Поделиться
Вроцлавский фестиваль "Диалог", отмечающий в этом году свое десятилетие, - открылся "русским днем". Чилийский театр "Милагрос" сыграл свою чудную "Шинель", про которую так и хочется сказать, что она "ничуть не обветшала" с момента ее показа на позапрошлом Чеховском фестивале. Зато в следующей позиции Вроцлав Москву опередил, ясно, что спектакль Иво ван Хове "Русские!" - директор "Диалога" Кристина Майсснер брала прямо "на корню" - премьера состоялась в июне этого года.
Помнится, Петер Штайн рассказывал, что прежде чем взяться за Чехова, ему потребовался Горький - так родился спектакль "Дачники", провестник знаменитых "Трех сестер". Может, "Дети солнца", которых вскоре покажет в Москве фестиваль NET, должны были сыграть подобную же роль. Во всяком случае ясно, что "Русские!" задумывались как эпопея, на манер "Римский войн", которые "Тонелгруп Амстердам" с таким успехом сыграл во Вроцлаве в прошлый раз (и, кстати, объехал с ними весь мир). Тогда Иво ван Хове объединил в один сплошной поток "Кориолана", "Юлия Цезаря" и "Антония и Клеопатру". Спектакль-марафон длился пять с половиной часов. Как ни смешно, на этот раз в тот же промежуток времени страдания Иванова и Платонова поместились уже со скрипом. Конечно, в восприятии "Римских трагедий" решающую роль играла организация пространства: будто в огромном большом аэропорту, зрители бродили по залу, присаживаясь то у одного, то у другого экрана с новостями, порой вдруг попадая в самую гущу тут же разыгрывающихся событий, иногда - пропуская их, потому-де, что подошла очередь в расположенном тут же, на сцене, буфете.
В "Русских!" буфет на сцене выстроить, видимо, побоялись. Как написал один голландский критик: "Эта смесь Чехова, Шекспира и Эсхила обильно орошена содержимым кубка Диониса". Шекспир и Эсхил, видимо, до Вроцлава не доехали, наверно, содержимое кубка Диониса их повалило с ног. Герои русского происхождения выдержали, а вместо строк древнего грека и стрэтфордского барда в спектакле не раз звучат реплики, явно дописанные Томом Ланойе - автором, благодаря которому Иванов наконец встретился с Платоновым, а неопытная девица Мария Грекова влезла в шкуру прожженной вдовушки Марфутки Бабакиной.
На самом деле это все подействовало на обе пьесы освежающе. Том Ланойе не раз задает чеховскому тексту коварные вопросы. Что было бы, если бы Сара, приехав в дом Лебедевых, прежде чем увидеть мужа целующимся с Сашей, встретилась бы еще с целым рядом героев? Как бы они на нее отреагировали? В спектакле еврейка Сара, блуждая по крыше, на которую выходят проветриться то один, то другой участник попойки (происходящей где-то там внизу), сталкивается со всей шкалой русского антисемитизма - от откровенного неприятия до дружески-покровительственного "это ж не твоя вина - это твоя беда" и "хорошо, что скоро твои страдания прекратятся". Сара встречается и со своим братом - угаданным в Исаке Венгеровиче из "Безотцовщины". Братом, пусть позиционирующим себя как аутсайдер в платоновско-ивановском обществе, но тем не менее - все же извлекающим из своего аутсайдерства определенную выгоду. В то время как Сара - реально отверженная, отвергаемая даже собственным братом.
Через какое-то время неприглядная крыша, возможность выйти на которую - из очень уютных, но городских - квартир кажется такой роскошью, что герои словно не замечают ни вульгарных граффити, ни облезлых рекламных плакатов - эта крыша начинает представать как изнанка жизни, как те узелки на оборотной стороне вышивки, которые распорешь - и все распадется. Главными такими "узелками" являются, конечно, два главных харизматических героя - Иванов и Платонов, собирающие вокруг себя два разных сюжета, заставляющие крутиться вокруг себя две разные группы персонажей. Наконец - всех от себя отталкивающих и готовых, кажется, броситься друг другу в объятия. Не думаю, что дописать сюжет в этом направлении составило бы проблему для Тома Ланойе. Но эпопея уже состоялась, пять с половиной часов кипучих страстей уже довольно измотали и актеров, и зрителей, так что Соня вполне вовремя укладывает Платонова из двустволки. Иванов, как известно, "отбегает и застреливается" - сам. Русские! Что с них возьмешь? Им так положено.