В ГМИИ им. Пушкина проходит выставка одной картины - "Паллада и кентавр" кисти Сандро Боттичелли

Не успела рафаэлевская "Дама с единорогом" покинуть Волхонку, как ей на смену в ГМИИ им. А.С.Пушкина приехала новая знаменитость - "Паллада и кентавр" кисти Сандро Боттичелли из Галереи Уффици во Флоренции. Она прибыла в Москву также в связи с Годом Италии в России, пробудет здесь до  17 июля и станет одним из центральных событий фестиваля "Черешневый лес".

Когда посланник Миланского герцога в 1490 году давал оценку самым известным флорентийским мастерам, об Алессандро ди Мариано Филипепи, которого знали как Боттичелли, он отозвался так: "Сандро Боттичелли с одинаковым совершенством расписывает панно и стены. Все сделанные им вещи имеют мужественный вид и отличаются самым лучшим методом". Что касается "самого лучшего метода", то кто бы сомневался…  К 1490 году за плечами 45-летнего художника были три фрески, написанные для Сикстинской капеллы в Риме, "Св.Августин" для церкви Оньисанти во Флоренции, фрески и картины по заказу могущественного дома Медичи… Среди последних - знаменитые "Весна" (ок. 1478), "Венера и Марс" (1480-1490), "Паллада и кентавр" (1482) "Рождение Венеры" (ок.1484)...

 

Видео: Сергей Михеев

А вот сообщение относительно "мужественного вида" его вещей озадачивает. Ну какую, кажется, мужественность можно обнаружить в грациях и нимфах "Весны", или в утонченной красоте Венеры, словно совершенная жемчужина, покоящейся на створке огромной раковины в "Рождении Венеры"? Даже развевающиеся одежды нимф, даже вихревые дуновения ветра пронизаны гармонией.

Другое дело - "софистический" дух Боттичелли, о котором упоминает Вазари. Изящество, гармония формы и изощренная сложность символической трактовки работы для Боттичелли - обычное дело. Боттичелли был вхож в круг гуманистов, которые находили поддержку у герцогов Медичи. Он был знаком с философами и поэтами Пико дела Мирандола, Полициано…  Вместе с Анджело Полициано они готовились к знаменитому рыцарскому турниру 1475 года, в котором принимал участие Джулиано Медичи, брат Лоренцо Великолепного. Полициано написал поэму "Турнир" в честь этого события, а по эскизу Боттичелли был сделан штандарт из александрийской тафты для Джулиано. В центре была фигура Афины в бело-золотом одеянии, синих сапожках, в правой руке - копье, в левой - щит с головой Медузы. Афина, античная богиня-воительница, должна была символизировать мудрость и принести победу…

Надо сказать, что гуманисты охотно использовали образы античности для своих аллегорий. Неоплатоники же вообще были склонны в античности видеть прообраз христианства. С их точки зрения, все выглядело вполне логично. Если идеи существуют вечно, то и христианская идея должна быть вечной. Оставалось дело за малым - найти ее прообраз в прошлом. Неудивительно, что, к примеру, сюжет "Рождения Венеры" представал как аллегория то ли рождения человечества, то ли рождения души… Правда, надо признать, что часто аллегории картин оказывались так сложно закрученными, что об их то толковании писались ученые трактаты. Так, Эрнст Гомбрих посвятил "Мифологиям Боттичелли" целое исследование. Если ему верить, то в "Палладе и кентавре" Боттичелли изобразил конфликт разума и чувства.

С другой стороны, похоже, сколько исследователей, столько и трактовок. Некоторые вообще считают, что художник писал не Афину Палладу, а девственную царевну Камиллу, служительницу богини Дианы, одну из многочисленных героинь "Энеиды" Вергилия… Поскольку никаких привычных атрибутов Афины, вроде шлема или  щита с головой Медузы, у девы на картине не наблюдается. Тогда понятно, почему черты этой красавицы напомнили некоторым черты невесты Лоренцо ди Пьерфранческо де Медичи. Он был кузеном Лоренцо Великолепного. Картина вполне могла быть роскошным свадебным подарком от Лоренцо Великолепного своему двоюродному брату. По крайней мере в 1498 году в одном из палаццо Медиччи она была помещена над входом в апартаменты Лоренцо ди Пьерфранческо. В общем, в случае с "Палладой и кентавром" "софистический" дух Боттичелли и его друзей, неоплатоников, проявил себя вполне.

Но не менее интересно, что "Паллада и кентавр" заставляет вспомнить то самое, странное определение миланского посланника о "мужественном виде" вещей Боттичелли. Дело не только в том, что женская фигура на полотне выглядит мощнее и выше кентавра, который вообще-то тоже не маленький - у него торс коня. И даже не только в том, что у руках у нее мощная алебарда, как у стражника. В ней есть мощь и монументальность, которые обычно отличают архангелов. Но в ее жесте проявляется не сила, а скорее - сожаление, упрек. Проще говоря, Паллада у Боттичелли - фигура не менее амбивалентная, чем кентавр. Она держит кентавра за прядь волос жестом величавым и почти ласковым. Тем неожиданнее выражение муки и мольба сложенных рук, которые мы видим у кентавра. Чем больше на него смотришь, тем больше впечатление человеческой боли, отчаяния и смирения. Этот кентавр уж точно больше человек, чем стоящее рядом с ним властное прекрасное существо, которому неведомы, кажется, страсти и боль.

Похоже на то, что перед нами сюжет о встрече человеческого, слишком человеческого, обремененного земными страстями существа с возвышенной прекрасной идеей совершенного мира. Идея прекрасна, как властная богиня, увенчанная венком из оливковой ветви, но только несчастный кентавр в это совершенство никак не вписывается. Ему не светит ни мир, ни райское блаженство.

В сущности, перед нами поразительно трагический образ. Признаться, довольно странный, применительно к идее свадебного подарка. Но очевидно, каков бы ни был заказ, Боттичелли решил его неожиданно. Мало того, что традиционно христианский сюжет о греховности человеческой природы он переложил на античный лад. Он еще и трагическое напряженное переживание воплотил в гармоническую, вроде бы отвлеченно прекрасную форму. Это все равно, что безысходное отчаяние выкрикивать  речитативом старинного гекзаметра… Может быть, такое владение собой и своим искусством и называется мужеством?