Польский композитор и дирижер Кшиштоф Пендерецкий, чья музыка звучит в последнее время в новых фильмах Анджея Вайды, Мартина Скорсезе, Дэвида Линча, Альфонса Куарона, дважды представил премьеры своих сочинений в России.
В Петербурге маэстро Валерий Гергиев продирижировал его вокальным циклом "Повеяло на меня море снов" на стихи польских поэтов в исполнении хора и оркестра Мариинского театра и трех польских певцов. В Москве его пьесу для виолончели соло Violoncello totale можно было прослушать столько раз, сколько конкурсантов выходило играть ее на втором туре виолончелистов на конкурсе им. Чайковского.
Российская газета: Почему вы решили написать конкурсную пьесу именно для виолончели?
Кшиштоф Пендерецкий: Виолончель для меня с давних пор - любимый инструмент, несмотря на то, что я скрипач. Во-первых, я был дружен с такими виолончелистами, как немецкий виртуоз Зигфрид Пальм, для которого написал первое сочинение для виолончели соло. Позже познакомился с Мстиславом Ростроповичем, и на долгие годы мы стали друзьями. Для него я написал три произведения. Пьеса Violoncello totale для конкурса им. Чайковского позволяет оценить степень виртуозности молодых музыкантов. К сожалению, нам, композиторам, запретили встречаться с конкурсантами.
РГ: Еще одна российская премьера вашего вокального цикла "Повеяло на меня море снов" прошла в Концертном зале Мариинского театра.
Пендерецкий: Это сочинение было написано на завершение Года Шопена. Для вокального цикла я выбрал стихи, в основном XIX века поэтов так называемого круга Шопена.
РГ: Почему не вы стали дирижировать российской премьерой?
Пендерецкий: Для меня важнее, чтобы эту музыку исполняли другие дирижеры. К тому же Валерий Гергиев дирижировал премьерой этого цикла в Варшаве в январе 2011 года. Я был очень доволен его исполнением. Он - чуткий и глубокий музыкант.
РГ: В каких еще странах исполнялся ваш вокальный цикл?
Пендерецкий: Пока только в Польше и в России. Сейчас я готовлю немецкую версию, поскольку польский язык труден в исполнении, скажем, для английских и немецких певцов. В России еще как-то могут спеть по-польски, хотя такое словосочетание, как "в льщнёнцых лищьчах" (русская транскрипция польских слов, означающих - "в блестящих листьях". - В.Д.), и для русских трудновато.
РГ: В Польше любят поэзию?
Пендерецкий: Да, мне даже кажется, что поэзия у нас больше известна, чем проза. Существуют поэтические вечера. В этом есть что-то общеславянское. Продолжая тему поэзии в музыке, я собираюсь написать вокальный цикл на стихи Есенина. Уже выбрал несколько его стихотворений. Очень люблю этого поэта за простоту, за связь с природой.
РГ: О знаменитом польском авангарде много говорили и писали в СССР. Сегодня у вас существуют подобные течения?
Пендерецкий: Честно говоря, нет. Но все движется волнами. В России когда-то была "Могучая кучка". Такие явления неслучайны. Так было у нас в послевоенное время, после кошмара войны. Мы, молодые, хотели тогда какого-то возрождения, обновления, хотели создавать новое искусство, новую музыку.
Помню, каким чудом была для нас электронная музыка. Меня интересовал поиск в области звука, в частности в вокальной музыке, поиск новых возможностей человеческого голоса. Я пережил войну маленьким мальчиком. Мое первое сочинение - "Плач по жертвам Хиросимы" было неслучайным. Это абсолютно абстрактная музыка, но в ней было определенное послание.
РГ: Когда-то была Хиросима, а сегодня - Фукусима.
Пендерецкий: Уже несколько человек задавали мне вопрос, не собираюсь ли я написать на тему трагедии в Японии. Да, у меня есть несколько сочинений, связанных с печальными историческими событиями: Польский реквием, Dies irae, посвященный жертвам Освенцима. Но я не хроникер. К тому же трагедии случаются ежедневно, и мы уже, к сожалению, привыкли к этому. Я перестал писать сочинения, связанные с чрезвычайными бедами, потому что это в конце концов небезопасно для искусства.
РГ: Как и для художника, наверное, это тоже небезопасно?
Пендерецкий: Даже не знаю. Кто может знать, как приходит вдохновение? Только некоторые музыковеды думают, что знают.
РГ: Чайковский писал о том, что вдохновение - гостья, которая не посещает ленивых.
Пендерецкий: И это факт: нужно встать с утра пораньше и захотеть что-то сделать, тогда придет идея. Я с семи лет сочиняю музыку, поэтому для меня этот процесс естественный, как для других написать мэйл. Я пишу обычно одно большое сочинение в год, а иногда и дольше.
РГ: Со временем сочинять становится легче?
Пендерецкий: Труднее, потому что человек становится более требовательным к себе. Творчество заключается в том, чтобы постоянно превосходить самого себя, писать лучше, чем можешь. Работая над циклом "Повеяло на меня море снов" в течение двух месяцев я был обложен книжками, чтобы выбрать стихи, у меня дома - огромная библиотека.
РГ: Ведете каталог?
Пендерецкий: Увы, нет. Есть такие вещи, которые всю жизнь собираешься сделать, но никак не делаешь. В моих двух домах так много книг, что проще пойти в книжный магазин, чтобы купить книгу с интересующими меня стихами. А вот растения и деревья моего парка Arboretum, означающего - "коллекция деревьев", я каталогизировал, их насчитывается около 1700 наименований.
РГ: Нельзя противостоять соблазну спросить у вас о творческих планах.
Пендерецкий: Планов у меня всегда больше, чем я в силах осуществить. Есть заказы, которые я обязан выполнить. Собираюсь написать оперу "Федра" по Расину. Планирую много камерной музыки, которая с возрастом увлекает и восхищает меня все больше, потому что каждая нота в ней должна быть музыкой.
Хочу завершить цикл симфоний и дописать Шестую, которую назову "Элегия на тему умирающего леса": очень актуальная экологическая тема, потому что леса продолжают безжалостно вырубать на планете.
РГ: Человек только берет от земли и ничего не возвращает...
Пендерецкий: Возвращает только мусор.
РГ: В чем для вас заключается мудрость жизни?
Пендерецкий: В разные периоды у меня были разные теории. Сейчас склоняюсь к варианту XVIII века - "назад к природе".