Поделиться
Телеведущий Александр Гордон начал снимать свой фильм "Огни притона" четыре года назад, еще до того, как стал вести программу "Закрытый показ", где обсуждаются современные отечественные кинокартины.
Однако съемки растянулись. За это время Александр успел еще побыть ведущим программы "Гордон Кихот". И вот, наконец, когда фильм готов и начал свое фестивальное движение, его автор готовится вести очередную программу - "Гражданин Гордон".
"Огни притона" - второй полнометражный игровой фильм телеведущего. Первый - "Пастух своих коров" -также был снят по повести его отца - писателя и художника Гарри Гордона. Так что мы видим, что жизнь телевизионная и киношная Александра Гариевича двигаются разными темпами. "Огни притона" впервые показали в конкурсной программе "Кинотавра", и на этом киносмотре была отмечена только работа Оксаны Фандеры, сыгравшей главную роль. После этого "Огни притона" готовится стать фильмом закрытия Одесского кинофестиваля. И от одесской премьеры зависит многое - как оценят фильм в родной Одессе, которая к тому же - полноправная героиня картины? Удастся ли картине в этом смысле стать второй "Ликвидацией", которую город принял как родную? К тому же, представляя фильм на "Кинотавре", Гордон сразу оговорился, что, когда в программе "Закрытый показ" он говорил о том, как надо снимать кино, он подразумевал именно эту свою работу.
Российская газета: Будем переименовывать ток-шоу "Закрытый показ" в "Картину маслом"?
Александр Гордон: Никогда в жизни!
РГ: Вы сказали, что начали снимать картину еще до того, как начали вести "Закрытый показ", и вот вы ее показали, и у вас новое шоу "Гражданин Гордон". Дон Кихот стал гражданином?
Гордон: Новая программа никакого отношения к кино не имеет - это некоторое размышление, как нам лучше жить в нашем социуме. Потому что иногда беспредел или некое равнодушие окружающих доводит людей до крайней степени негодования. Мне кажется, что сегодня в наших условиях провоцировать социальную напряженность таким образом не нужно. "Гражданин Гордон" - это очень непростая история о том, как обидели маленького человека и как с помощью больших людей в большом государстве сделать так, чтобы этого не было.
РГ: А не страшно, что у Алексея Макарова будет выходить новое социальное шоу, у вас и направление одно - вы не будете пересекаться?
Гордон: Не знаю даже. Если и будем пересекаться - не мне решать, есть руководство канала.
РГ: Возвращаемся к фильму. Вы собираетесь перед прокатом возить "Огни притона" по стране в формате "Закрытого показа" - так говорит продюсер картины Елена Яцура. И с вами будет ездить команда экспертов "за" и "против"?
Гордон: Нет, идея была такая, чтобы в том городе, куда мы приезжаем, находить людей уважаемых и попытаться из них создать команды "за" и "против".
РГ: А вам лично кого бы хотелось пригласить на обсуждение своего фильма?
Гордон: Я пока не думал об этом. Но хотелось бы, чтобы пришли люди, которых я бранил особенно сильно, - это Андрей Звягинцев или Кирилл Серебренников.
РГ: То, что ваш фильм показали на "Кинотавре" последним в конкурсной программе, - это специально?
Гордон: Я думаю, что это продиктовано тем обстоятельством, что продюсер Елена Яцура смогла приехать только к концу.
РГ: Я слышала, как в одном из разговоров вы сказали про фильм, мол, это все - Гарри Борисович! Вы говорили, что после первого фильма, сделанного по его книге "Пастух своих коров", не разговаривали с отцом восемь месяцев, а в "Огнях притона" пришли к консолидации... Насколько в своем фильме вы поняли Одессу отца?
Гордон: Да тут не в Одессе дело. Одесса тут питательная среда - только и всего. А с Гарри Борисовичем мы прекрасно понимаем друг друга. Мы же дружим.
РГ: Вы сказали, что у вас есть профессиональные претензии к своему фильму. Какие?
Гордон: Не скажу - припасу это для "Закрытого показа". После тура по городам мы покажем картину в этой программе.
РГ: В фильме особенный одесский язык. Многие слова людям непонятны, и их приходится переводить. Например, "халамидник" (что-то вроде бомж) или "вус трапилось" (что случилось - гибрид немецкого и украинского языков).
Гордон: Это неважно. На самом деле в тех местах, где текст значителен и несет какую-то кинематографическую или смысловую нагрузку, он русский. А там, где виньетка, украшение, колорит, там, где он для смыслового понимания неважен - там либо суржик, либо одесская речь. Я показывал фильм без субтитров одному французу, который ничего по-русски не понимает, так он мне после фильма пересказал сюжет полностью. И так глубоко, как никто из наших критиков не решился.
РГ: Ваш фильм словно разделен на две части. В первой - героиня говорит по-одесски. Во второй, приезжая в село к матери, которую играет Ада Роговцева, переходит на малороссийский деревенский говор. Вы специально так сделали?
Гордон: Конечно. Так же, как и мать с украинского переходит на суржик, встречая свою дочь. Они обе пытаются адаптироваться друг к другу, потому что у них нет общего языка.
РГ: Была ли попытка сделать фильм покороче?
Гордон: Нет. Там нет ничего лишнего. Меня упрекают иногда в затянутой экспозиции. Мы пробовали разные варианты. Даша Данилова - замечательный режиссер монтажа - попросила, чтобы я ей дал возможность смонтировать собственную версию. Она действительно получилась короче на 10 минут. Я посмотрел и сказал: "Все хорошо, только верни мне Любу сюда". Эти 10 минут нужны для того, чтобы зритель успел понять героиню и, может быть, даже полюбить.
Придя на пресс-конференцию по фильму, Гордон занял свое место со словами "Тихо не будет". Тем не менее первый брифинг прошел достаточно гладко. И вот ответы на вопросы и фразы, которые показались обозревателю "РГ" наиболее любопытными.
Выйдя на сцену на "Кинотавре", вы противопоставили картину всем фильмам, которые появлялись в программе "Закрытый показ".
- Я свое вчерашнее выступление начал со слова "Друзья". Делить нам есть чего. Но иногда мы делим не так, как хотелось бы. Мне кажется, что в результате нашей дележки страдает зритель. Мне не нравится в нашем кино все, что повернуто к зрителю филейной частью. А нравится то, что повернуто душой, когда смотришь зрителю в глаза и говоришь ему о том, что любишь. "Огни притона" - такое кино.
Я считаю, что фильм крайне эмоционален, и это мое человеческое, настоящее, не телевизионное нутро!
Главная фраза фильма: "Людей жалко, особенно всех".
У меня попытка посмотреть на мир глазами героини Оксаны Фандеры и понять, что не хватит никакого сердца, чтобы всех жалеть. Поэтому она обречена. Но это высокое обречение. Это подвиг. Герой, когда совершает подвиг, погибает. Поэтому мы жанр фильма определили как трагикомедию.
Александр, спасибо за влюбленность в женщину.
- У нас это семейное.
Трудности перевода начались не в тот момент, когда мы снимали, а когда переводили на английский язык. У нас работала профессиональная команда, как говорит Гарри Борисович, наглоязычных людей. Они - англичане. Я, как мог, пытался править, но действительно там есть вещи непереводимые.
Где посмотреть фильм?
Елена Яцура, продюсер:
- После показа картины на фестивалях Александр проедет с ней с большим туром по регионам в формате программы "Закрытый показ". Ведем переговоры с лучшей из российских прокатных компаний. После проката планируем показать картину на Первом канале в "Закрытом показе".
- Фильм мы начали снимать до программы "Закрытый показ". Он был снят вне контекста этой программы. Другое дело, когда я согласился на эту адскую работу, и мы стали обсуждать современное российское кино, то мной была замечена некая тенденциозность. Что же происходит? Первое: мы все живем в агонизирующем постмодерне. Постмодерн - это отказ от авторского высказывания. То есть вроде как автор есть, но он молчит. Он создает зияющую пустоту, которую господа критики с удовольствием заполняют. Они создают смыслы и ценности любой картины, потому что автор не высказывается. Автор кричит, мычит, ругается... Высказываний нет!
Второе - мы потеряли традицию и школу. Значит, у нас не может быть общих критериев для оценки художественного произведения. Меня эта ситуация, как человека, который воспитан в другой традиции, бесит и пугает одновременно. Третье - мы потеряли качество в кино. Что такое качество? Это пусть даже полуоборот, но к зрителю. Кино - это искусство массовое. Пусть оно будет фестивальным, авторским, продюсерским... Мое кино для зрителя. Я надеюсь, что в нашей стране пара миллионов людей это кино примут.
Поэтому когда я кричу и рычу на "Закрытом показе", то хочу только одного - давайте договоримся, что такое хорошо и что такое плохо. Что нам нужно, а что нет. Куда плывем? И если раньше нельзя было представить, что, например, Хуциев снимает кино, не зная, что снял Данелия и не находясь в диалоге с ним, то сейчас каждый снимает кино для себя и про себя. Нет никакого диалога!
Мне кажется, что если люди поймут, какое кино мне нравится как зрителю (а мне мой фильм нравится как зрителю, а не как профессионалу - тут у меня масса вопросов к себе, и, если состоится "Закрытый показ", где будут обсуждать "Огни притона", я буду их себе задавать), тогда у нас в программе будет хотя бы точка отсчета. Раз Гордону нравится такое кино - лады...