Сегодня в галерее GMG в рамках дней Испании в России открылась выставка известного английского фотографа Джеймса Хилла. Она посвящена тому, без чего немыслима Испания: бою быков. На открытие приехали матадоры.
Один из ведущих мировых фоторепортеров, удостоенный многих престижных призов за фотожурналистику, обладатель Пулитцеровской премии и наград Международного пресс-клуба Америки, лауреат конкурса World Press Photo и премии Visa d’Or фестиваля Visa pour l’Image в Перпиньяне, человек, снимавший Чечню, Афганистан, Ирак, - Джеймс Хилл не совсем "сторонний" человек в современной России.
Он еще вписан в контекст собственно российских сюжетов. Его знаменитый альбом "День Победы" (снимки более 400 ветеранов Великой Отечественной войны) был награжден на 23-й Московской международной книжной выставке-ярмарке.
C 2003 года Джеймс Хилл живет с семьей в Москве, проводит мастер-классы по фотожурналистике в российских университетах. И продолжает путешествовать по миру. Живущий "между" Россией и какой-нибудь другой страной (не обязательно Англией) и снимающий всегда по-своему увиденный мир, на этот раз Хилл знакомит нас с "Днями Сан-Исидро" - знаменитым мадридским фестивалем, самым важным среди корридных фестивалей, ежевечерне собирающем более 20 тысяч зрителей. Книга "Дни Сан-Исидро" с фотографиями Джеймса Хилла включает в себя текст матадора Пако Камино.
Эмоции фестивальных вечеров, сюжеты с бычьих ферм в окрестностях испанской столицы мы будем разглядывать, находясь на волне мировых споров о бое быков (в Каталонии с 2012 года он будет запрещен). Для Джеймса же бой быков - "знаковое культурное свидетельство об Испании". Его фотографии, по его собственным словам, принадлежат не взгляду поклонника корриды, "но, скорее, кому-то, кто смотрит на страсть и опасность с позиции наблюдателя".
Во время последнего фестиваля Хилл снял смертельную травму матадора Хулио Апарисио, которому чудом удалось выжить. "Призрак смерти, но не только смерти быка, - говорит Хилл, - всегда здесь. Я старался передать равновесие между этой опасностью, мощью животного и очень тонкой гранью между увечьем и искусством, и в то же время отразить невероятное противостояние между двумя существами. Представление на сцене этого театра ужасающе и удивительно одновременно".
Эмоции эти, действительно, так сильны и остры, что, как в театре, ты забываешь суету и шум вокруг. Медленная прогулка по выставке словно переносит тебя в Испанию - к онемевшей от драматичности уникального, великолепного и трагичного события публике.
- Я не хочу обсуждать корриду как явление, вызывающее споры. Ни разу не видя до этого корриды, я поехал в Испанию, чтобы понять, что это такое. Знаете, где есть страсть, там всегда интересно. Пусть зрители испытают вместе со мною все крайние эмоции, которые человек переживает на корриде, - сказал Джеймс Хилл нашему корреспонденту на вернисаже. И дал интервью специально для читателей "Российской газеты".
"Российская газета": Джеймс, такого рода экспозиция - это определенное эстетическое высказывание. Что вы хотели сказать своими фотографиями на этот раз.
Джеймс Хилл: Споры "запрещать или не запрещать корриду?" никак не сказались на той задаче, которую я поставил перед собой, отправляясь в Испанию и на корриду, которую я до этого ни разу не видел. Но я поехал, чтобы понять и показать, что это такое, дать эмоциональный портрет явления. Что интересно, в первый день я встретился с Пако Камино, одним из великих матадоров, который сегодня специально приехал на открытие моей выставки в Москве.
РГ: Вы почти всегда работаете там, где обнажаются границы между жизнью и смертью - на войне в Ираке, Афганистане, Чечне. И даже коррида смертельно опасное событие. Эта ваша главная тема?
Хилл: Нет-нет. Это не исключительная для меня тема. Вы знаете, я с удовольствием снимаю пейзажи. Но меня действительно волнуют те чувства, что у человека внутри. А коррида - это спектакль, который очень сложно понять. В нем, с одной стороны, смерть, а с другой, красота. И встреча этих двух великих планов бытия - загадка корриды. Я хотел вглядеться в эту встречу насилия и смерти с красотой и театральностью. На войне также происходит встреча этих двух планов бытия.
РГ: Как бы вы сами определили свою эстетику?
Хилл: Чтобы я ни снимал, я стараюсь пройти глубже и понять что внутри явления. Граница между страшным и красивым помогает пройти в эту глубину. Я до сих пор не знаю, что думать о корриде. Я снял страшное ранение матадора, которому бык рогом проткнул горло, и рот быта вышел через рот (матадор, к счастью, выжил и выздоровел). Я даже не понял, что этот трагический момент попал в мой объектив. Но на стадионе установилась такая тишина, что было понятно - произошло что-то страшное. На моих фотографиях нет разделения на врагов и друзей, на плохих и хороших, своих и чужих, ведь мои герои - не ковбои, а матадоры… Я стараюсь дать понять своим эмоциональным портретом корриды, что в жизни все намного сложнее. Я хотел бы, чтобы зритель остановился и замер, поэтому не снимаю красивые позы и одежды.
РГ: В своем альбоме "День Победы" вы искали в своих героях второй план. Вы нашли его здесь?
Хилл: Второй план заключается в красоте.