Это любимая фраза на митингах КПРФ, и с некоторых пор я пришла к выводу, что она отлично подходит к любой неурядице. Начиная с задержки поезда в тоннеле метро и заканчивая кассой в супермаркете, которая прямо перед твоим носом закрывается на учет.
20-летие путча - еще один повод предаться воспоминаниям о том, как это было.
Правда, суровый опрос коллег "Где ты был 19 августа?" привел к потрясающему ответу "Отсиживался в детском саду!" (на чем, собственно, опрос и пресекся на корню).
Тогда я подумала, что получила отличный повод сесть и понять, как я лично разваливала СССР. Вот, помню, пришлось вступать в комсомол. В октябрята вступать было здорово, мы волновались, учили стихи, речевки, был торжественный завтрак с пирожными, поход в музей В.И. Ленина, а от бравурных маршей растрогалась до слез. В ВЛКСМ вступать не хотелось вообще, нет, диссиденткой не была ни я, ни мои родители, но я решительно не понимала, зачем мне это надо? Учить английский - надо, сдать математику хотя бы на "три" надо, писать сочинения на "отлично" - всегда, а зачем мне это? Родители объяснили просто: хочешь в вуз - надо вступить. Ну, вроде билета в общественном транспорте.
К вступлению в основополагающий для государственного и политического строя СССР Всероссийский Ленинский коммунистический союз молодежи я подошла абсолютно хладнокровно. Накануне зазубрила определение "демократического централизма", за полчаса до начала выяснила у перфекционисток (в нашем классе таких было две, и у обеих даже прядка волос из косы не выбивалась, по крайней мере, пока за эту косу не ухватишься) структуру руководящих органов и фамилию персека. Этого хватило за глаза, меня даже не спросили про централизм, из-за чего я вышла из класса как оплеванная - чего было стараться? Взносы я платила всего год, потом все рухнуло.
Еще, наверное, я разваливала СССР, когда готовилась поступать в вуз с репетиторами. Ведь советская школа давала лучшее в мире образование, говорили нам, а моя семья выложила на подготовку столько, что сейчас бы хватило на два курса платного образования.
Виновна в развале СССР, когда, мечтая пользоваться французской косметикой, кротко стояла в трехчасовых очередях за польской косметикой в магазин "Ванда" и с ужасом смотрела на цену баночки крема - целых 15 рублей, но опускала руку в кошелек и платила! Тогда стипендия была 30 рублей в месяц. А настоящая советская девушка должна быть прекрасна без всяких импортных штучек!
Виновна, когда кампанией студентов ходили есть оладьи в кооперативное кафе и изредка, со стипендии, в куры-гриль, поддерживая тем самым мелких буржуев. Виновна, что ела придуманные загнивающим Западом гамбургеры на Пушкинской и получала удовольствие.
Виновна, что была до слез благодарна тогдашнему декану факультета журналистики Ясену Николаевичу Засурскому за то, что при первой же возможности он добился для своих студенток отмены обязаловки ездить на картошку в первый же месяц учебы на первом курсе. Так что я не поднимала советское сельское хозяйство.
А 19 августа провела без гражданского сознания, скорее, в бессознании. Наша компания уехала в Польшу: тогда католическая церковь, возглавляемая Иоанном Каролем Войтылой, широким жестом пригласила всех католиков с просторов СССР приехать на празднование "Матки боски Ченстоховски". Чудотворная икона Богородицы, хранящаяся в Ченстохове, между прочим, имеет к нам такое же отношение, как и Крым: когда-то эта византийская икона хранилась в галицко-волынском княжестве, но с конца 14 века переехала в Польшу. Католичкой не была ни разу ни я, ни кто-либо из нашей компании, но уважение к этой церкви испытываю до сих пор - поездка решительно удалась. И когда люди стояли "живым кольцом" вокруг Белого дома или были готовы "путчевать" за СССР, мы позорно наслаждались первыми ростками капиталистического "райка" в Варшаве, Кракове, Ченстохове.
Правда, была одна проблема: мы возвращались поездом через Брест, голодные, почти без денег и еще успели вскочить в поезд до того, как их на всякий случай стали останавливать на границе. Все были ужасно усталые после битвы за места в вагоне, поэтому, приехав 19 августа в пять или шесть утра, мы разбрелись по домам и, не обращая внимания на ТВ, или радио, или попытки родителей рассказать, что происходит, дружно легли спать. Спали все почти сутки, просыпаясь только для того, чтобы поесть, перезвониться и лечь на другой бок обратно. Так что, в конце концов, распад СССР я просто проспала.
Мы очухались только к моменту сноса памятника Дзержинскому и пришли на Лубянку посмотреть, как статуя "Железного Феликса" падала. Было весело и все кругом были возбуждены, а потом, несколько лет спустя, один очень хорошо образованный интеллектуал сказал мне с плохо скрытой злобой в связи с очередной годовщиной августовских событий: "Мы ведь там были. И всех, всех, кто там был, снимали. Мы их знаем. Если что".
Странно, совесть меня тогда не мучила, и свидетелем исторических событий я не чувствовала себя ни одной секунды. Может быть, потому, что цену распада Советского Союза мы тогда еще не знали. Может быть, потому, что заплатить ее пришлось только несколько лет спустя, когда начались невыплаты зарплат, жуткая инфляция, очереди в булочную, взрывы в Москве, обесценивание дипломов.
Да, думаю, я имею право спрашивать себя: "И вот для этого мы развалили СССР?", ведь я ничего не сделала, чтобы сохранить страну, в которой меня родили.