Поделиться
22 июня исполнилось 70 лет со дня начала Великой Отечественной, великого события, до сих пор "радиоактивно" облучающего нас живыми смыслами подвига и трагедии.
Что чувствуют и как живут сегодня ветераны той войны?
Однажды ко Дню Победы "РГ - Неделя" опубликовала фотографию девушек-зенитчиц, запечатленных в мае 1945-го в маленьком чешском городке, в тот самый день, утро которого донесло откуда-то с соседней батареи крик, который нельзя было не услышать "Войне конец!".
Фотография Рит Осяниных и Лиз Комельковых в документальном жанре стала своеобразным позывным: дети, внуки, племянники, а то и сами героини фотографии писали и звонили нам "Я узнала...", и невероятно радовались встрече на страницах газеты.
Среди позвонивших была и Ирина Мартиновна Дажина. Она тоже зенитчица, но другой батареи, полка и армии, как раз накануне выпустившая небольшую книгу воспоминаний о своих военных подругах, живых и погибших.
Не знаю, почему я поехала к ней в гости. Мы журналисты ну если не циники, то прагматики поневоле, мелкие и крупные дела, технологические правила и дедлайны рвут каждого из нас на 110 "маленьких медвежат", одуревших от суеты. Ну а ветераны войны - это спокойная встреча, чай, долгий разговор, из которого хорошо если чудом вылупится зарисовка. А всего скорее - нет. Просто будешь долго качаться в поезде чужих воспоминаний, идущем через континент большой биографии.
- Ну это же не интервью, - скажет тебе собеседник в 11-м часу ночи, - это исповедь.
Ты встанешь поклонишься, промямлишь что-то на прощание. И напишешь о ней 2 строчки.
Но будешь долго думать над историями ее жизни - любовью к другу-немцу, видному деятелю немецкого рабочего движения, воевавшему на нашей стороне. Встречей с журналистом фронтовой газеты, неожиданно занявшим в сердце вроде бы уже занятое место. Судьбой дочери его от первого брака, в секунду ставшей ей своей. Будешь листать еще в советское время изданные их с мужем фронтовые письма, перебирать счастливые сомнения: "люблю?"-" не люблю?"-"неужели люблю?!".
Сама собой установится нервущаяся связь, то ей нужно посоветоваться об издании новой порции воспоминаний, то ты не можешь не поздравить ее с праздником, то вдруг выясняется, что ее дочь Вера читает в проекте "Академия" лекцию о Караваджо "Жизнь как благочестивое паломничество". Оптимистично заключаешь, что род человеческий все-таки предназначен к культурному восхождению, и это лишний раз видно из истории ее семьи, где дочь уже доктор искусствоведения и читает нам о Караваджо.
Иногда нервно фыркаешь: "Ирина Мартиновна, не могу говорить, перезвоню", и, сама себе удивляясь, к вечеру не забываешь набрать ее номер. Признаешься себе, наконец, что не за очерком и пошла к ней, а чтобы лишний раз прикоснуться к единственной драгоценности времени - человеческой судьбе. Гадаешь о том, как помнит ее друг-немец, живущий ныне в Германии. Понимаешь, что и она думает об этом. И в общем, сочувствуешь всем, кто не имеет в друзьях ветерана Великой Отечественной. Дружба с ними возвращает нашей жизни остро необходимую ей форму "благочестивого паломничества". Внутрь человеческой судьбы.