Поделиться
Два века назад, 19 октября 1811 года, по указу Александра I был основан Императорский Царскосельский лицей - альма-матер Александра Пушкина, Михаила Салтыкова-Щедрина и многих других, чьи имена до сих пор прописаны в политической и культурной истории страны.
Так совпало, что нынешний год - юбилейный и для современного лицейского образования: после перестройки, 20 лет назад, лицеи в России стали возрождаться. Директор центра образования N 109, заслуженный учитель РФ Евгений Ямбург - один из тех, кто стоял у истоков лицейского образования в новой России. Сегодня в его школе есть разные классы: обычные, лицейские, гимназические, коррекционные. С Евгением Ямбургом мы говорим о том, что такое лицей для современной России.
- Вдумайтесь, у меня в школе учится почти 2 тысячи человек! А теперь представьте себе маленькую деревенскую школу, где учились всего-навсего 29 мальчиков. И эта небольшая школа уже как 200 лет предопределяет особую культуру образования, - говорит Евгений Александрович. Через несколько часов в школе начнется праздник в честь Дня Лицея, который отмечают здесь вот уже 30 лет.
Евгений Ямбург: Дух лицейства - это дух свободы. Нерв лицея еще со времен Пушкина - нетерпимость ко всякому рабству. И абсолютная порядочность. Опальному декабристу Вильгельму Кюхельбекеру, одному из первых воспитанников Царского Села, помогал его однокашник Горчаков. Несмотря на то, что делал в то время карьеру. Дружба была превыше всего.
Российская газета: В советские годы этот вид школ совсем исчез?
Ямбург: Советская школа, при всех ее плюсах, была очень однотипной, я бы даже сказал, казарменной. Были жесткие программы. Условно, на изучение "Преступления и наказания" - 4 часа, столько же - на тему "Дождевые черви", 17 часов - на всю Великую Отечественную войну. Выделялись тогда, пожалуй, только английские спецшколы и школы физико-математические. Там была совсем другая атмосфера. В те годы на Ленинском проспекте существовала физмат-школа, директором которой был Овчинников. Это и был, наверное, первый лицей в СССР, хоть он так и не назывался. Туда собирали одаренных ребят-математиков, лекции им читали профессора, причем не только по математике, но и по литературе и истории. Там читали Солженицына, Ахматову, Цветаеву. Эти ребята "выламывались" из советской идеологии. Естественно, в 1970-е годы школа была разогнана, а ее директор - на долгие годы отлучен от педагогической деятельности. Но в конце 90-х годов, к счастью, Владимир Овчинников снова возглавил школу, чему я очень рад.
РГ: В конце 1980-х лицейское движение снова стало набирать силу. Почему?
Ямбург: Как только подул "свежий ветер", педагоги и директора школ начали выбираться из клетки. Стали возникать лицеи и гимназии: появились школы Топаллера, Менделевича, Бубмана... Это была реакция против однообразия. Откровенно говоря, трудно было четко сказать, чем лицей отличался от гимназии, это был творческий порыв. Задышало гражданское общество. Был замечательный романтический период. В этих школах разрабатывались авторские методики и курсы, которые существуют и используются до сих пор. Несмотря на то, что в начале 1990-х годов учителя месяцами не получали зарплату, глаза у них горели, были большие надежды. Случилось удивительное: инновационный взрыв практически на полном энтузиазме. Но, возможно, такая свобода была, потому что государству было не до нас. Решались более важные проблемы.
РГ: Как чувствуют себя лицеи сегодня?
Ямбург: Сколько мы не выступали с инициативами в министерство образования и науки, до сих пор нет ни официального положения о лицее, ни положения о гимназии. Нет нормативных документов. Поэтому Москва разработала свои. Их составили не отвлеченные чиновники, а сами директора школ и учителя. Мы рады, что московские документы за образец взяли и в других регионах. Правда, не все так весело. Недавно в ужасе позвонила директор одного регионального лицея: оказывается, в органы поступила жалоба от родителей мальчика, которого не приняли в тот математический лицей. Не потянул бы. Но в Законе "Об образовании" прописан всеобщий и равный доступ к образованию для всех. Это правильно, конечно. Но ведь в балетное училище с кривыми ногами не возьмут...
РГ: Попасть в лицей можно только после отбора?
Ямбург: Без этого никак. Это повышенный уровень образования. Но никакой нормативной базы, позволяющей это делать, нет. В Царскосельском лицее Пушкину и его товарищам за 6 лет дали по сути высшее образование. Понятно, что мы сегодня этого не повторим, но все-таки уровень очень высокий. Государство должно обеспечивать нормативные, материальные, правовые условия для того, чтобы система дышала. Должны быть школы "с лица необщим выраженьем", как писал Баратынский. А у нас введено подушевое финансирование: чем больше учеников, тем больше зарплата учителя. И классы меньше 25 человек просто не финансируются, их нельзя открывать. А если у меня подобралось только 15 одаренных математиков? Ударяя на такие точки, государство начинает давить саму идею личностно-ориентированного образования. Сегодня школы, где учатся меньше 200 человек, считаются нерентабельными. Но школа не должна быть целиком в рынке! Если у меня маленькая школа, но это "конфетка", где собраны 200 одаренных ребят со всего города, то не финансировать ее - преступление перед образованием. Где мы тогда возьмем ее, эту интеллектуальную элиту.
РГ: Лицей - всегда воспитание элит?
Ямбург: Так повелось со времен Царского Села. Но мне кажется, что сегодня лицеи в таком понимании становятся не ко двору...
Наша беда в том, что разрушена шкала нравственных ценностей, потеряна культура полемики, культура дискуссии - посмотрите, во что превратилось сегодняшнее телевидение! И, кроме школы, восполнять эти пробелы некому. Решить проблемы XXI века сможет только внутренне свободный человек, но способный к аскезе, к самоограничению. Задача лицея - не только набить голову знаниями, но и сформировать мировоззрение свободного и ответственного человека.
РГ: Но не задача ли это каждой школы?
Ямбург: Безусловно. В идеале, да.