Поделиться
Эксперты и аналитики по всему миру активно обсуждают последние события в странах северной Африки и Ближнего Востока, пытаясь найти ответ на два ключевых вопроса: почему это произошло так неожиданно, и какие это будет иметь последствия для экономик отдельных стран в частности и глобального экономического миропорядка в целом.
Можно назвать не менее двух десятков геополитических и экономических причин случившегося, включая взрывной рост информационного обмена в мире, повышение цен на продовольствие (Россия внесла свой вклад в это повышение, установив эмбарго на экспорт зерна), последствия экономического кризиса, бедность и неравномерность доходов в условиях начавшегося экономического роста, усталость от власти, наконец, и многое другое.
Но основной интерес аналитики сегодня проявляют не в анализе причин, а в попытках определить последствия этих глобальных геополитических процессов для нефтезависимой мировой экономики как на ближайшую, так и на относительно отдаленную перспективу.
Эти попытки основаны на признании того факта, что мировое сообщество оказалось не готово к такому повороту событий, не может просчитать всех последствий смены политических режимов в арабских странах, и сколько этих стран пройдет через жернова революций. Повлиять на эти события сегодня никто не в состоянии, а значит, и однозначно спрогнозировать их последствия тоже. Сегодня все максимально сдержаны в оценках и суждениях. Именно эта политическая неопределенность и есть основной фактор нестабильности экономической, следствием которой стал рост цен на нефть.
Спекулятивный характер этого процесса сегодня понятен, и определяется он отнюдь не падением поставок нефти из арабских стран, охваченных революционным движением. Вопрос заключается в том, насколько это долгоиграющий тренд и существуют ли другие фундаментальные факторы грядущих изменений цен на энергоносители в мире.
По мере осмысления крупнейшими мировыми державами - потребителями углеводородных ресурсов новых реалий и новых угроз современного мира, на мировых энергетических рынках стали вызревать новые тенденции. И арабские революции в этом смысле являются катализатором этих тенденций.
США и Китай, потребляющие более трети мировой первичной энергии, начиная с 2008 года стали прилагать все возрастающие усилия, для того чтобы уберечь себя в это неспокойное время от возможных системных энергетических рисков нехватки и чрезмерной дороговизны ресурсов. Набор инструментов такой относительно новой стратегии, разработанный в недрах МЭА, хорошо известен. Это диверсификация поставок, либерализация и повышение конкуренции на энергетических рынках, опережающее развитие возобновляемой энергетики, повышение энергоэффективности, финансирование исследований в области новых энергетических технологий.
Особое место в этом ряду занимает активно продвигаемая западными странами климатическая политика, направленная на снижение доли углеводородной энергетики в мировом энергетическом балансе. Эти инструменты предложены странам ОЭСР, но их взяли на вооружение и крупнейшие развивающиеся экономики, прежде всего - Китай. Китайская экономика сегодня поставила перед собой самые масштабные и самые амбициозные планы по снижению своей зависимости от внешних поставок. Сегодня уже никто не назовет гибридные и электрические автомобили экзотикой, - это не просто дань моде, а веяние времени, долгосрочная тенденция. США, Китай и Япония развивают новейшие энергетические технологии, такие как 4S реакторы ("ядерные батарейки"), или ветряные установки морского базирования для получения водорода путем гидролиза воды.
Изменения мирового энергетического ландшафта, происходящие в русле этих новых стратегий, набирают обороты, и политическая нестабильность в арабском мире, может стать той "последней каплей", которая окончательно перевесит чашу весов в сторону принятия ведущими странами-потребителями энергоресурсов, прежде всего США и Китаем, дополнительных, ускоренных и масштабных мер по повышению собственной энергетической безопасности. Наряду с отмеченными выше инструментами снижения зависимости от импорта энергоносителей, новым вектором становится ускоренное развитие собственной добычи, и особенно, нетрадиционных углеводородов, таких, как сланцевый газ и сланцевая нефть.
Уже сегодня, ведущие энергетические мегакорпорации скупают по всему миру активы в сфере добычи нетрадиционных углеводородов. После того, как в 2010-м году завершилась крупнейшая сделка по приобретению компанией ExxonMobil лидера американского рынка добычи сланцевого газа - XTO Energy (цена вопроса $40млрд), последовали новые инвестиции. В течение полугода практически все крупнейшие игроки на мировом нефтегазовом рынке, а также ряд горнорудных компаний вложили суммарно более $50 млрд в этот перспективный сектор. Приход мега-корпораций, очевидно, придаст мощный импульс отработке и дальнейшему развитию новейших технологий добычи всего спектра углеводородов из нетрадиционных источников, что будет способствовать снижению себестоимости добычи. При этом, вполне вероятно, можно ожидать более благоприятного правового режима доступа к таким месторождениям в Китае и США.
Анализ этих относительно новых тенденций дает основание прогнозировать начало новой эры в истории нефтегазового рынка. Переформатирование и регионализация рынка нефти и газа рано или поздно приведет к снижению доли нефти в международной торговле и в структуре мирового потребления, а относительный объем экспортно-импортных операций сократится. При этом мировой нефтегазовый рынок в среднесрочной перспективе все больше будет приобретать черты "рынка покупателей", что повлечет за собой снижение мировых цен на нефть и газ.
Таким образом, страны-поставщики, окажутся перед новым вызовом, и вынуждены будут вносить серьезные коррективы в свои энергетические стратегии. Эти коррективы, очевидно, будут направлены на разработку ответных мер, которые скорее всего тоже приведут к снижению цен на углеводороды.
В этой связи представляет интерес вопрос о "выгодоприобретателях" последствий арабских революций. Ряд российских экспертов уже причислили Россию к лагерю выигравших. Однако, как известно, смеется тот, кто смеется последним. А перспективы у России в контексте грядущих изменений глобальных рынков не столь радужные, и по большому счету нам невыгодно повышение цен на нефть, как собственно, и всем остальным поставщикам, и уж тем более, потребителям.
Высокие цены на нефть, очевидно, - это тормоз развития мировой экономики. Для поставщиков из ОПЕК, особенно для Саудовской Аравии и Ирана, цены, превышающие так называемую справедливую или равновесную цену ($65-80 за баррель) представляют угрозу, так как они стимулируют ключевых потребителей к поиску альтернативных решений, что сегодня и происходит. Когда цена на нефть превышает равновесную, и, особенно, после рубежа в $90, экономическая целесообразность развития альтернативных технологий возрастает.
Вторая причина заключается в том, что рост цен приводит к затормаживанию экономического роста и даже к кризисам, и тогда наблюдается спад, и цена может "пролететь" существенно ниже равновесной отметки. А странам ОПЕК нужна стабильность и предсказуемость. При их низкой себестоимости добычи нефти они могут позволить себе меньшую доходность при меньших рисках. Для России это утверждение не так однозначно, ведь наша "планка" безубыточности существенно выше, чем у арабских стран. Чрезмерно высокие цены на нефть, сами по себе, не интересны даже биржевым спекулянтам, - их привлекает скорее ценовая динамика в ситуациях, когда на рынке возникает нестабильность и панические настроения. В условиях высокой волатильности спекулянты всячески подогревают рынок, создавая иллюзию долгосрочного тренда.
На самом деле специалистам нефтяного рынка хорошо известно, что в настоящее время запас свободных мощностей по добыче составляет не менее 6 млн баррелей в сутки, что практически означает отсутствие фундаментальных причин какого либо резкого повышения цен на нефть. Таким образом, можно сделать вывод, что специфика современной биржевой торговли нефтью в условиях объективно сложившегося периода неопределенности в мировой политике и экономике предполагает возникновение ценовых экстремумов, которые подрывают долгосрочную стабильность на сырьевых энергетических рынках и стимулируют рынок к серьезному переформатированию.
Это прекрасно понимают мировые энергетические лидеры. Не случайно президент США Барак Обама объявил борьбу со спекулятивными тенденциями в энергетике одним из приоритетных направлений. Тогда же он предложил создать новое "простое эффективное законодательство, чтобы закрыть все лазейки для спекулянтов на рынке энергии".