Смерть настигла его в Нижнем Новгороде. Она была внезапной: он ушел в зените жаркого лета, казалось, несуразно, нелепо. Как это и воспринимается в подобных случаях.
...У братьев Гримм есть малоизвестная сказка об отважном Рыцаре, который бился, сражался, что называется, не на жизнь, а на смерть. И в какие бы переделки он ни попадал, смерть его не брала. А однажды все-таки пришла за ним. Рыцарь обиделся: как же так, как можно так ни с того ни с сего, без всякого предупреждения приходить! Старуха с косой смутилась и оставила его еще пожить. Он продолжал столь же храбро биться с недругами хороших людей. Шли годы, и вот она с косой снова у его порога.
- Постой, - говорит он, - ты же снова явилась без приглашения и без предупреждения.
- Отчего же, - ответила она. - Я только и делала, что предупреждала тебя. У тебя выпадали зубы, ты терял волосы на голове, ты год от года хуже слышал, чаще уставал, тяжелее дышал, у тебя слабело зрение...
...Как потом выяснилось, Савву она несколько раз предупреждала о своем приближении.
За пару недель до отъезда в Нижний он зашел ко мне (мы были соседями) по какому-то делу. Мы с женой ахнули - его лицо было неузнаваемо. Глаза едва угадывались под синяками. Да и вся физиономия была похожа на одну сплошную гематому.
- Савва! Что это? Как это?..
Он, насколько смог, изобразил улыбку: "Входил в Третьяковку, споткнулся о порог, рухнул лицом...
Потом выяснилось, что споткнулся он не о порог, а о микроинсульт. Провериться в клинике не пожелал - дела какие-то его не отпускали. А это было, может, и не первое, но очень серьезное предупреждение с того света.
Ему надо было присутствовать в Нижнем; там решалась судьба его большого кинопроекта. Он чувствовал себя хуже некуда. Его все уговаривали отказаться от поездки, отлежаться, основательно провериться. Он только и смог, что пообещать по возвращении отдаться в руки докторов.
Второе и последнее предупреждение состояло в том, что он опоздал на поезд Москва - Нижний Новгород.
Он опять им пренебрег. Сел за руль - мольбы жены Вари его не остановили - и погнал машину в ночь. Дорога в несколько сотен километров его доконала. В Нижнем он выпал из реальности в кому, из которой уже не вышел.
Мы не сразу осознали цену утраты. Остроту ее - почувствовали и прочувствовали. А вот понимание ее невосполнимости пришло только со временем.
...Как такое может быть?.. Вот рядом с тобой идет по жизни человек, с которым ты связан общим делом, общим прошлым, общим пониманием происходящего вокруг. И вдруг там, где он был, - пустота, ее невозможно чем-то или кем-то заполнить. Проходит год, другой, третий... И сколько бы их ни прошло, а место Саввы в нашей жизни - вакантно.
Да, конечно, жива память о нем. Памятны его фильмы. Правда, не до конца понятые. Даже тот, который мы вроде знаем назубок от заглавия до последнего кадра, - "Мертвый сезон".
Мы этот фильм помним и чтим в основном как добротный детектив с основательной психологической проработкой характеров, с крутыми сюжетными виражами, с яркими актерскими работами Донатаса Баниониса и Ролана Быкова и т.д. Но это все на поверхности. А под спудом, в подкорке, если так можно выразиться, - совсем другая интрига. Интрига, которая нас больше и дольше всего (без малого 40 лет) держит. Это пронзительная история о нарушенной коммуникации, о драме человеческого отчуждения.
Двумя годами ранее Марлен Хуциев снял не менее пронзительную историю о том же самом - "Июльский дождь". Вообще, со второй половины 60-х прошлого столетия тема некоммуникабельности стала едва ли не самой актуальной в советском кино. Она варьировалась в разных жанрах: от философско-футурологического ("Солярис" Андрея Тарковского) до комедийного ("Афоня" Георгия Данелия). А были еще и "Полеты во сне и наяву" Романа Балаяна, и "Белорусский вокзал" Андрея Смирнова, и "Три тополя на Плющихе" Татьяны Лиозновой. И если что и есть достоверного в "Семнадцати мгновениях весны", так это музыка Таривердиева с щемящей темой душевной одинокости.
Савва Кулиш был одержим идеей восстановить порвавшиеся связи между людьми, между поколениями... Его фильмы от "Трагедии в стиле рок" и до лирической комедии "Сказки... сказки... сказки старого Арбата" - тому свидетельство. Он много думал о будущем, о XXI веке, мерой которого останется коммуникабельный, личностно одаренный человек. Он был озабочен угрозами, что подстерегали человечество. Именно он, Савва Кулиш, еще в советскую пору забил тревогу в предчувствии надвигавшейся на страну чумы ХХI века - наркомании - "Трагедия в стиле рок".
На рубеже веков ему не давала покоя угроза новой эпидемии коричневой чумы - фашизма. Нелишне вспомнить, что он принимал участие в работе над роммовским "Обыкновенным фашизмом" режиссером-практикантом. К концу ХХ века стало понятно, что, как предупреждал Брехт, "плодоносить еще способно чрево, которое вынашивало гада".
В предчувствии возвращения обыкновенного фашизма Кулиш задумал большой документально-публицистический проект о молодом поколении, которому предстояло принять на себя ответственность за будущее мира.
Будущее проекта зависело от его поездки в Нижний Новгород. Так он считал, когда в начале июня 2001 года сел за руль своей "Вольво" и погнал машину в ночь. И загнал себя в кому.
На похоронах справедливо говорили об уходе режиссера большого таланта, человека с большим сердцем, широкой натурой, нежной душой, обостренным гражданским чувством.
Сегодня особенно отчетливо стало понятно, какая это была потеря не только для семьи Саввы и его ближайших друзей, но и для всего кинематографического сообщества. Почему-то кажется, что если бы не его безвременная кончина, наше кинематографическое сообщество не раскололось бы, не погрязло бы в дрязгах. Он был лидером не только по факту своего таланта, но и по праву своего морального, нравственного авторитета.
Неосуществленный фильм Саввы, насколько я знаю, должен был начаться кадрами, запечатлевшими ликование человечества по случаю наступления 2001 года - Нового Года Нового Тысячелетия. Эти кадры были сняты.
...Послесловием к тому фильму могло бы стать 11 сентября с кадрами дымящихся башен-близнецов в Нью-Йорке. Что ни говори, а ведь то был промежуточный итог развития человеческой цивилизации, который многим тогда показался ее финалом.
С посильным желанием предупредить ликующие на всех континентах праздничные толпы людей о приближающейся катастрофе ушел из жизни наш славный товарищ - Савва Кулиш.