29 ноября будут объявлены три лауреата самой крупной в России литературной премии "Большая книга".
Одним из финалистов премии в этом году стал писатель и журналист Юрий Буйда, автор романа "Дон Домино", вошедшего в финал "Русского Букера", и сборника рассказов "Прусская невеста", удостоенного премии им. Аполлона Григорьева. В интервью "РГ" Буйда рассказал о работе над романом "Синяя кровь".
Российская газета: В этом году в шорт-листе "Большой книги" в основном крупная проза (исключение - повесть Сорокина). С чем, по-вашему, это связано? Роман - ключевой жанр на сегодняшний момент?
Юрий Буйда: В этом году "уродились" романы, вот и решено было, как я понимаю, составить короткий список из романов. А вообще-то, на мой взгляд, роман не является сегодня ключевым жанром. Хотя, конечно же, сейчас судить об этом трудно. Лет через пятьдесят или через сто будет ясно, какой жанр был ключевым, вот и посмотрим.
РГ: А что сегодня происходит с изданием малой прозы? Согласны ли вы с Мартыном Ганиным, который как-то написал: "Чтобы в России издали твой сборник рассказов, нужно быть писателем из первой десятки"?
Буйда: Это не только в России - всюду так. Приносишь в журнал рассказы, а тебя спрашивают: "А нет ли у вас чего-нибудь посерьезнее? Романа, например?" Я понимаю издателей, которые понимают читателей. Читателю ведь хочется "войти" в книгу по-настоящему, надолго, поселиться в ней, познакомиться с героями, прожить с ними их жизнь... Роман - это дом с множеством комнат, коридоров, углов и закоулков, с привидениями и скелетами в шкафу, в этом доме интересно пожить, побояться, порадоваться, выпить водки, закусить и поплакать или посмеяться. Рассказчик тоже может построить дом, но в таком доме читатель не успевает расслабиться, влетел - вылетел... Однако я считаю, что сейчас рассказ больше соответствует духу времени, что ли.
РГ: Как был задуман роман "Синяя кровь"?
Буйда: Писался он лет десять, если не больше, и по мере написания прояснялся замысел. Поворотным событием стал документальный фильм "Я - чайка!", посвященный судьбе Валентины Караваевой. Но сама по себе ее судьба не очень интересна. Сейчас о ней рассказывают как о "звезде мирового кино", что неправда. Она вспыхнула, погасла и была забыта - думаю, справедливо забыта. Фильм "Машенька" смотреть сегодня - это ведь испытание даже для киноведа, что уж говорить о так называемом простом зрителе. О ее звездной роли в чеховской "Чайке" мы тоже ничего не знаем. То есть знаем с чужих слов, что Караваева была потрясающей Ниной Заречной, но она в этой роли вышла на сцену один раз. Завадский снял ее с постановки за вздорность. А вот ее игра "для себя", перед кинокамерой... Разумеется, это безумие - десятилетиями играть перед кинокамерой Нину Заречную, но в этом безумии есть что-то божественное, и вот это-то меня и привлекло, и все, что было к тому времени написано, много написано, полетело к черту. Фигура главной героини прояснилась - вот и появилась "Синяя кровь". Но к Караваевой моя героиня не имеет почти никакого отношения. Совпадения с реальными людьми случайны.
РГ: Как вам кажется, не появился ли в современной литературе особый тип героини - сильной и одинокой женщины из советской эпохи? (Ида Змойро из "Синей крови", Белла из "Венериного Волоса" Михаила Шишкина). И чем вызван интерес - как у писателей, так и у читателей - к подобным женским образам?
Буйда: Женщины - главные героини и страдалицы нашей истории, нашей литературы. Гаршин, Достоевский, Лев Толстой, Александр Островский, Чехов - все писали об этом, о женщине. Пока мужчины делали историю, они держали этот мир на своих плечах. А когда мужчины вернулись домой, их ждал обед и тапочки. Ну и чувство вины перед женщинами, конечно.
РГ: Ваш рассказ "Идеал, un grand poete francais", напечатанный в журнале "Знамя" в прошлом году, очень интересно перекликается с новым фильмом Вуди Аллена "Полночь в Париже". В некотором смысле и вашему герою, и герою Аллена удается оказаться среди своих кумиров. Как вы считаете, не в этом ли основная сила искусства - возможности невозможного, отрицании законов реальности?
Буйда: Нет-нет, только не это. Литература - искусство вообще - не отрицает законов реальности, даже если создает какую-то другую реальность. Создает-то из той же реальности, никуда от нее не деться. Да и не надо бегать. То, что происходит в литературе, мне совершенно неинтересно, а вот то, что происходит в жизни, особенно в жизни немосковской, нестоличной, - о, там столько интересного, нового, важного...
РГ: Что значит победа в крупной литературной премии для писателя? Или эти победы, финалы и т. д. скорее для издателей и читателей?
Буйда: Не знаю, крупных премий никогда не получал. Наверное, это приятно - победить и получить кучу денег. И чем больше куча, тем лучше: пишем-то мы для себя, а печатаем - для денег.