Мы говорим: Алексей Рыбников. Подразумеваем его легендарную рок-оперу "Юнона и Авось".
Да простит меня за столь ограниченное определение его творчества наш знаменитый композитор, автор шести симфоний, других классических произведений, балетов, музыки более чем к ста кинофильмам, мюзиклов... Но отличить "Юнону" заставляет торжественный повод. "Юнона" нынче юбиляр. Родившись плодом запретным, она уже три десятка лет сладка для уха миллионов своих поклонников. "Юнона" - воплощение внутренней сути самого маэстро.
- Сейчас даже представить невозможно, что триумф "Юноны" сопровождался вашей травлей, а за восстановление авторских прав вам пришлось судиться с Министерством культуры СССР. Театр Алексея Рыбникова, который в будущем году отметит 20-летие, в конце 1990-х был грубо закрыт. Да и ваш творческий путь начался с отстранения от концертных залов и докладных записок Союза композиторов в ЦК. Такие битвы вас закаляли?
- Вероятно, я мужал. Но понятно, что без этих битв можно было бы сделать гораздо больше... Талант обязательно встречает противодействие общества. Хотя благодаря таланту, движется цивилизация, он очень сильно раздражает.
- Многие из тех, кто испытал тяжелые удары судьбы, советуют на время уйти от внешней жизни и заглянуть внутрь себя, разобраться в том, что происходит в душе. Чтобы выйти на более высокую ступень нравственного, духовного познания.
- Это так. Но излишнее самокопание мешает двигаться вперед. Ведь в конце концов внутри себя, кроме внутренних органов, ничего особенного не найдешь. Если ты хочешь что-то для себя открыть, нужно попытаться заглянуть за пределы нашего материального существования. Наверное, подобное происходило со мной, когда я начинал писать "Литургию оглашенных".
- После ее первого исполнения вы признались, что были бы горды собой, если бы написали только ее и ничего больше.
- Наше существование на Земле - великая тайна. И то, что за пределами нашего существования, тоже великая тайна. Заглянуть в нее никому не удавалось. И готовя материал для "Литургии", я проделал некую исследовательскую работу, пытаясь проследить пути, которыми шли люди, все-таки пытаясь заглянуть в прошлое. Например, у шумеров я нашел удивительные описания путешествия в ад. Я собрал другие материалы. И получил образ, который совпал с образом главного героя Данте. А спустя некоторое время меня безумно заинтересовали последние физические открытия. Ведь в моем понимании физики- это люди, которые докапываются до механизмов божественного творения. Возникли некие образы, которые изображали моменты, когда свет и тьма разделились. И этому посвящена моя Шестая симфония.
- Ваш творческий путь таким образом закольцевался. Ведь вы начинали его именно в симфоническом жанре. А роковая "Юнона" была написана именно как симфоническое произведение.
- Да. И на двух миллионах пластинок, которые в свое время разошлись, не было никаких рок-групп, бас-гитар, ударников. Там был Государственный оркестр СССР, академический хор. Там вообще не было никакой рок-оперы, была опера симфоэлектронная. Рок-опера появилась уже позже, в "Ленкоме", и во многом из-за того, что там не было большой оркестровой ямы, места для хора.
- В "Ленком" "Юнона" сошла именно с диска.
- Вначале будущий спектакль мы записали на фирме "Мелодия". Начальству естественно не показали, а устроили прослушивание в храме в Филях. Там было человек 100. Но самое главное: я пригласил западных журналистов. Был дикий скандал. Однако птичка уже выпорхнула из гнезда, и замолчать это было невозможно... И вот 9 июля 1981 года спектакль сыграли. А 11-го в "Нью-Йорк таймс" появилась рецензия - такая, будто премьера состоялась на Бродвее. Мы были уверены, что у спектакля шансов нет. Но его приняли с первого раза. И Захаров с Вознесенским пошли в церковь, поставили свечки... А в следующем сезоне "Юнона" превратилась в "идеологическую диверсию".
- И началась ваша травля. Атаке властей вы противостояли смело. Как, интересно, вам удалось выиграть судебный процесс: Алексей Рыбников против Министерства культуры СССР?
- Травля дошла до того, что судебную тяжбу затеяли против моего 80-летнего отца, фронтовика за то, что он якобы незаконно продал машину. Она провалилась. Мне же просто был объявлен бойкот. Спектакль шел, а со мной не было заключено никакого договора, то есть, по документам моего произведения вообще не существовало. Мне ничего не оставалось, как идти в контратаку. На заседание ответчик не явился вообще, видно, за неимением аргументации, и решение было вынесено в мою пользу.
- А как удалось вырваться на свет альбому "Юнона и Авось"? Ведь он тоже был запрещен министерством культуры.
- Протест вызывали духовные песнопения. А публично зазвучали они, как ни странно, благодаря главному идеологу страны Михаилу Суслову. Говорят, он не раз слушал диск: как знать, может, в душе он был религиозен.
- О духовности в более широком смысле. Среди ваших многочисленных наград есть орден Святого благоверного князя Даниила Московского за "труды по утверждению среди молодежи идеалов духовности". Эти ваши труды оказались не напрасны?
- На самом деле духовным воспитанием молодежи очень пристально занимаются и тратят на это колоссальные средства темные силы. Ведь у Гитлера тоже было духовное воспитание - в его, демоническом представлении. А у нас сегодня люди, которые смотрят телепередачи о том, как любыми средствами уничтожить соперника, напитаны таким же духом. Средства массовой информации приучают идти на что угодно, лишь бы получить выгоду. Это становится нормой жизни. А меня учили тому, что порядочность, благородство - сами по себе ценность, независимо, принесут ли они выигрыш.
Сегодня же талант и нравственность ценностями не являются. Ценой, мерилом всего считается так называемый успех. Когда еще в советские времена я начал выезжать на Запад, первое, что меня там резануло, это некое определение: "Он - успешный". Я спрашивал: "Этот человек хорошо поет? Пишет хорошую музыку?"- "Нет, - отвечали. - Дрянь полная. Но он - успешный. Его всюду приглашают, и он имеет хорошие деньги". Быть успешным сейчас - значит, получать много денег. Мерило успеха - деньги, а не талант. Хотя в своей первооснове "талант" - именно деньги. В Древней Греции так называлась монетная единица, равная ни много ни мало 26 современным кг серебра.
- Как вы ощущаете себя в нынешнем мире? После долгих битв с властями против чего восстаете сегодня?
- Я не приемлю огромную адскую машину воспитания в человеке аморальных качеств. Вот этому хочется противостоять и своей работой показать, что есть нечто иное. Это только кажется, что сериалы и программы, которые идут по ТВ, просто развлекают. На самом деле это очень жесткая идеологическая концепция, которая целенаправленно формирует наше сознание. А мне бы хотелось, чтобы была свобода разных идеологических концепций. Так принято в большинстве стран, где, кстати, показ по государственным каналам откровенного насилия запрещен вообще. У нас в стране когда-то в каждой кухне висела одна-единственная радиотарелка. Из нее звучали не только популярные песни, но и симфонии, оперы, которые хорошо знали. У нас сейчас каналов - туча. Но из всех льется только один низкопробный, отупляющий поток. Причем ссылаются на мифические рейтинги, на то, что якобы нравится публике. На самом же деле рейтинги притягивают рекламу, из которой и качают деньги. А культивируемые сплетни о звездах?! Самое гадкое для меня, что может быть в человеке, это его страстишка покопаться в чужом грязном белье. Особенно, если это белье талантливой личности. Это духовное убийство чревато и физическими последствиями. Если в человеке что-то духовно ломается, то и физически произойдет слом. Поэтому тем, кого все-таки волнует, что станет с нашими людьми, страной, кто обладает соответствующей властью и средствами, необходимо воспрепятствовать этому растлению.
- Вам удалось обрести главное, на мой взгляд, для человека: умение радоваться жизни, быть в гармонии с нашим миром диссонансов?
- Меня очень вдохновляют путешествия. Побывав много где на земном шаре, я много чем любовался: животными, океанами, закатами, северным сиянием... Земля - такое потрясающее произведение, которым можно любоваться бесконечно! Оно дает такую радость! И что интересно: каждое мое путешествие точно соответствует тому, о чем пишу. Например, недавно я побывал в Африке. Там увидел заснувший кратер Нгоронгоро. Это такой "Затерянный мир" Конан Дойля. Кратер населяет множество животных, обитающих своей особой жизнью. Когда в 4 утра я в этот кратер спускался, погружался в туман, в облака. И сразу возникали ассоциации с первыми днями Сотворения, о чем тогда замышлял писать.
- Но как же вам удалось вдохновиться на музыку к первому из более 100 "омузыкаленных" вами кинофильмов - "Остров сокровищ"? Ведь вы писали ее в далеких от пришествия Музы природных условиях.
- Действительно, фильм Евгения Фридмана был для меня почти боевым крещением. "Остров сокровищ" снимался в Крыму, где разыгралась холера. Прорываясь туда, я дал подписку, что не вернусь до окончания карантина. Приехал в Ялту. Женя дал мне ключи от комнаты с разбитым пианино. И сказал: "Вот тебе четыре дня на то, чтобы сочинить музыку. А потом решим, будем мы работать вместе или нет". Я помню, как сидел в заточении, забыв про все. Передо мной были только образы любимой в детстве книги. И я сочинил музыку. А Женя сказал: "Все! Это то, что надо". После чего я благополучно из Крыма сбежал.
- А вскоре увлеклись киномузыкой и роком. Прослушав ваш "Остров", Марк Захаров предложил вам сделать пробный молодежный спектакль "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты". Он был принят с 11-й попытки, после чего 19 лет сиял на сцене "Ленкома". Вскоре взошла "Юнона". Осуществилась ли ваша задумка поставить легендарный спектакль в первоначально задуманном - масштабно-симфоническом виде?
- Пока нет. Но в этом очень интересном для меня жанре я написал симфоническую драму "Живые картины 1812 года" - для поющих актеров, симфонического оркестра с различными электронными инструментами.
- Роковая "Юнона" завершается духовным гимном "Аллилуйя!". А многие рок-музыканты, мужая, становятся глубоко религиозными людьми. Что в этом плане происходило с вами?
- Я, с детства воспитанный в вере, на определенном творческом этапе был захвачен совершенно новой стихией. Музыка у меня связана только с определенными образами. Поэтому мне все средства нужны - и рок, и симфония, чтобы рассказать ту или иную историю. Я даже предпочитаю называть себя не композитором, а музыкальным драматургом.
- Как вы оцениваете нынешнее состоянии рок-культуры? Возмужала она вместе со своими отцами-основателями?
- Рок - музыка со времен своего расцвета в 70-е годы никуда не двинулась. Возникли лишь ответвления. Думаю, что в случае с современным роком мы все-таки опять упираемся в талант.
- Талант необходимо выявить и направить. А для этого нужен талантливый педагог. Каким для вас был великий Арам Хачатурян?
- И не только для меня - для Микаэла Таривердиева, Андрея Эшпая, Марка Минкова, Владимира Дашкевича... Арам Ильич был очень тонким человеком. Он настолько бурно выражал свои эмоции, что это и стало для меня мерилом того, что такое хорошо и что такое плохо.
- Пройдя сугубо академическую школу, вы посвятили Хачатуряну свою Первую симфонию. Интересно, что бы сказал про роковую "Юнону" Арам Ильич?
- Думаю, похвалил бы. Он, хотя и был строгим симфонистом, все жанры любил. Я вообще считаю, что первую рок-музыку он и написал. Это "Танец с саблями", где такая чудовищная энергия такой чудовищный ритм! Наверное, Арам Ильич и роковые настроения во мне зародил. Мама рассказывала, как у меня глаза горели, когда по радио я слышал "Танец с саблями"... Вообще встреча с Хачатуряном была для меня судьбоносным везением.
- А кому вы им обязаны?
- Родителям и котам. Вернее, моему первому крупному произведению - балету "Кот в сапогах". Началось все с того, что я с треском провалился на экзамене в музыкальную школу: не смог ни спеть, ни ритм простучать. Но моя мама, донская казачка с несгибаемым характером, повела меня в Гнесинский институт на педпрактику, и два года со мной занимались студенты. В результате я поступил сразу в третий класс Центральной музыкальной школы для одаренных детей. И сразу начал сочинять. Обожал музыкальный театр. А моя мама - кошек. У нас в доме жили по 10 кошек. Так что на "Кота" меня сподвигла живая натура. Начал писать свой балет в 10 лет. В 12 закончил. Конечно, очень хотел его кому-нибудь показать. А папа мой был скрипачом в оркестре кинематографии. И как-то на записи какого-то фильма подошел к Хачатуряну и попросил мое произведение прослушать. Арам Ильич не только "Кота" прослушал, но и сразу взял меня в свой класс. Потом я и консерваторию, и аспирантуру у него закончил. Так что, если бы не "Кот", моя композиторская судьба, возможно, не сложилась бы. Поэтому это произведение мне особенно дорого.
- Как и вообще сказочная тема. Вспомним вашу музыку к замечательным фильмам "Приключения Буратино" и "Про Красную Шапочку". А как поживают сценические Буратино и Шапочка, созданные вашим театром?
- Они по-прежнему бодры и веселы. И вместе с нашей "Юноной" недавно триумфально пропутешествовали по России.
- Как сам ваш театр поживает?
- С надеждой ждет к юбилею подарка - нового, достойного для себя помещения. А пока продолжает по разным сценам кочевать. Сейчас готовим спектакль, где собраны мои лучшие мелодии.
- Все ваше лучшее отмечено орденом Орла - как "имеющее общенародное значение". А что, по-вашему, сегодня может служить общим для нашего народа?
- Наш народ сегодня очень крепко объединен, к сожалению, одной идеей - как больше заработать. А национальная идея придет только тогда, когда люди будут спокойны за свою обеспеченную жизнь. Для меня же самое важное - думать о том, как России стать крепкой страной и устоять в современном мире.
Но, для того, чтобы какая бы то ни было идея заработала, необходимо, чтобы ее смогли воспринять. А сейчас человек живет в крайне замкнутом пространстве, сам для себя. Все разобщены, порвались связи, что соединяли людей...
- Но уж вы-то в этом смысле счастливейший человек! Ведь у вас большое, преданное друг другу и спаянное общим творческим делом семейство.
- Да, в этом я счастлив. 35-летний сын Митя - мой постоянный музыкальный продюсер. А я, в свою очередь, продюсер Митиных произведений. Он пишет музыку для телесериалов. Но я хочу все-таки по другому пути его направить. Мне бы не хотелось, чтобы сын потерял то, что писал еще мальчиком: например, как и я, балет, но только не сказочный, а драматический - "Иван Грозный".
- А каковы творческие успехи у дочери Анны, которая девочкой пела в "Юноне"?
- Она - мама троих моих внуков. Но к тому же художник и собирается снимать необычный фильм. Анин старший сын Степа собирается поступать во ВГИК, заниматься кинопродюсированием. Митиной старшей дочке 5 лет. Она хорошо поет, младшей - полтора года. Она хорошо развивается...
- В общем, все спаялось в доме Рыбниковых. А сколько всего-то у вас детворы?
- У Ани - три сына, один из них - приемный, у Мити - две родные дочки и одна приемная.
- Что значит для вас семья?
- Для меня это с детства было очень важным. А сейчас понял: то, что заложено предыдущими поколениями, обязательно в тебе реализуется. И нужно нести за это ответственность. К сожалению, свою родословную далеко проследить не могу. Но обнаружил в ней такое интересное совпадение. Моя мама была единственным ребенком в семье. Я - тоже. А у бабушки по маминой линии было три сестры и три брата. И вот спустя век такие же семьи сложились у моих детей: три сестры и три брата. Так что заложенное когда-то снова начало прорастать...
- За что вас в детстве наказывали?
- Один раз отшлепала бабушка, но за дело. А вообще я был кумиром, мною только восхищались. Поэтому, когда меня начали "бить" за мои произведения, это оказалось таким диким открытием! Ранимость была чудовищной. Но, несмотря на суровые уроки своего воспитания, своих детей тоже только в любви воспитывал.
- Что это любовное воспитание закладывает в человека? Важно ли человеку осознавать свою неповторимость, цену себе знать?
- Человеку важно ощущать себя в атмосфере любви. Ему не надо воспитывать в себе злобу, ненависть. Не надо приучать себя весь мир воспринимать агрессивно. А когда человек растет в атмосфере нелюбви - наказаний, требований, он начнет тем же отвечать. Особой любви к себе требует моя профессия, как и любая творческая. В состоянии агрессии ты ничего не создашь. Поэтому, мне кажется, сегодня создается мало чего талантливого: мир очень агрессивен.
- "Для любви не названа цена, - поется в "Юноне", - лишь только жизнь одна...". Какие слова для определения любви найдете вы?
- Вокруг основного - духовного, всеобъемлющего определения любви много производных существует. Можно любить помидор, яблоко... Можно любить детей, родителей... Можно заниматься любовью... Для меня любовь - это всегда то чувство, с которым Бог создавал этот мир. Единственная причина создания этого мира - Любовь. Любовь - это естественное состояние человека. И если бы люди не знали, что такое злоба и ненависть, относились бы к любви совершенно нормально.
Любовь мужчины и женщины - это частица той самой первоосновной - естественной любви. Это неразрывность душ прежде всего. К сожалению, сейчас мы так много говорим о другой, производной любви, что естественная любовь становится незаметной. Если люди живут душа в душу, это не афишируется. Зато смакуются всяческие атрибуты любви - романы, влюбленности, флирты. И любовь. Превращается в "лав".
- Теперь о любви к вам конкретной особы - Музы. Легко ли вам с ней общаться? Или приходится свиданья выжидать?
- Никогда Музу не поджидал. Это не значит, что она всегда со мной. Просто мне хорошо известно слово "надо". Особенно, если пишешь музыку для кино, и нужно успеть к сроку.
- Ваши отношения с богиней Музой ясны. Но непонятно, как вы обходитесь без необходимого нынче для творцов божка, как пиар.
- Пиар - это отвлечение сил от творчества.
- Не боитесь, что без раскрутки ваше имя забудут и ваши творения будут жить отдельно от вас? Вот представьте, не будут знать, кто написал музыку "Юноны ...".
- Ну, это сколько хотите... и было, и будет... Столько было сделано, чтобы отторгнуть "Юнону" и другие мои работы от моего имени! Госпремия за "Юнону" - Захарову и Караченцову. Меня вообще не вспоминают. Госпремия за "Буратино" и "Красную Шапочку" - Нечаеву. Мне - ничего. За "Вам и не снилось" - то же самое. Вы правильно сказали: мои произведения были сами по себе, а я - сам по себе. Очень мощно задвигали... А потом вдруг - раз! - и все премии дали. Я понял, что так оно и бывает, и на это не надо реагировать. Все это можно восстановить. И пиар сделать. А вот если ничего не напишешь путного, то это уже ничем не поправишь.
- Перефразируя Пушкина, за что вы себе сами поставили бы памятник?
- За терпение. Выдержать то, что выдержал я, почти невозможно. Ты что-то сделал. Тебе говорят: это успех. А потом, раз, и тебя убирают... Сначала возвышают, а потом опускают. Мало кто выдерживал. Запивали, становились наркоманами, бросали писать. Умирали... А я все-таки смог все вытерпеть и найти в себе силы работать дальше. Я победил.
- Какие качества помогли вам победить? В вас, как и ваших произведениях, такая сверхчеловеческая энергия?
- Нет. Помогла моя четкая убежденность, что я обязан сделать определенную, предназначенную мне работу. Несмотря ни на что!