25.07.2011 23:09
    Поделиться

    Мариинский театр показал премьеру оперы Бриттена "Сон в летнюю ночь"

    В концертном зале Мариинского театра выпустили последнюю премьеру сезона - оперу "Сон в летнюю ночь"

    Лучшего названия для завершения фестиваля "Звезды белых ночей", пожалуй, не придумаешь.

    Опера "Сон в летнюю ночь" создавалась Бенджамином Бриттеном и его верным другом Питером Пирсом, соавтором либретто, для фестиваля в Олдборо, где в 1960 году состоялась мировая премьера. В Петербурге режиссером спектакля выступила Клаудиа Шолти, дочь знаменитого дирижера Георга Шолти, которая дебютировала в жанре оперы. За пультом в первый вечер премьеры стоял Валерий Гергиев, во второй - его молодой коллега Павел Смелков.

    Оба премьерных июльских вечера выдались под стать атмосфере оперы - нежно теплыми, вызывающими самые смелые фантазии и провоцирующими ночные авантюры. В стиле произведения подобралась и команда фей-постановщиц, которую во всей красе можно было увидеть на поклонах: художник-постановщик Изабелла Байуотер, художник по свету Дженнифер Шривер, видео-дизайнер Нина Данн эффектно смотрелись после истории о ночных проделках фей и эльфов. Саму же Клаудию Шолти, британскую подданную, похожую на Изабель Аджани, Монику Беллуччи и Алсу, проще было бы представить на экране или подиуме, чем в роли режиссера оперного спектакля. Несмотря на "женскую сборную" постановочной команды, никаких феминистских акцентов в концепции "Сна в летнюю ночь" замечено не было.

    До того как заняться оперой, Клаудиа Шолти поставила несколько фильмов. В 2001 году ее первая картина "Свадьба по залету" участвовала в Нью-Йоркском фестивале короткометражных фильмов, а вторая - "Погоня за небесами" - была в программе Венецианского фестиваля. Кстати, к пьесе Шекспира "Сон в летнюю ночь" она уже обращалась в фильме "Продолжай мечтать", предложив вольную интерпретацию хрестоматийной пьесы. Опыт работы в кино, безусловно, сказался в ее оперной постановке. Так или иначе, то, что предложили англичанки в постановке одной из самых красивых и позитивных бриттеновских опер в России, оказалось весьма интересно.

    В своем дебюте режиссер не стала прибегать к поиску подтекстов и радикальному переиначиванию, ограничившись обаятельным, деликатно дословным воспроизведением шедевров Шекспира и Бриттена. Впрочем, то, что должно было происходить согласно либретто в "лесу вблизи Афин", случилось в условной викторианской Англии, судя по английскому королевскому наряду Тезея, "герцога Афинского", и нарядам Гермии, Елены, Лизандра и Деметрия. Что касается комичных ремесленников, то они были больше похожи на тирольцев. История четырех влюбленных напомнила гетевское "Избирательное сродство": всю "летнюю ночь" герои бегали друг за другом, чтобы в результате обрести правильную вторую половину. Фантастические же персонажи, возглавляемые предводителями эльфов Титанией и Обероном, трудились между делом над восстановлением утраченной гармонии.

    Исторический контекст костюмами и ограничился - сцена была оформлена как пространство сна. И тут потрудилась Изабелла Байуотер, придумавшая покрыть коробку сцены зеркалами, как бы потускневшими от времени, и создать иллюзию бесконечности и многомерности сновидения. Сочиненные ею изысканные костюмы напомнили книжную графику английских художников XIX века. Художник по свету предпочла сонную, лунную цветовую гамму, от которой глаза иногда в самом деле закрывались. Вторым изобретением, подкрепляющим иллюзию волшебного сна, стали акробаты в роли эльфов и духов деревьев, свисающие на тросах из-под купола Концертного зала. Они поднимались, опускались и парили над сценой на протяжении всего спектакля - такой цирк здесь устроили впервые. Взлететь над сценой пришлось даже певцам - исполнителям партий Оберона и Титании, с чем они справились блестяще. Их научил этому Дэвид Доуни - постановщик номеров воздушных акробатов.

    Музыку Бриттена, не менее многомерную, чем пьеса Шекспира, оба премьерных состава исполнили очень вдохновенно, если не считать проблем с артикуляцией - опера исполнялась на языке оригинала. Бриттен создал изумительный микст современной лексики и барочного стиля, к месту применив и пародию на Верди - в интермедии по "Пираму и Фисбе". В первом составе главный выразительный акцент пришелся на суперпрофессионала Уилларда Уайта, исполнившего партию ткача Основы, - буквально накануне он спел ее в Английской Национальной опере. Запомнились и тихие жемчужные колоратуры Ольги Трифоновой - Титании. Сильно превзошел своего коллегу контратенора Александра Детинкина приглашенный из Челябинска Артем Крутько в партии Оберона, поразив ровным, звонким, волевым вокалом. Впрочем, обоим певцам еще предстоит поработать над пластикой образа. Квартет влюбленных во втором составе (Оксана Шилова, Елена Цветкова, Андрей Илюшников, Владимир Целебровский) оказался стильным и тонко чувствующим друг друга ансамблем. Пение эльфов в отличном исполнении хора мальчиков придавало особый колорит постановке - утяжеляющего взрослого хора в этой опере нет.

    Что до дирижерской интерпретации Валерия Гергиева и Павла Смелкова, то каждый представил "Сон..." с точки зрения своего опыта. Один - более умудренно, рефлексированно, сумрачно, другой - более непосредственно и прозрачно.

    Поделиться