Поделиться
Директор фестиваля Кристина Майсснер разложила свой пасьянс, составив его противоречивую мозаику из спектаклей, так или иначе отсылающих к тому, что является на сцене "документом".
Команда молодой бухарестской режиссерши Джанины Кырбунариу отправилась в экспедицию в Тыргу-Муреш, чтобы собрать свидетельства о незаживающей ране этого трансильванского города - событиях 1991 года, сделавших живущих тут румын и венгров врагами. Так родился спектакль "20/20".
Иначе возникал "документ" в спектакле "И проклят будет предатель родины своей!" Оливера Фрлича. Хорватский режиссер сделал его в Словенском молодежном театре; это вторая часть его "Балканской трилогии"; первая была поставлена в Загребе, а третья - в сербской Субботице. Фрлич не отправил своих актеров на поиски каких-то других словенцев в надежде выяснить, как вообще в Словении обстоит дело по отношению к хорватам, сербам или цыганам. Зачем так далеко ходить! Артисты - тоже словенцы (или словенцы под вопросом). Истории больших и маленьких предательств, произошедших в разное время вот с этими как раз людьми, докладываются на спектакле бесстрастно - хоть абсолютно ясно, что родились они в весьма болезненных конфликтах. В процессе взаимных обвинений никакой истины не рождается, но важен другой результат - отрицание молчания, беспамятства. И, наконец, принятие факта, что никаких других людей кроме вот этих - непоследовательных, то и дело предающих самих себя в прошлом - и нет.
В последний же день "Диалога" из Балкан мы круто перенеслись на "прогнивший Запад". "Зал ожидания" сделан Кристианом Лупой в Театре Види-Лозан по мотивам "Персонального круга 3.1." Ларса Нурена. Разговоры с маргиналами, собранные в этой книге, поразили Лупу своей предельной иррациональностью, которую он затем старался пробудить в актерах - порой целый месяц работая без того, чтобы взять в руки текст. Перед нами современное "На дне", правда, "зал ожидания" - не ночлежка, а скорее сквот. Решающей в понимании всей шестичасовой эпопеи является сцена, где на пятом часу слово в слово повторяется одна из сцен начала. И понимаешь - есть какая-то фатальность в повторяемости этих вроде бы донельзя случайных фраз, записанных по какой-то невероятной прихоти, по невероятной же прихоти получивших статус "текста". Но именно в этом, пожалуй, и смысл сегодняшнего "документа" в театре - разгадать загадку "куска действительности", как можно более случайно, непреднамеренно вырванного из ее живой плоти.
"Диалог" заканчивался "Гарденией" Алана Плателя - хитом прошлогоднего Авиньона. Старики предстают в начале спектакля в однообразных мужских костюмах, никак не соответствующих фривольным комментариям, которые им дает ведущий, приветствующий их как героев прощального шоу кабаре "Гардения". Но вскоре все они окажутся "somewhere over the rainbow", а песня из фильма "Волшебник страны Оз", знаменитого своим переключением из чернобелости в цвет, не раз повторяется в спектакле.
Пишущие о "Гардении" любят прибегать к термину "сумеречная зона" - в гендерной теории так называется пограничье, где обитают трансвеститы и транссексуалы. Но, кажется, спектакль как раз с этим и спорит, окуная нас в мираж, переливающийся всеми цветами радуги. Преодоление главного детерминизма судьбы - детерминизма тела - явлено в личностях этих стариков с обезоруживающей - и окрыляющей - очевидностью. Диагноз диагнозом, а жизнь - жизнью. И лучше - по ту сторону радуги.