Поделиться
El Pais (Испания)
Андреа Агилар
Когда в августе 1991 года в Москву вошли танки, советская власть и пятилетние планы приказали долго жить. Также официально был положен конец "холодной войне", противостоянию между двумя сверхдержавами, которое длилось более четырех десятилетий во всех возможных областях, включая моду.
Рождение нового общества, провозглашавшего равенство, требовала новой формы одежды, резко отличавшейся от буржуазных стереотипов. В 20-е годы большевики поставили перед собой задачу создания совершенно нового стиля. Одежда должна была быть простой, гигиеничной и функциональной. Но новая экономическая политика, объявленная в СССР, породила класс новой буржуазии, вернулись журналы мод и новые тенденции, такие как фокстрот и облегающая одежда. Они произвели фурор. Как говорила героиня Греты Гарбо в кинокартине "Ниночка", очень трудно противостоять моде, какой бы бессмысленной и легкомысленной она ни была.
В 30-е годы появилась жесткая иерархическая система создания моды. Прощай, прямой покрой, и добро пожаловать, изогнутые линии. Государственные предприятия не отвечали запросам потребителей и предпочитали производить одежду, используя те же самые выкройки в течение пяти лет, чем вносить любые изменения, которые могли бы задержать выполнение пятилетних планов.
В пятидесятые начали проводиться конгрессы моды, на которых ателье мод каждой страны соревновались в различных категориях: женская мода, мужская мода, детская мода. Журналы моды печатали различные выкройки и предлагали своим читательницам сшить свою собственную твидовую одежду. После крушения советской власти Россия проявила ненасытный аппетит к предметам роскоши. Советские модельеры посещали ателье Кристиана Диора в 1957-м, 1960-м и 1965 году. В их сообщениях сквозит неописуемый восторг от работы модельера. "Как может выжить цивилизация, допускающая, чтобы женщины одевали это на себя? Долго она не протянет", - говорит Ниночка незадолго до того, как, не устояв, покупает смешную шляпку.
Из статьи
"Гардероб товарищей женщин"
В российской тюрьме можно жить как в пятизвездочном отеле
The Independent
(Англия)
Кевин О Флинн
Для большинства людей провести несколько лет в российской тюрьме было бы живым кошмаром. Но один бывший заключенный рассказал, как это время может стать временем виски, суши и относительной свободы, если у вас есть достаточно денег.
Андрей, бывший помощник члена российского парламента, который был приговорен к девяти годам тюрьмы в 2006 году за мошенничество, говорит, что с первого дня в колонии деньги были единственным языком. Бывший заключенный объясняет в деталях, как он проплачивал свой путь и выполнял свои обязательства за решеткой, где, как он говорит, все можно купить за свою цену.
"У нас было все что мы хотели. Я даже ел суши каждый день", - рассказал он газете, которой показал фотографии, подтверждавшие его слова. "У нас был шикарный стол в колонии - суши, шампанское, виски".
Его заявления прозвучали всего месяц спустя после того, как были опубликованы фотографии заключенных, устроивших вечеринку в тюрьме близ Москвы.
На фотографиях были запечатлены заключенные, одетые в тоги, сидящие за обильным столом, в то время как в их камеры доставили продукты из "Макдоналдса". Начальник тюрьмы был уволен после этого. Оба инцидента показывают, как коррупция проникла даже в российскую пенитенциарную систему.
Андрей говорит, что ему было позволено за плату жить в гостинице, использовавшейся для визитов супругов заключенных, которая расположена на территории колонии, и уходить когда захочется и настолько надолго, что он мог возвращаться даже ночью. "Я устроил бар, домашний кинотеатр и возвращался когда хотел", - говорит он.
Когда он хотел повидаться с семьей, два охранника сопровождали его в Москву. Он рассказывает, как выпивал в какой-то выходной в Москве, и пришла полиция и начала у всех спрашивать документы. "Я сказал, что я сбежавший заключенный. Они просто посмеялись и ушли". Он говорит, что однажды он поехал в отпуск в Италию на уик-энд, а в колонии даже не заметили.
Большая часть денег, которые он давал, пошла на ремонтные работы в лагере, который, по его словам, плохо финансируется государством.
Из статьи
"Трудные времена
в российских VIP-тюрьмах"
Владелец иконописной мастерской лечит от пьянства
Die Tageszeitung (Германия)
Клаус-Хельге Донат
С Богом против пьянства - с помощью молитвы, бедности и смирения владелец иконописной мастерской Михаил Морозов ведет борьбу с российским народным заболеванием.
Населенный пункт Дураково, насчитывающий несколько десятков домов, единственная деревня, откуда навсегда был изгнан русский эликсир - водка. Для многих пьющих и наркозависимых эта деревня, расположенная в Калужской области, является последним прибежищем перед смертью.
17 лет назад предприниматель Михаил Морозов основал приют под названием "Обитель ТИЛь". Буквы "ТИЛ" означают "терпение, искренность и любовь". Всего в приюте у производителя икон побывали 1000 зависимых от алкоголя и наркотиков. Но далеко не всех удалось вылечить, откровенно признается он. Этот 56-летний предприниматель с комплекцией борца не является священником. Двадцать лет назад он сам много пил. Контакт с православным священником обратил его на путь веры. Тогда он, по его собственному признанию, находился на самом дне.
Морозов рассказывает охотно, особенно когда пытается соединить вместе религию и жизненную философию. Но без пафоса - в работе с таким контингентом многого не добьешься. Дураково представляет собой срез российского общества. Здесь банкир сидит рядом с шофером, а врач делит комнату с рэпером. Алкоголизм в России - народное заболевание, объединяющее все общественные классы. По статистике, из 120 миллионов человек старше 15 лет 7 миллионов являются алкоголиками. По данным Всемирной организации здравоохранения, ежегодно один россиянин потребляет 18 литров чистого алкоголя, тогда как средний показатель в мире составляет 6,2 литра.
"ТИЛь" не является монастырем, но похож на него. Его жители сами снабжают себя всем необходимым - занимаются сельским хозяйством, животноводством, здесь есть также авто- и столярная мастерская. Терапия и проживание бесплатные. Пожилые люди, желающие остаться, отдают свою пенсию. Это для хозяина обители еще один - помимо икон - источник доходов. Для многих он отец, а еще и исповедник, врач и единственная опора, почти как святой. Государственные лечебницы не могут похвастаться и половиной тех результатов, которых добивается он. На самом деле нам необходимо два человека на одного пациента, но есть только я и Господь Бог, говорит он, улыбаясь.
Из статьи "Паства и алкоголь"