Как привлечь выпускников российских вузов, работающих за рубежом, к работе над совместными проектами и при этом избежать утечки мозгов из страны? Об этом шла речь на проходившем в Казани II Конгрессе соотечественников.
- Проблема сохранения интеллектуального потенциала актуальна для всего мира, - отметил министр Андрей Фурсенко. - В то же время существует достойное представительство российской науки во всех странах. Развитие не только математики и физики, но таких важных научных направлений, как биотехнологии, в значительной степени определяется выходцами из российских вузов. Соотечественники могут сыграть огромную роль и в повышении качества образования в нашей стране.
В последние годы много делается для того, чтобы заинтересовать их в более тесном сотрудничестве с российскими коллегами. Чего только стоит объявленный конкурс мегагрантов по привлечению в вузы страны ведущих ученых из-за границы! Половину из сорока победителей составили выходцы из России.
По мнению президента Международной ассоциации русскоговорящих ученых (RASA) Вячеслава Сафарова, подобное сотрудничество интересно обеим сторонам. Под победителей грантов в вузах и научных центрах страны создаются лаборатории, где плечом к плечу с мэтрами работает молодежь. Однако, считает Сафаров, конкурсы и целевые программы не исчерпывают всего, что могут сделать соотечественники для России. В частности, он предложил организовывать целевые стажировки за рубежом для перспективных молодых российских ученых, чтобы те могли затем привнести полученный опыт и знания в родные "альма-матер". Правда, в этом предложении многие усмотрели определенный риск: а вдруг стажирующемуся так понравится работа за границей, что он передумает возвращаться?
- Такая опасность сильно преувеличена, - считает Вячеслав Сафаров. - Во-первых, получить постоянное место за рубежом нелегко. Во-вторых, этого не произойдет, если перед отъездом родной университет гарантирует ученому достойные условия возвращения.
Тем не менее меры по недопущению "утечки умов" принимать надо. И главная из них, по мнению министра Фурсенко, возможность выпускников российских вузов заниматься интересной работой. А она предполагает и достойную зарплату, и определенный карьерный рост, и возможность кооперации как международной, так и внутри страны.
- Если этого нет, то какое бы хорошее образование ни получил человек, в конце концов, он либо потеряет свой потенциал и уйдет в другую сферу, либо уедет работать в другой регион или страну, - подчеркнул министр.
Ирина Данилова, лектор Гетеборгского университета (Швеция):
- Я переехала в Швецию 12 лет назад. Нехватки знаний, которые получила в Казанском госуниверситете и где, кстати, защитила докторскую диссертацию, не испытывала. Но разница все равно чувствовалась. С интересом наблюдаю за тем, как российская наука выходит на новый виток развития. У нее для этого огромные ресурсы. Но меня беспокоят реформы в системе образования России. На мой взгляд, раньше обучение было более глубоким, а сейчас коммерциализация образования и переход на болонскую систему снизили планку. О формализации знаний говорит, в частности, переход к ЕГЭ. Обучение ради того, чтобы школьник успешно прошел тестирование, сводится к натаскиванию на правильные ответы.
Борис Каспаров, профессор Колумбийского университета (США):
- Из СССР я уехал в 1980 году, будучи уже профессором. В качестве представителя русской науки я был вполне самодостаточным. Но немедленно стал учиться всему на свете, к счастью, возможности для этого были. На мой взгляд, развитие образования и науки в России движется в правильном направлении. И тот унифицированный экзамен - ЕГЭ, вокруг которого сейчас так много скандалов, и магистратура - грамотные шаги. Российским вузам не хватает только гибкости и свободы. Считаю, что студентам не нужно с первого курса декларировать свою специальность, пусть поучатся хотя бы год, а потом уж определяются со специализацией. Должна быть предоставлена большая свобода выбора и возможность параллельно посещать курс, который находится вне рамок выбранной профессии.
Именно так происходит в Америке. Ну, а самым большим препятствием для развития науки в России считаю бюрократическую тяжесть. Как только приходит время для материализации той или иной научной разработки, все увязает в бессмысленных сложностях. Сплошной бюрократизм. Но в этом вопросе Россия не является чем-то исключительным. Мой близкий друг, парижанин, переехав в Швейцарию, до сих пор удивляется, как просто и быстро здесь можно решать все проблемы: разработать программы, подать заявку, выиграть грант и реализовать задумку. Во Франции это делается через министерство и тоже увязает в бюрократии.