренние разборки так беспардонно вмешиваются европейские страны и американцы. Разве это не унизительно для самих ливийцев? Нет, чуть не хором ответили мне военные летчики. Вы должны понять и передайте там у себя всем другим, что иначе Каддафи нас всех поголовно истребит. Никого не оставит в живых. Это как во время Второй мировой войны, когда многие страны выступили в коалиции против Гитлера. Так и сейчас.
"Если вы согласны с тем, что творит Каддафи, тогда Аллах вам судья", - сказал командир эскадрильи. А тот, который похож на Бельмондо, и вовсе сменил гнев на милость: "Нам от России сейчас не оружие нужно, а солидарность с нашей революцией".
Видимо, поверив в то, что я не шпион, летчики пригласили осмотреть окрестности базы, показать следы бомбардировок. "А это можно"? - удивился я. "Можно, - по-русски заверил полковник Мураджан. - Только осторожно". Эту игру в слова тут же подхватил полковник Абдул Хатим, окончивший Качинское авиаучилище: "У нас в Каче все иначе".
На самолетной стоянке мне показали три огромных воронки от авиабомб и груду искореженного металла - все, что осталось от самолета Як-40 после бомбежки штурмовиками Каддафи. При этом летчики веселились от души. Оказывается, они убеждены в том, что их коллеги из Триполи, совершившие тот налет, специально отбомбились по старому, списанному Яку и не тронули ни пассажирские лайнеры, ни боевую технику, спрятанную в ангарах. Восток - дело тонкое.
На обратном пути мы заехали в госпиталь неотложной помощи, куда только что привезли раненых из города Мисурата - гражданских и тех, кто сражался. Особенно людно было в той палате, где лежал мальчик со следами недавних ран: на его фоне делали свое пропагандистское дело сразу несколько тертых репортеров западного телевидения. Можно ли назвать это информационной войной? Ведь мальчик и вправду пострадал от войны, тут ничего не попишешь.
А вечером под окнами моего отеля прошла многотысячная демонстрация в поддержку сражающейся Мисураты. Я встал на высокую тумбу рядом с манифестантами в надежде высмотреть в толпе профессиональных подстрекателей и агентов "Аль-Каиды". Однако сколько ни всматривался, не обнаружил ни тех, ни других. Может, конечно, глаз замылился.
Разумеется, ради объективности правильно было бы выслушать аргументы и другой стороны, той, что в Триполи. Аллах свидетель, я старался, но ведь визу не дали. Кстати, у меня еще вопрос: если Муамару Каддафи нечего скрывать, то отчего он так боится журналистов?