Поделиться
Сергей Шаргунов родился в 1980 году в семье православного священника Александра Шаргунова. Выпускник факультета журналистики МГУ. Автор нескольких повестей и романов: "Малыш наказан", "Ура!" (2001), "Как меня зовут" (2005), "Птичий грипп" (2008). Лауреат премии "Дебют". Активно занимался политикой. Во время учебы и после окончания университета работал в различных периодических изданиях, а в каких-то даже вел свои литературные проекты. Некоторые критики считали, что в литературе он более успешен, чем в журналистике. В 2007 году после предвыборного съезда "Справедливой России" стало известно, что Шаргунов займет третье место в общефедеральном списке партии. Однако из "тройки" был исключен в связи с тем, что, по официальной версии, "не вынес тяжести ответственности, не справился".
В издательстве АСТ вышла новая книга рассказов Сергей Шаргунова "Книга без фотографий". Предлагаем две точки зрения на нее.
Екатерина Морозова
Новая книга Шаргунова - пик его автобиографической прозы, где авторское "я" настолько разрослось под ярким солнцем самолюбования, что полностью заслонило едва проглядывающийся на заднем плане фон действительности. "Книга без фотографий" - сборник рассказов, объединенных мотивом невидимых фотоснимков, вспышек в памяти, озаряющих моменты прошлого.
Прошлое Шаргунова совпало с драматичными моментами в истории страны. Раннее детство в условиях религиозно-подпольной деятельности отца-священника, взросление на обломках развалившейся империи - казалось бы, какой материал для множества разножанровых фотографий! Но нет, Шаргунов предпочитает собственные портреты или, в крайнем случае, групповые снимки с его обязательным присутствием. Вот Сергей Шаргунов в окружении девочек, а вот он поступил на журфак, а тут он едет на войну, а здесь катится по городу с охранниками во время своей предвыборной кампании. И все время раздаются щелчки фотоаппаратов. И действительно, некоторые рассказы ("Приключения черни" или "Как я уволил друга"), напечатанные в разное время в толстых журналах, изначально были лишены этих навязчивых фотовкраплений. Этим, возможно, объясняется некоторая разнородность и натянутость книги - старые рассказы подгонялись под общий замысел нового сборника, который смело можно назвать "Как я был Сергеем Шаргуновым".
Критик Сергей Беляков как-то написал о "затянувшемся романе Сергея Шаргунова с самим собой". "Книга без фотографий" - очередной том этого романа, в котором перетасованы воспоминания, неумело замаскированные под художественную прозу, названную одной эпизодической героиней "социально-активным реализмом". Нишу этой новой разновидности реализма и стремится занять Шаргунов своей прозой. Его походы в политику, хемингуэевские поездки в боевые точки, организация "бунтов" - все это без малейшего признака художественности переносится на бумагу и обрастает нелепо-серьезной и лишенной иронии мужественностью.
Марсель Пруст, как заметил Ролан Барт, нашел новый способ произносить "я" в художественном тексте - его "я" соотносится сразу с тремя ипостасями: персонажа, повествователя и автора. Последнего Пруст особенно берег. Марсель из "Поисков утраченного времени" совсем не Марсель Пруст. У Шаргунова же "я" олицетворяет одну-единственную инстанцию - Сергея Шаргунова, который в своей последней книге растерял даже небольшую сноровку ношения литературных масок. Получилось какое-то вывернутое наизнанку жизнетворчество, не стремящееся преобразовать жизнь в искусство или хотя бы найти между ними компромисс, а, наоборот, сводящее искусство лишь к жизненной действительности и высушивающее его отсутствием художественности. Если это то, к чему стремился Сергей Шаргунов, то, что ж, ему это удалось.
Павел Басинский
Екатерина Морозова принадлежит к поколению Сергея Шаргунова. Тем любопытнее, с какой беспощадностью она уничтожает его последнюю книгу, не оставляя камня на камне ни от авторского метода, ни от самой его писательской личности. Литераторы нового поколения, вообще, не берегут друг друга, в отличие от "шестидесятников" или "сорокалетних", которые жертвовали критическим пуризмом ради дружеской солидарности. Это говорит о том, что литература в России утратила характер поколенческих "вызовов" и становится просто литературой. И ладно...
Тем не менее, когда талантливого и, на мой взгляд, очень незаурядного писателя жестко бьют, хочется вступиться. Не из милосердия, но по справедливости... Морозова права в диагнозе, который, впрочем, не она первая Шаргунову ставит. Он - литературный нарцисс. Пишет о себе. Всегда. Не стесняясь. И не без львиной доли самолюбования. Конечно, это болезнь. Но писательство вообще болезнь. Вопрос лишь в том, в каких формах она реализуется...
Допустим, Шаргунов прислушается к мнению своих критиков и откажется именовать всех главных героев своих книг "Сергей Шаргунов". Допустим, приготовит из своей личности более или менее изысканные художественные блюда, где будут фигурировать молодые политики, писатели, журналисты, дети ортодоксальных священников, вдруг перешедшие из алтаря в комитеты различных партий, поменявшие кадила на знамена, а кресты на значки. Его проза от этого выиграет? Отнюдь.
То, что Морозова и другие критики считают слабостью Шаргунова, на самом деле является качеством его прозы. Он не "переписывает" себя в другие персонажи, не выдергивает из себя по ниточке, чтобы хватило на пару десятков главных "героев", за которыми, если без дураков, все равно будет стоять он, Сергей Шаргунов. Нет ничего хуже и пошлее, когда писатель Иван Петров, допустим, геолог по образованию, "придумывает" персонаж по имени Петр Иванов, простодушно сообщая читателям, что тот окончил географический факультет МГУ. Это ведь тоже качество - но именно средненькой, пошленькой прозы, которой пруд пруди. Шаргунов, как к нему ни относиться, у нас такой один...
Нарцисс. Без права "переписки".
Вероятно, он действительно "изумлен" собственной судьбой, что кажется порой немного смешным. Но ведь и судьба-то, с одной стороны, необычная, "скачущая", как кардиограмма, а с другой - такая характерно-типическая для нового времени. Мальчик из семьи священника-диссидента, антикоммуниста, хранившего в своей квартире останки царской семьи, в 1993 году вдруг обижается за СССР, вдруг ему становится "за державу обидно". И бросается, как в омут с головой, в политическую сметану, барахтается в ней, надеясь взбить свой твердый кусок масла.
Все очень зыбко в судьбе Шаргунова (автора и героя), все можно трактовать и так и сяк. А в судьбе страны? Разве иначе? Разве не смердит глянцевым нарциссизмом вся реклама сплошь, где женщины оглаживают свою холеную кожу ("Ты этого достойна"), а небритые подобия мужчин ведут сквозь бурю рыбацкие шхуны, взбрызнувшись крепким дезодорантом. И хорошо ли, что политики сейчас не говорят от себя, как когда-то говорили цари и великие полководцы, а все время изображают кого-то? Правильно ли менять свое "я" (какое бы ни было) на "имидж"?
Так что знакомьтесь. Шаргунов. Сын века. Очень интересная писательская фигура. Ни на кого не похожая.